Вилис Лацис - Собрание сочинений. Т. 3. Буря

Ну, конечно, вон он где спрятался. Маленький, толстенький. Лежит на животе в кустах, прижав к плечу винтовку, и наблюдает. Когда у памятника Свободы появилась группа милиционеров, он стал прицеливаться.

Никогда Жубуру не приходилось стрелять в живое существо — ни в птицу, ни в лесного зверя, а уж в человека и подавно. Но в этот момент рука его не дрогнула, он прицелился в затылок неизвестного и выстрелил раньше, чем тот успел нажать собачку. Тот перевернулся на бок и замер. Жубура даже в жар бросило. Он видел где-то это круглое румяное лицо. Жубур задумался, напрягая память, и вспомнил июльское воскресенье на дюнах в Дзинтари, Айю и двух хулиганов. Теперь ясно, почему этот тип стрелял в прохожих. Слишком рано выскочил из своей норы Абол. Нарвался. Получил свое верный помощник Кристапа Понте.

Жубур был доволен своим поступком, и в то же время он испытывал незнакомое раньше волнение.

Значит, и он способен на это? Интеллигент, который раньше не мог видеть, как отец колет свинью…

Да, это правильно. Так нужно.

Теперь Эрнест Чунда выглядел совсем по-боевому — сапоги, защитного цвета галифе и гимнастерка, армейская фуражка, громадный пистолет в деревянной кобуре с одного бока, противогаз с другого. В таком виде он расхаживал по комнатам райкома, топая сапогами, словно целая войсковая часть. Но голос его не звучал уж так звонко, и от наблюдательного глаза не укрылись бы бледность его лица и некоторая нервность в движениях. Дело в том, что на самочувствие Чунды плохо действовала жаркая погода. Кроме того, он не привык к некоторым специфическим шумам и грохоту, которые в последнее время повторялись слишком часто. Например, воздушные тревоги: чуть только завоют сирены, как Чунда бросает работу и сломя голову бежит вниз, в убежище, откуда не выходит до самого отбоя. Если тревога застанет его на улице, он сразу же отыскивает глазами какую-нибудь щель, забирается в нее и сидит там смирно, как мышь.

Это было не чувство самосохранения, а большая жизненная мудрость.

— Никогда не стоит играть с опасностью, — говорил он Руте. — Мы не простые обыватели, а квинтэссенция общества, так сказать соль земли. Если погибнет рядовой, большой беды не будет, на его место встанет другой, таких у нас тысячи, сотни тысяч. А что произойдет, если меня не станет? Кто займет мое место? Сейчас же образуется брешь, и товарищам придется очень туго. Мы принадлежим не себе, а обществу, партии, народу. Для них мы и должны беречь и сохранять себя до последней возможности.

Он яростно ворчал на упрямцев, которые во время налета оставались на своих местах и продолжали работать.

— Пустое хвастовство… Никому не нужная храбрость… Кому от этого польза?

— Утром 25 июня его вызвали в Центральный Комитет.

— Есть для тебя задание, товарищ Чунда, — сказал один из инструкторов, с удовольствием оглядывая его складную фигуру, которую военные доспехи делали еще более внушительной. — Немецкие парашютисты оседлали шоссе за Ауце и нарушили связь с Лиепаей. Лиепайцы думают, что они отрезаны от всего мира. Мы должны послать туда подходящего человека, который бы сорганизовал на месте мощную группу истребителей, очистил район от диверсантов и затем пробился до Лиепаи. Это задание поручается тебе.

— Мне? — Эрнест Чунда не хотел верить своим ушам. — Кто же тогда подготовит к эвакуации документы отдела кадров?

— Кто-нибудь из инструкторов райкома. Ты сейчас же собирайся и поезжай. Машина уже ждет. Возьмешь с собой двух рабочегвардейцев с винтовками. Желаю успеха, товарищ Чунда.

Инструктор пожал ему руку. Выйдя на лестницу, Чунда вытер мокрый лоб. «Безумие. Кидаться черту на рога. Люди уже поговаривают, что Ауце в руках немцев… Бои идут у Тукума. Бросаться так ответственными работниками! Подвергать такому страшному риску!»

Но ничего не поделаешь. Чунда дополнил свое воинское облачение еще несколькими новыми деталями — биноклем и планшеткой с картами, прихватил на всякий случай несколько ручных гранат, затем сел в маленький «мерседес-бенц» и велел ехать к райкому комсомола.

Рута была у Айи на совещании. Во всех комнатах толпились комсомольцы. Чунда вызвал Руту и предстал перед ней во всем своем величии.

— В чем дело, Эрнест?

— Я направляюсь на фронт. Важное задание. Мне поручили задержать авангард немецкой армии и наладить связь с Лиепаей. Даны широкие полномочия. Когда вернусь и вообще вернусь ли — неизвестно. На всякий случай ты сегодня же вечером упакуй все наши вещи в чемоданы. Кто знает, возможно придется эвакуироваться. Когда приеду, все должно быть готово к отъезду.

— Как, разве Ригу не будут защищать? — Рута посмотрела широко открытыми глазами на Эрнеста. — Мы ведь будем драться, бороться до последней возможности. Правда, Эрнест?

— Понятно, до последней возможности. Ну, а если эта последняя возможность будет у порога? Тебе хочется, чтобы ваше имущество попало в руки немцев? Вот так, Рута. Не слишком, конечно, умно, что в такой ответственный момент меня усылают из Риги, но ведь нужно выполнять задание партии. До свидания, Рута.

— Желаю успеха, Эрнест, — прошептала Рута. — Помоги лиепайцам.

— Вот так всегда, вечно я им должен помогать… И в мирное время и на войне… Ну что же, мне не жалко.

Он ушел, бренча и гремя, точно воплощение воинственности и мужества.

На Елгавском шоссе они встретили первых беженцев из Литвы. В машинах, на мотоциклах, велосипедах, многие просто пешком — они потоком двигались на север: взрослые и дети, с котомками за спиной, усталые, покрытые дорожной пылью, опаленные жарким дыханием войны. Время от времени Чунда останавливал машину и пытался расспрашивать беженцев. Но что они могли сказать? Грохот орудий, налеты немецкой авиации разрозненными кровавыми обрывками мелькали в их сознании. По одним сведениям, немцы еще штурмовали Шауляй и Паневежис, по другим — уже приближались к Елгаве; третьим казалось, что неприятель гонится по пятам, что из лесу вот-вот выскочат танки или бронемашины и металл будет кромсать живые тела.

Это была довольно трудная проблема. Чунда через каждые полчаса сверялся с картой. Прохожие могли подумать, что едет кто-нибудь из высшего командования, чуть ли не переодетый генерал.

В Елгаве Чунда зашел в горком партии, чтобы собрать сведения. Ясной информации он и здесь не получил. Немцев видели повсюду, но были ли то регулярные войска, или группы парашютистов, сказать было трудно. Где-то около Скрунды произошел большой бой между немецким воздушным десантом и отрядом истребителей. В некоторых местах, где были леса, начали сбою деятельность зеленые бандиты — айзсарги и крупные кулаки. Группы наших истребителей успешно боролись с ними, некоторые банды были уже ликвидированы. Во всех волостях советский актив был приведен в боевую готовность.