Вилис Лацис - Ладейная кукла

— Здравствуй, Крист!

Крист молча кивнул, не в силах отделаться от своих мыслей.

— Эгей, Янис!.. — крик с траулера не прекращался.

— Тебя зовут, — прислушавшись, сказал Крист. — Иди, я подожду.

И Янис ушел к заваленной опилками ледяной горе. Помогал таскать на борт ящики со льдом, отдавал швартовы, перекликался с ребятами — делал все то же, что и каждый вечер, — отпустил соленое слово, погоготал, а у самого из ума не шла унылая фигура родного братца на пороге сторожки. И когда наконец в порту стало тихо, когда над спокойной водой колыхалась лишь голубоватая вонь несгоревшей нефти, Янис пошел к сторожке. Шел медленно, отшвыривая ногой камни и сухие салачьи головы.

Крист все сидел на ступеньке. Янис присел рядом, Крист медленно перевел дух и сглотнул.

Янис молчал. Тело его еще хранило солнечное тепло и ласки Дзинтры, на плечах лежала спокойная усталость от долгого дня.

Неожиданно Крист встал, подошел к краю причала и долго смотрел на покрытую нефтью воду.

— Я сегодня заходил к Ильзе, — все так же глядя в воду, сказал он.

В грязной воде колыхались отражения первых тусклых звезд.

— Ильза… Ах, Ильза? — Что-то далекое и тяжелое вынырнуло на обочине сознания… Вроде тучи, принесшей снежную вьюгу весной.

— Да… — Крист вернулся к сторожке, присел на нагретую за день ступеньку и понурился. — Да, какая-то абстракция… Словно кто среди бела дня под живот пнул…

— Тебе?

— Чужой, никогда невиданный человек… — не слушал Яниса Крист. — Идет такой, человек как человек — и вдруг раз тебе под живот. У тебя в глазах темно, корчишься от боли, а он, этот незнакомец, идет себе дальше, будто и не пнул… — Крист с усилием сглотнул слюну и, закинув голову, взглянул на звездное небо. — Ме-ерзко…

Постукивая когтями, по дощатому причалу пробежала крыса. Непривычный человек мог принять ее за кошку, но Янис провел здесь не одну ночь, он-то знал, что это крыса.

— Мерзко, — повторил Крист. Крысы, он и не заметил. Он боролся со своими мыслями, и Янис выжидательно молчал.

— У Ильзы живет какой-то проныра, — продолжал Крист. — Живет в твоем доме! Живет с твоей Ильзой, расхаживает по твоему саду, собирает смородину. Этакий с низеньким лбом, с усами, как у шляхтича.

— Тобиас… — Янис равнодушно передвинул языком сигарету в уголке рта.

— Тобиас… И тебе все равно? У них ребенок, у твоей Ильзы! Стоит, голозадый, среди твоей смородины…

— Оскар… Я знаю…

Крист вздохнул.

— И ты на все это согласен? Оставил им дом, сад, все? Ведь он же кретин! Неужели Ильза этого не видит?

На миг Янис вспомнил Казимира, вспомнил слезы на лице Паулы в тот дождливый вечер, и странно — Ильза с ее Тобиасом как будто скрылись за плотной завесой, только Паула стоит, смотрит на Яниса и плачет. И Янис стремглав метнулся от этих воспоминаний к Дзинтре, где все светло и чисто.

Но Крист словно читал его мысли, иначе почему бы он сказал:

— А ты тут с этой троллейбусной особой… Ты ведь с нею теперь? Эх, Янис, Янис… Наш большой, сильный брат… Моряк… Что от всего этого осталось? Ночной сторож…

— Через неделю я иду в море, — Янис уже не хотел дальше слушать. Пусть брат поскорее убирается отсюда. И он сказал:

— Дзинтру ты не трогай, милый. Это я тебе как брату скажу.

Крист встал.

— Вот что… брат… Она, эта твоя Дзинтра, на своей машине ездит… Из института ее вышибли… Не слишком ли много неприятностей для нашей семьи?

Янис тоже поднялся, устал он за долгий день, и потому наверное в голосе его не было ни злости, ни упрека.

— Ступай домой, Крист. Шуруй, шуруй, старик… — Хлопнув брата по плечу, Янис прошел к себе и закрыл дверь.

Когда, спустя какое-то время, он вышел по нужде, Крист все еще стоял неподалеку от сторожки и, свесив голову, качался, как пьяный.

— Крист!.. Старик, что с тобой?

Крист ничего не слышал. Крист раскачивался всем телом — одинокий, как оторвавшаяся леска в потоке.

Когда они сидели в сторожке на ободранной лежание, Крист рассказал брату про Паулу. Рассказал то, что Янис уже знал.

— Пять месяцев это тянется. Пять месяцев…

Янис слушал брата. Пять месяцев… А если одна ночь без птиц?..

— Я не могу там оставаться. Когда я уходил, Паула не плакала. Сказала, что мне не надо никуда уходить… А я не мог там оставаться. Поехал к тебе, в твой дом, а тебя там уже нет… Только Ильза с этим кретином и голозадый парнишка. Они в твоем саду едят твою смородину…

В окошечко сторожки уже заглянул рассвет, когда Крист, припав к подушке, сморенный, самозабвенно засопел, как ребенок после долгих слез.

Утром Крист ушел. Достал из кармана электрическую бритву, побрился, протер щеки чаем и ушел.

А когда кто-то уходит, кто-то и приходит.

Пришел Тобиас. В руках у него был желтый портфель свиной кожи. Когда-то в этом портфеле Янис приносил из порта рыбу, так что был он не очень казистый. Теперь рыбу в портфеле носил Тобиас, но портфель-то был Янисов, и все равно ничего нельзя было изменить — Ильза ушла к Тобиасу, и портфель теперь в руках у Тобиаса, этот прочный, пропитавшийся рыбой портфель свиной кожи, который был новеньким и скрипучим, когда председатель Зирнис на общем собрании вручил его Янису за перевыполнение годового плана…

Тобиас поставил портфель между ног.

— Зирнис вызывает нас в контору, — сказал он и, чтобы не смотреть на Яниса, стал отковыривать с ладони налипшую чешую.

— Нас?

— Да, тебя и меня…

В первый момент Янис хотел послать к черту и председателя и Тобиаса, но передумал. Запер сторожку и пошел в контору. Где-то сзади шагал Тобиас, но Янис о нем забыл. Только позднее, когда он уже стоял в кабинете Зирниса, когда открылась дверь и вошел Тобиас, оставив портфель с рыбой в коридоре, только тогда Янис вспомнил, что разговор пойдет касательно обоих.

Линолеум в кабинете сверкал и пахнул мастикой. Зирнис, повернувшись спиной, стоял у карты с квадратами лова, словно видел ее впервые в жизни, словно не знал, что Янис с Тобиасом уже вошли…

Трудно сказать, как долго он еще стоял бы так, не зазвони телефон.

— Да, — свирепо сказал он. — Да, я сказал — да! — и положил трубку. — Тобиас, скажи секретарше, чтобы нам не мешали!

Когда Тобиас вернулся, Зирнис сел в свое председательское кресло и, глядя на Яниса, сказал:

— Вы оба подали заявление, что хотите пойти в дальний рейс…

— Да, — услышал Янис спокойный голос Тобиаса. Зирнис все смотрел на Яниса. Вовсе не ожидая ни вопросов, ни ответов. Нет, просто смотрел на Яниса, а уж что там творится в голове председателя, это было как за семью печатями. Но ведь молчание вечно длиться не может, и, все еще глядя на Яниса, Зирнис сказал:

— Помощник тралмейстера нам нужен только один… а вас двое…

Взгляд Зирниса как бы говорил: «Теперь твой черед говорить, Янис, да скажи ты что-нибудь…» Но Янис все думал о замызганном портфеле свиной кожи, в котором рыбу носит теперь Тобиас, и говорить ему явно не хотелось. Янис искоса поглядывал на Тобиаса, видел его тонкие, алые губы, черные, отвислые усы, как у шляхтича, густые, вьющиеся волосы на затылке, где трещина наверное уже давно заросла… Смотрел равнодушно и сам не мог понять, откуда тогда взялась эта неистовая ярость, когда он ударил Тобиаса так, что тот перелетел через стол, грохнулся об радиатор и свернулся на полу, этакое маленькое что-то, с закатившимися глазами, дрожащее, как студень на тарелке… Потом, когда прибежали люди, когда приехала «скорая помощь», Ильза ненавидяще смотрела на Яниса и всем рассказывала, как Янис бил, но тогда злости в Янисе уже не было, а только недоумение, ведь она же должна быть на стороне его, Яниса…