Григорий Федосеев - Мы идeм по Восточному Саяну

Снова показался широкий просвет — это Кинзилюкская долина, гостеприимно распахнувшая перед нами вход. На левом берегу Кизира увидели труппу могучих лиственниц, перекрывавших своей высотою плотно обступавшие их кедры. Лиственниц немного, они растут всего на двух-трех гектарах земли и, пожалуй, больше нигде не встречаются в этой части Саян.

Перебравшись на правый берег Кизира мы остановились на крошечной поляне ниже устья Кинзилюка. Солнце опускалось в море лесов, подкрадывался мирный вечер, куковали кукушки. В тени дуплистого кедра, насупившись, дожидал ночь филин. Заметив нас, он нырнул в сумрак и, шарахаясь по просветам, исчез с глаз.

Мы договорились — Прокопий останется ночью с лошадьми, а мы с Алексеем уйдем караулить маралов. Пока мой спутники готовили ужин, я пошел осматривать солонцы.

В лесу попалась торная тропа. Она шла в нужном для меня направлении, присоединяя по пути боковые тропки и все глубже зарываясь в землю. Ею я и пришел к солонцам. Это обычный серный источник, отравляющий своим едким запахом воздух. Вода, просачиваясь сквозь щели плоской скалы, залегающей недалеко от берега Кинзилюка, образует небольшое болотце. Оно сильно взбито копытами зверей, в выемках, залитых водою, свежая муть. Со всех сторон к источнику проложены глубокие тропы. Значит маралы охотно посещают это место, земля черная, голая, как на скотном дворе, а окружающие деревья низкие, объеденные, изломанные и напоминают карликов, собирающих что-то на болоте.

Чтобы убить зверя, нужно было сделать скрадок. Марал — пугливый зверь и при посещении солонцов проявляет удивительную осторожность, видимо, там его нередко подкарауливают хищники. Приходит он туда потемну, а взрослые быки чаще в полночь. Но прежде чем появиться на солонцах, он непременно задержится поблизости, послушает, присмотрится, жадно обнюхает воздух и чуть что — шорох или подозрительная тень, исчезнет так же бесшумно, как и появится. Моей задачей являлось выбрать такое место для скрадка и так замаскировать его, чтобы зверь не мог обнаружить присутствие в нем человека.

Учитывая, что в ясную ночь течение воздуха, как правило, направлено вниз по долине или распадку, я нашел валежину на возвышенности, метрах в тридцати пониже болотца, огородил ее ветками и, чтобы мои движения были бесшумными, все под собою выстлал мохом. Но скрадок получился маленьким только на одного человека, поэтому Алексея я решил посадить на ближайшей тропинке, иначе от него не избавишься.

Над горами тускнел кровавый закат. Все засыпало убаюканное прохладой. Мы с Алексеем выпили по кружке чая и торопливо зашагали к солонцам. Я с собою взял Левку на тот случай, если придется ранить зверя, да и веселее с ним будет в скрадке.

Ночь обгоняла охотников. В глубокой тишине леса четко и настороженно отдавались торопливые шаги. Слышно было дыхание соседа. У тропы задержались.

— Оставайся здесь, Алексей, караулить, — и я показал ему толстую валежину.

Он молча покосился на нее и почесал затылок.

— Что боязно? — Это от непривычки.

— Не то что боязно, а как-то неловко одному.

— За ночь привыкнешь. А если спать захочешь, тихонько свистни. Я отзовусь, и ты придешь ко мне.

— Что вы, неужто усну! — запротестовал он.

Мы расстались. Еще больше потемнело под сводами старого леса. Острее почувствовалось одиночество. Я уже подходил к солонцам, как послышался сдержанный свист. Через несколько минут он повторился громче. Потом тишину прорезал человеческий крик, в нем уже было отчаяние.

«Что же делать?» — подумал я и решил не отвечать. Алексею ничто не угрожало, кроме собственного воображения, пусть испытает до конца всю прелесть ночной охоты — может раскается.

Добравшись до скрадка, я привязал Левку, примостившись поудобнее, замер. Кому приходилось проводить ночи на солонцах, тот знает, сколько тревожных минут вызывает малейший шорох или внезапный писк пробудившейся птицы. Охотнику кажется, что идет зверь, что слышны его шаги и даже виден силуэт. А зверь чаще всего появляется на солонцах вдруг, совершенно бесшумно и нередко уходит незамеченным. Нужно иметь большой навык, чтобы не уснуть на солонцах и сквозь мрак ночи увидеть пришельца.

Левка улегся рядом. Собака беспрерывно пряла острыми ушами, контролируя лесное пространство. Тишина подчеркивала малейший шорох, казалось, даже слышно было, как дышит свежестью хвоя, как плещется в болоте одинокая звезда, как копошатся в голове мысли, и звук налетевшего комара показался мне протяжным взрывом. Ожидание затянулось. Терялась связь событий.

Вдруг Левка заволновался. Он поднял морду и стал глубокими глотками втягивать воздух. Я взглянул на солонцы и руки сжали штуцер — там неизвестно откуда появилось темное пятно. Оно шевелилось и бесшумно, как привидение, подвигалось влево. «Какая удивительная осторожность» — подумал я. А в это время до слуха долетел всплеск, и кто-то раздавил отображенную в воде звезду. Это зверь выходил на середину болотца. Сердце, словно вырвавшись из плена, забилось в приятной тревоге. Присматриваюсь и не могу заметить рогов «наверное матка» — мелькнуло в голове, и я осторожно подал вперед штуцер на тот случай, если это не матка, а бык. Вдруг позади, у самого скрадка, испуганно рявкнул теленок. Случилось это так неожиданно, что я не помню, как вскочил, а Левка даже взвизгнул. От солонцов послышался тревожный крик самки, треск, шум, и все стихло.

Это действительно была самка. Она оставила своего теленка поодаль от источника, а тот случайно набрел на скрадок. Не знаю только, кто из нас больше испугался при неожиданной встрече.

Из-за ближайших гор появилась луна. Совсем посветлело. Алмазным блеском заиграла роса. Яснее обозначилось болотце и окружавшие его предметы. Снова надвинулась тишина.

Прошло более часа. Не выпуская из поля зрения источник, я продолжал любоваться игрой серебристых лучей. Все ожило, затрепетало в лунном блеске, и ночная сова, внезапно появившаяся над солонцами, показалась мне видением. В глубокой тишине четко и безудержно отдавался шум реки и ночь освежилась нежным туманом. Горько пахло серной водою, болотом и похолодавшим лесом. Но вот от реки долетел всплеск воды, я бы и не обратил внимания на него, но Левка вдруг насторожился, торчком подняв уши. Смутно вижу, как из-за скалы появился зверь. За ним второй. Молодые изюбры, самка и самец, постояли немного, осмотрелись, подошли к болотцу и стали пить. Я не стрелял — решил дождаться крупного пантача.

А в это время набежали тучи. За ними спряталась луна, и сейчас же погасли причудливые огоньки в каплях росы. В надвинувшейся темноте растворилось болотце, исчезли силуэты деревьев и контуры скал. Вдруг один из изюбров испуганно рявкнул, и звери разом бросились по лесу.