Тамаз Годердзишвили - Гномики в табачном дыму

Униформисты, нехотя заправлявшие до сих пор манеж, все до единого собрались у занавеса. Зрители замерли. Исполнитель уникального трюка вышел на сверкающую огнями арену, устланную белыми досками, — чтобы все видели: искусство артиста лишь в его таланте, в истинном таланте.

Артист подал униформистам знак перепилить в двух местах толстый стальной стержень. Пока униформисты пилили стержень, инспектор манежа Дадешкелиани по знаку артиста обратился к зрителям — нет ли у кого из них ключей с длинным стержнем? Нужные ключи оказались у трех человек в первых рядах. Инспектор всех троих пригласил на манеж и попросил осмотреть ключи друг у друга. Все трое достали ключи, осмотрели их, запомнили и снова положили в карманы. Рекордсмен-трюкач сначала возле одного постоял, затем возле второго и, наконец, возле третьего. И — все три ключа были изогнуты!!! Более того, у одного в кармане оказался металлический рубль, так и он был изогнут, словно бумажный. Зрители зашумели. Униформисты, изумленно качая головами, распрямили все три ключа на наковальне, а что делать с монетой, не знали. По совету инспектора обладатель металлической монеты подал его исполнителю трюков. Рекордсмен-трюкач велел положить ее на ладонь, а сам отошел на два шага. Монета медленно распрямилась, а рука у человека дернулась, почувствовав ожог; монета звякнула о белоснежный пол и завертелась.

— Решка! — выкрикнул откуда-то клоун Жора, подлетел к монете, схватил ее и припустил к выходу.

Владелец монеты смущенно кашлянул. Он и без того чувствовал себя неловко. Инспектор манежа задержал Жору:

— Постой, постой, бездельник! Ты почему обманываешь, Жора? Мы все хорошо видели — выпала не решка, а орел.

Жора изобразил смущение: сцепил опущенные руки, вывернул их и замахал ими поперек тела, потупив глаза и крутя мыском ботинка, словно растирал окурок. Инспектор отобрал у него монету и вернул хозяину. Ошарашенный человек сунул в карман выпрямленный молотком, но все же чуть искривленный ключ и восстановленную чудесным образом монету и побрел к своему месту. Он спотыкался и шатался под впечатлением происшедшего, и было ясно — не скоро очухается.

Тем временем униформисты распилили стержень на три части. По настойчивой просьбе инспектора любознательные зрители проверили, не был ли стальной стержень полым. Но тот был отлит из сплошного блестящего металла. Рекордсмен-трюкач схватил распиленные куски и приложил их друг к другу. Потом крепко сжал их руками и напрягся. На глазах у зрителей произошло чудо: сначала покраснел исполнитель трюков, а затем — стержень. Еще миг — и номер завершился. Артист подбросил в воздух спаянный стержень. Даже «вооруженным» глазом никто не обнаружил бы швов!!! Стержень переходил из рук в руки, зрители вглядывались в него и, охваченные непонятным страхом, не решались даже аплодировать…

…Гиорги вспомнил своего дальнего родственника Григола Дадиани, известного в Тбилиси, и не только в Тбилиси. Врач Григол Дадиани живет на окраине города в двухэтажном особняке. На первом этаже у него кабинеты и комнаты для отдыха: три — для работы, две — для отдыха. У каждой комнаты свое назначение. В одной он лечит гипнозом, вторая предназначена для невропатологических пациентов, третья — для лечения людей с психическими расстройствами. Все три кабинета заставлены соответствующей аппаратурой, приборами, медицинскими инструментами и книгами в белых застекленных шкафах. Белый линолеум на полах сверкает чистотой. В одной комнате для отдыха он принимает случайно забредших к нему в часы приема друзей и знакомых, в другой — действительно отдыхает. Устает ведь человек! А как не устать — в день по двадцать — двадцать пять человек принимает. В приемной вечно сидят какие-то личности, вернее — пациенты, выясняющие друг у друга в ожидании своей очереди характер и причину заболевания. У каждого при себе так называемое рекомендательное письмо, иначе как оградить себя от потока жаждущих попасть на прием — разве мыслимо принять всех желающих?! Сами посудите, легко ли вместо отдыха после напряженной шестичасовой работы в институте принимать больных?! Впрочем, может ли не жертвовать собой ради здоровья и благополучия других истинный медик, настоящий врач?!

Денег от больных врач не брал.

Лечит всех и все! Как? Очень просто…

Алкоголики лежат у него в одной комнате. Любителей спиртного в приемной дожидаются кого мать, кого — отец, кого — супруга, поэтому хочешь не хочешь приходится подчиниться воле врача.

— Вы спите… Вы спите… Здесь тихо, спокойно, дышите ровно, глубоко. Вы спите.

Пьяницы безмятежно спят. Убедившись, что все заснули, врач вводит из приемной любознательного друга или корреспондента. Иногда и до начала сеанса приводит, но алкоголики стесняются свидетелей, и сеанс не проходит столь эффективно.

Врач подходит к одному из спящих и говорит:

— Подними-ка левую ногу!

Пациент задирает левую ногу. Врач кидает самодовольный взгляд на свидетеля его всесилия и, снова повернувшись к объекту лечения, убеждающе повелевает:

— А теперь и другую ногу подними, дорогой!

Приказ выполнен. Затем врач обращается к присутствующему на сеансе:

— Он долго может находиться в подобном состоянии, даже несколько дней, если не вывести из гипноза.

Врач подходит к магнитофону, нажимает на кнопку, и раздается голос: «Систематическое употребление алкоголя — вредная привычка. Алкоголь поражает нервную систему, пагубно воздействует на умственную и физическую потенцию… — Врач отрегулировал звук. — Отныне вы не будете больше пить ни пива, ни вина, ни коньяка, ни водки. Самый маленький глоток спиртного вызовет у вас рвоту, отравление, а возможно, и смерть».

Когда из магнитофона раздался проникновенный голос врача, один из пациентов закашлял, а при слове «водка» его вырвало, другой — плевался. Остальные беспокойно шевелились.

За три месяца все пациенты-алкоголики Григола Дадиани отучились пить.

Денег от больных врач не брал.

Во втором кабинете:

— Так, что вас беспокоит? — Врач в упор посмотрел на больного.

Больной не выдержал взгляда Дадиани, опустил голову, но на вопрос все же ответил:

— Пришел я с работы домой. Телевизор включен. Диктор очень громко говорил. Попросил его — потише немного. Никакого внимания. Объясняю ему — не ругаюсь ведь с тобой, по-человечески прошу: говори потише. С работы я, устал. Может же человек хоть у себя дома отдохнуть?! А он хоть бы что, орет себе. Взял я и трахнул его об пол…

— Диктора? — без улыбки спросил врач.

— Нет, телевизор, — серьезно ответил пациент.