Вилис Лацис - Ладейная кукла

— Ну скажи что-нибудь, Янис. — И Дзинтра положила руку на его плечо.

— Да, — Янис как будто ожил. — Да, Ильза, может быть, что с твоим Тобиасом и впрямь что-то стряслось…

Ильза смотрела на склоненное лицо Дзинтры, видела в нем любовь, и ее страх и тревога стали вдвое невыносимее.

Когда Ильза ушла, Дзинтра с Янисом долго смотрели на спокойную воду.

— Не будет она счастлива… с этим Тобиасом, — задумчиво сказала Дзинтра.

И опять помолчали.

— Ты еще думаешь о ней? — тихо спросила Дзинтра.

— О Тобиасе? — недоуменно взглянул Янис.

Дзинтра засмеялась, смех ее журчал вокруг Яниса миллионом тихих ручейков. Со смехом она припала к его лицу и прошептала:

— Ах ты… большой Церп… о Тобиасе… — И смех счастливой женщины долго еще журчал вокруг Яниса.

Заржавелый и усталый океанский траулер вошел в порт под утро. Немногочисленные встречающие бегали по причалу, махали цветами и улыбались. Янис с Дзинтрой сидели на пороге сторожки. Дзинтра, ежась, сказала:

— Я думала, он белый, с разноцветными флагами… И на таком ты теперь будешь жить? Столько месяцев без меня?

Янис улыбнулся.

Траулер был большой. Словно ржавый кит, неуклюже ворочался он в узкой акватории, взбивая винтом тину и мусор. И вдруг веселый гомон встречающих на причале смолк. Люди сбились в кучку. Только чей-то резкий голос отдавал какие-то приказания.

Когда Дзинтра с Янисом подбежали к траулеру, Тобиаса уже вытащили на причал. Весь в тине, лицо иссиня-серое, глаза открытые.

Зловещая тишина стояла вокруг.

Потом за Тобиасом приехала машина. Мокрое тело укутали в брезент и увезли.

Вбежав в сторожку, Дзинтра скорчилась на скамье и заплакала.

Трудно сказать, сколько времени прошло, когда пришли председатель Зирнис и лейтенант милиции.

— Поедемте со мной, Янис Церп, — сказал лейтенант и приложил руку к фуражке. — В связи с несчастным случаем в порту…

— Нет… — прошептала Дзинтра и, словно защищая Яниса, загородила его… — нет… нет… — твердила она, слизывая слезы.

Янис гладил ее волосы, смотрел на председателя, но лейтенант уже стал терять терпение:

— Церп, пора ехать!

Янис снял руки Дзинтры с плеч.

Лейтенант и Янис сели в машину и уехали.

Прошло время.

Выписавшись из больницы, Ильза часто приходит в порт. Встретив кого-нибудь, она всегда улыбается и говорит:

— Янис, говорят, в море ушел… А я не верю. А?..

Перевод Ю. Абызова

Когда Магнуса Вигнера разбудил жуткий грохот, сначала в окно, и затем в какую-то из дверей, он долго не мог прийти в себя. Поспать удалось совсем немного, хотя уже светало и в окно гляделось румяное солнце. Но и спросонья он понял: что-то случилось с судном. С его судном, не иначе, и захлестнувший страх подстегивал вскочить с постели, а в то же время и сковывал. Вигнер лежал на большой двуспальной кровати, рядом, заломив руки, выкатив упругую грудь, разметалась Элфрида. Скинув скомканную простыню, он растер лицо ладонями, хотел уж подняться, но при виде своей наготы удержался. Погоди, шепнула Элфрида, я сама. И пока Вигнер клял в душе дурацкую ситуацию, теперь уже определенно зная: что-то случилось с судном! — Элфрида, грузная, гибкая, рыжая, точно львица, метнулась на середку комнаты. С пригретой перины пахнуло теплом. Прикрылась фиговым листком ладони. Ах ты, господи, глянув через плечо, усмехнулась Элфрида, подхватила полотенце со спинки стула и выбежала в коридор. Стук прекратился. Вигнер встал, надел рубашку. Он завязывал шнурки, когда вернулась Элфрида в цветастом плаще внакидку. Тебя спрашивают, сказала она, глядя на него растерянно. Судно, что ли, там перевернулось. Какое еще судно, воскликнул он, озлобляясь, и почему-то громче, чем следовало. Твое судно, ответила Элфрида, девяносто девятый.

Вчера при средней моряне тралили салаку. Во второй половине дня ветер стал крепчать, а на закате, когда Вигнер повернул свой МСТБ-99 к причалу, он услыхал по радиотелефону, что суда не выпускают в море. По правде сказать, до шторма было далеко, волну взбивал северо-западный бриз, и Вигнер считал, что ветер скоро уймется. В ту пору еще не было норм улова. Работали по принципу: как можно больше и без простоев. В порт заходили лишь для того, чтобы сдать рыбу и сменить команду. Каждый час, проведенный судном на приколе, бил по плану, кошельку и чести. Вигнер знал, что вечером на берегу их будет ждать сменный капитан Саунаг со своей командой.

Как обычно, сначала подошли к причалу приемной базы. В прозрачных июньских сумерках прожекторы отбрасывали широкие розовато-синие лучи. Чем-то это напоминало киносъемку; кстати, киношники были частыми гостями в рыбацком поселке. К запахам выхлопных дымков, рассола и влажных сетей упорно примешивался нежный аромат жасмина. Вокруг штабелей ящиков с воплями носились чайки. На привычном месте — крыше склада — возбужденно щелкал клювом аист. Из консервного цеха прибежала Элфрида: Магнус, не найдется ль у тебя судака, день рождения скоро, водкой уже запаслась, хорошо б и закуской разжиться. Он ответил, что нет, и, конечно, соврал. Был у него преотличный судак. Но Вигнер вроде бы стыдился ребят. Стыдился Элфриды. Черт его знает, может, и самого себя стыдился. Всяких баб крутилось предостаточно, но лишь в присутствии Элфриды он по-настоящему чувствовал свой мужицкий голод. И не сомневался, Элфрида учуяла это и, выпрашивая рыбину, на самом деле предлагала себя.

Сдав улов, загрузив лед и пустые ящики, девяносто девятый пришвартовался к левому пирсу. Было тесно. Суда стояли борт к борту. Подошел Саунаг со своими принимать смену. Норинь с Вилюмсоном, собрав пожитки, сошли на берег. Дайнис Круминьш вылез из кубрика совершенно заспанный. Пятнадцатилетний школьник из Свикере в судовой роли числился «учеником рыболовного промысла на время школьных каникул». Запрячь его в работу нельзя, местком зорко следил, чтобы несовершеннолетних не слишком обременяли. Ученику вменялось в обязанность ходить в рейсы и, поглядывая со стороны, пристраститься к рыбацкой профессии. За каждый такой тур ему платили четыре рубля шестьдесят копеек из культурно-массовых фондов. Для Дайниса это был первый рейс. Ну и как, поинтересовался Вигнер, не укачало. Дайнис, позевывая, натягивал пиджак. Полный порядок, о чем разговор. Улыбочка, однако, получилась вымученной. На лбу залегли морщинки. Который час? Половина двенадцатого. Плохо дело, сказал Дайнис, последний автобус в Свикере ушел. А нельзя ли до утра полежать в кубрике? Судно опять в море пойдет, ответил на это Вигнер. Дайнис кивнул своей белобрысой взлохмаченной головой. Лицо у парня вытянулось. Дома в общем-то делать нечего, сказал он, я бы с удовольствием остался на судне. Вигнер сдвинул на затылок франтоватую капитанскую фуражку, купленную в заморском порту еще в ту пору, когда ходил в дальние рыболовецкие экспедиции. Почесал лоб, переправил сигарету из одного уголка рта в другой. Дело не так просто, как кажется с первого взгляда. Парнишка занесен в его судовую роль. Но раз автобус ушел и парню некуда деться, что-то надо придумать.