Ефим Зозуля - Мастерская человеков

— Человечков сто, пожалуй, мы сможем тут держать.

— О, да! — согласился Мурель. — Даже больше.

— Помещения для лабораторий тоже хорошие. Есть где развернуться.

— А как будет с решетками? Не обратят ли на себя внимание решетки на окнах?

— Мы их сделаем внутренними, подальше от стекол, а стекла вставим матовые.

— Совершенно верно.

— Нет, как будто бы удачное помещение. Что ж, надо будет пока доставить сюда тех, кого вы наметили. А потом вы сможете уехать на Турксиб. Я думаю, двухтрех недель вам хватит на поездку?

— Думаю, что хватит.

Прежде чем отпустить Муреля, Капелов посоветовался с ним, как завлечь в Мастерскую Человеков первую партию москвичей. Группы «первых попавшихся» завлечь не трудно: можно дать объявление об экскурсии; местом встречи назначить какой-нибудь вокзал; москвичи чрезвычайно падки до всяких экскурсий; надо предложить какие-нибудь интересные условия; на вокзале, несомненно, соберутся группы людей; они будут преблагополучно привезены в помещение Мастерской и приведены в анабиозное состояние. Но как завлечь тех, кто записан Мурелем поодиночке?

Впрочем, и это несложно: им будут разосланы повестки с приглашением на собрание или что-либо в этом роде. Они приедут и будут задержаны. Адреса их известны, Мурель их выследил, узнал, где они работают, и заблаговременно наметил способы их задержания.

Машкин тоже обещал доставить в Мастерскую несколько человек, которые, по его мнению, нуждались в срочной переделке. Кого-то обещал доставить и приспособленец Сергей Петрович Ипатов, который разъезжал по всей Москве, делал какие-то дела и возвращался в гостиницу смертельно усталым, падал на кровать, засыпал, а утром опять исчезал раньше всех.

Таким образом, материалом для исследований Мастерская как будто была обеспечена. Трудно сказать, в каком количестве все эти задержанные люди будут обладать положительными чертами, нужными для создания нового человека. Но этому должна была помочь намеченная поездка Муреля на один из выдающихся участков строительства.

Брусик, двойник Капелова, приступил к работе. Ипатову был дан приказ оставить свои разъезды по Москве и помочь оборудовать Мастерскую. Он начал доставать необходимые бумажки, доставил грузы из таможни в Мастерскую. Капелов за две ночи сделал несколько людей, необходимых для черных работ в Мастерской. Мотоцкий привез лед.

Работа спорилась. Было что-то необычайно простое в технике оборудования Мастерской.

Через несколько дней Мастерская была оборудована, и довольно большое количество людей находилось на леднике и в разных камерах подвального помещения.

Мурель хотел уже уехать, как вдруг явился Машкин, приезжавший, впрочем, ежедневно и активно помогавший Мастерской. На этот раз он явился особенно торжественно, в приподнятом состоянии, с новым письмом от Кумбецкого. Он сказал:

— Я думал сегодня уже отдаться в ваше распоряжение с тем, чтобы вы меня переделали, согласно вашему обещанию, но я получил вот письмо от Кумбецкого чрезвычайно важного содержания. Он просит в срочном порядке исследовать, если Мастерская Человеков приступила к работам, насколько глубоко в крестьянине-единоличнике сидит чувство собственности. Он, видите ли, поспорил с кем-то за границей по этому вопросу, и в числе прочих доводов он оперировал и таким, что мысль о врожденном чувстве собственности является предрассудком, правда, вековым предрассудком и очень тяжким, но все же предрассудком и очень распространенным. Он утверждал, что эта пресловутая непреодолимость крестьянского собственничества не так уж непреодолима. Все зависит от экономических причин, жизненного приспособления и всяческих условий. И вот он просит исследовать нескольких крестьян-единоличников, насколько глубоко в них сидит из рода в род переходившее чувство собственности, — действительно ли это чувство так глубоко сидит в крестьянине, что его никак нельзя вытравить, а если можно, то какие требуются для этого методы в условиях переходного времени?

— Как нам быть? — спросил Капелов, повернувшись к Мурелю.

Мурель подумал и сказал:

— Ну что ж, для нас тут нет ничего трудного. Крестьян-единоличников сколько угодно. Захватите нескольких и присоедините к тем, кого вам надлежит исследовать в первую очередь. Я съезжу на Турксиб и, может быть, еще на какой-нибудь участок строительства, привезу оттуда положительных людей, и, надеюсь, успешность нашей работы будет вполне обеспечена. По-моему, следовало бы написать письмо Кумбецкому, чтобы он поскорее возвращался в Москву. Он ничего не сделал для того, чтобы помочь нам, а уже дает сложные и ответственные задания. Я думаю, что теперь удобный момент для того, чтобы мы его заполучили сюда. А пока все это устроится, я успею съездить на Турксиб. У меня уже все готово для поездки.

Мурель вернулся через шесть недель и привез тетрадку, чисто исписанную и очень похожую на рукопись о прохожих. Впечатления и характеристики были изложены в коротких, четких главках, снабжены заголовками и деловыми примечаниями, как и кого надо исследовать. Рукопись была озаглавлена — «Люди первой пятилетки». Вот она в полном виде.

Характеристики и записи, сделанные во время специальной поездки на одия из крупнейших участков строительства первой пятилетки СССР.

1. Оcновная тема моих записей

О Турксибе писали, пишут и будут писать. Это успешное и крупное достижение советского строительства требует всестороннего исследования. Но я чисто строительной его стороны не буду касаться. Моя тема — люди, живые люди, которых я видел и в пути, и на местах, разные люди, которые строят социализм.

Что это за люди?

Мы их видим в повседневной жизни — заросших, задерганных, вечно занятых. С портфелями, без портфелей, в рабочих блузах, в тужурках спецов (кстати, надо исследовать нескольких специалистов), на работе, на собраниях, на фабриках, в учреждениях. Они кричат, на них кричат; они обвиняют, их обвиняют; они указывают на ошибки, им указывают на ошибки. Не так-то легко разобраться, кто из них положительный тип, кто не совсем положительный и кто жулик (кстати, мы должны составить подробный список жуликов, чтобы ни одна черта их не попала в заказы на новых людей). Особенно трудно разобраться, кто в этой давке я строительной суматохе, незаметно для самого себя, стал новым человеком в кто, размахивая руками по-новому, остается целиком в старом.

Конкретный случай

Но вот конкретные случай. Совершенно четкий и ясный. Турксиб. Построили. Факт! Восемь суток мы ехали туда, приехали, собственноручно щупали костыли, рельсы, шпалы. Факт! Построили. Тысяча четыреста сорок два километра!