Виль Липатов - Анискин и «Фантомас»

— Ты теперь, товарищ кассир Попова, слушай во все уши, как мы в ельник убегать будем. Когда будет похоже, что это убегают грабители, скажешь… Ну, давай, дорогой товарищ Свиридов.

И происходит смешное: шофер и Анискин срываются и бегут в сторону синего ельника. Добежав до него, Анискин кричит Поповой: — Похоже?

— Нет! — решительно отвечает кассирша. — Вы бежали бух-бух, а те убегали шлеп-шлеп.

И происходит еще более смешное: Анискин и шофер снимают сапоги и снова удирают к ельнику.

— Похоже, похоже! — кричит кассирша. — Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп! Пока Анискин и шофер обуваются, кассирша все стоит к ним спиной, когда же обувание окончено, участковый говорит:

— Можешь гулять, товарищ Попова. И ты, товарищ Свиридов, пока отдохни.

После этого участковый инспектор с озабоченным видом отправляется в ельник. Некоторое время он бесцельно бродит между деревьями, потом останавливается так резко, словно наткнулся на препятствие. Сломанная веточка на елке — вот что привлекает внимание участкового инспектора, и он внимательно разглядывает место излома, а затем делает следующее: высоту изломанной ветки примеряет на свой рост. Излом достигает середины груди Анискина, и он шепчет: «Рост метр шестьдесят, не больше!» Вернувшись на дорогу, участковый строго обращается к водителю:

— А ну-ка, товарищ Свидиров, покажи, какого роста были грабители. На мне покажи.

— Роста они были вот такого, — задумчиво говорит водитель. — Может, вот до этой вашей пуговки доставали, а может, чуть-чугь повыше, Федор Иванович.

Он задерживает руку на середине груди Анискина.

Солнце уже давно перевалило за полдень, деревня понемножечку успокоилась, громкоговоритель на колхозной конторе поет про то, что «кого-то в рощу заманила, кого-то в поле увела…». В служебном кабинете Анискина идет допрос. Здесь присутствуют директор средней школы Яков Власович и Гошка с Сережкой — те ребята, о которых рассказывала сплетница Сузгина. Они сидят в центре кабинета на табуретках, и вид у них такой, словно допрос продолжается чертову уйму времени.

ДИРЕКТОР (он в отчаянии). Никогда не думал, что доживу до такого позорного дня! Я как преподаватель, с одной стороны, и как директор школы, с другой, поражен происходящим. Как могло случиться, что мальчики не хотят помочь правосудию. Это же круговая порука! Слушайте, мальчики…

АНИСКИН (насмешливо). Хороши мальчики! Гошка, ты килограммов шестьдесят тянешь? Я тебя спрашиваю, сколько в тебе весу, Гошка?

ГОШКА. Сколько надо, столько и есть.

ДИРЕКТОР. Георгий, разве можно так разговаривать со старшими? Ты должен говорить правду, и только правду.

ГОШКА (смело, заносчиво). Хоть огнем пытайте, ничего не скажу.

СЕРЕЖКА. Это моя мамка все выдумала. Она на одно ухо слабая, ей все послышалось.

ДИРЕКТОР. Не верю своим глазам! Неужели передо мной хорошо успевающие Сузгин и Перепелкин:

АНИСКИН. Они, они у вас перед глазами, Яков Власович. (Смотрит на часы). Гошка, ты у Фантомаса за кого? Командиром или на побегушках?

ГОШКА (охает, теряется, но берет себя в руки). У какого еще Фантомаса? Никакого я Фантомаса не знаю.

СЕРЕЖКА (монотонным голосом). Это моя мамка все выдумала; Она на одно ухо слабая, ей все послышалось.

АНИСКИН. Ну, просто попугай, а не человек! (Манит пальцем Сережку). А ну-ка, подойди-ка ко мне, Сузгин. Иди-ка сюда! (Когда мальчишка подходит, поднимает его правую руку). Погляди-ка, Яков Власович, какая буква у него меж пальцев выколота.

ДИРЕКТОР. Здесь выколота буква Ф.

АНИСКИН. Глядите на них, Яков Власович, глядите! Видите, как они от страха дрожат.

ДИРЕКТОР. Вижу, вижу, Федор Иванович! И начинаю догадываться, что все это значит…

АНИСКИН. А это значит, что они из Фантомасова войска. Во! Во! Они от страха совсем языки прикусили. Теперь они ничего не скажут, Яков Власович. Они Фантомаса боятся… Ну да ладно, товарищ директор средней школы, мы с вами во всем этом деле разберемся!

Когда солнце уже начинает клониться к закату, но до вечера еще далеко, участковый Анискин подходит к буровой вышке, что расположена в полукилометре от околицы деревни. Здесь гудит сильный мотор, лязгает металл, раздаются голоса рабочих. Высокая ажурная вышка красиво вписывается в пейзаж, а справа от нее раскинулся небольшой палаточный городок. Можно видеть волейбольную площадку, фанерный щит с «Боевым листком», спортивную перекладину, возле которой лежат тяжести для тренировок — гири, штанги.

В то время, когда Анискин подходит к палаточному городку, за длинным столом, вкопанным в землю, сидят несколько геологов: двое играют в шахматы, один — читает, четвертый наблюдает за шахматистами. Это тот геолог Лютиков, который встретился Анискину утром. Он первым замечает участкового инспектора, шумно вскакивает.

— Здорово, рабочий класс! — отдуваясь говорит Анискин. — Вот где божья благодать! Фу, как уморился!

Участковый садится на краешек скамейки, достает из кармана огромный носовой платок, блаженствуя, обмахивает разгоряченное лицо: и шахматисты и читающий рабочий смотрят на Анискина с хорошими добрыми улыбками, но Лютиков нетерпеливо ерзает, словно ему трудно скрывать то, что он знает. Анискин следит за ним краешком глаза.

— Вот что, товарищи рабочий класс, — наконец говорит участковый. — Вы нас извиняйте, что такое плохое дело получилось.

Геологи не понимают Анискина, и он огорченно продолжает:

— Только один человек из деревни пошел к вам работать, а хуже этого человека в деревне нет. Вы уж нас извиняйте!

И показывает пальцем в сторону палатки, возле которой непробудным пьяным сном спит рабочий Опанасенко — тот самый, который утром повстречался участковому. Он грязен и небрит, на него страшно смотреть — такой он несчастный, обособленный, не вписывающийся в уют палаточного городка. И все мрачнеют, и всем неловко за этого человека, а Анискину стыдно.

— Вы уж извиняйте, — смущенно бормочет он. — Он один такой в деревне…

Анискин застегивает ворот форменной рубашки, сделавшись строго официальном, поднимается.

— В связи с ограблением сплавконторского кассира я получил записку от вас, товарищ Лютиков, — говорит он. — Прошу отойти со мной в сторону, дать объяснения по поводу написания записки.

— Бу сделано! — радостно кричит Лютиков и бросает на товарищей торжествующий взгляд.

Анискин отводит Лютикова в сторону от палаток, отыскав удобный пенек, садится на него. Пока он делает это, Лютиков приобретает облик шпика из дореволюционных фильмов. Глаза у него прищурены, плечи сутулятся, шагает он на цыпочках, словно к чему-то подкрадывается.

— Подозреваю одного человека! — зловещим шепотом сообщает Лютиков. — Вы, товарищ старший лейтенант, в его сторону не глядите, чтобы не спугнуть… Подозревается вон тот субъект.