Татьяна Назарова - Первые шаги

Ядовитые стрелы попали в цель, и молодая женщина погрустнела.

Как и с тестем, Сергей поговорил с женой откровенно, надеясь на ее ум и любовь к нему.

— Она ведь меня раньше за человека не считала, а за игрушку, не то что ты, моя радость! — говорил он взволнованно. — А сейчас увидела барыня, что твоей любовью да добротой папаши и мамаши стал человеком, вот и пришла ей блажь из меня снова ручную собачку сделать. Только не выйдет. Тебя одну люблю…

Даша поверила мужу. Снова ее счастье стало безоблачным.

С Калерией Владимировной она обращалась по-прежнему почтительно, хотя зорко наблюдала за ней, все больше убеждаясь, что муж говорил правду. Подругам Даша, когда они, завидуя ей, пытались вновь сплетничать под видом сочувствия, отрезала: «Я сама не без глаз. Пусть она унижается, а Сергей на нее и не смотрит».

Но Сонин был не совсем прав.

Калерия прожила до тридцати лет, никого не любя, праздная, бездетная, в жизни она видела одну цель — веселье, стремилась во всем быть первой. Натолкнувшись на неожиданное сопротивление Сергея, Калерия Владимировна сначала просто рассердилась: «Мальчишка, зазнался!» О том, что препятствием может служить скромная Даша, ей и в голову не приходило; семейный долг в ее понятии — сохранение приличий.

Сначала, изощряясь в кокетстве, Калерия только добивалась покорности: «Я ему потом покажу!» Но, выискивая способ подчинить упрямца, она много думала о Сергее и неожиданно пришла к выводу, что он не такой, как другие, лучший, захотелось, чтобы Сергей полюбил ее. Поздно проснувшееся желание быть любимой и любить самой быстро росло и крепло. Она страстно ревновала Дашу к Сергею и совсем не могла выносить близости Сидора Карпыча.

Оставаясь одна, Калерия часто запиралась в спальне и часами плакала, сидя перед зеркалом. Ведь она все еще очень хороша! Разве может равняться с ней эта купчиха! «Он все же из дворянской семьи, мой троюродный брат. Неужели его не отталкивает купеческая вульгарность?» — думала она.

Но от ревности Савина несправедливо унижала соперницу. С помощью мужа и глядя на Калерию Даша приобрела светские манеры; кроме того, в ней было много задора и ловкости — удачно сочетался отцовский темперамент с рассудительностью матери.

Организуя поездку в Борки, Калерия решила откровенно поговорить с Сергеем. Зачем он ее так мучает? Ведь любил же раньше. Может быть, ревнует к Коломейцеву? Эта мысль несколько утешила ее. Надо прямо объясниться, поступиться гордостью. А Коломейцев? «Пусть только Сережа слово скажет — и его вообще не будет в Петропавловске. Стоит шепнуть Александру Никоновичу да отцу благочинному…» — размышляла она, распоряжаясь приготовлением завтрака.

Ей не терпелось остаться наедине с Сергеем, но прежде следовало всех споить и в том числе — Сидора Карпыча.

Даша, вернувшись, начала помогать Калерии Владимировне хозяйничать, а Сергей опустился рядом с Сидором Карпычем, и они завели разговор о торговых делах. Скоро и все собрались у ковра. Начался завтрак. По знаку Калерии молодцы подносили новые и новые бутылки. Разговоры делались все оживленней, громче.

— Теперь вы не будете меня поддразнивать, а? — приставал пьяный Плюхин к Шмендорфу. — Чисто! — делая широкий жест рукой, гордо говорил он.

— Везде теперь утихли, вот и у нас, — не сдавался полковник. — Его превосходительству Столыпину — вот кому надо в ножки поклониться…

— А что нам было делать? Одних выловим — другие приедут. Нет, мы многого добились. Эх, и парень есть у меня, но молчу, молчу…

— Ловок твой тесть, да и ты маху не даешь, — ударяя Сергея по плечу так, что тот ежился, говорил Сидор Карпыч, и нельзя было понять, хвалит он его за ловкость или укоряет в чем.

Когда все «угостились» так, что некоторые и с места подняться не могли, Калерия Владимировна, притворяясь тоже опьяневшей, позвала за груздями. Несколько женщин встали.

— А молодые люди разве нас не проводят? — с вызовом говорила Савина, опираясь на плечо Сергея, сидящего рядом с ее мужем. — Дашенька, позволь похитить твоего мужа.

Сонина, улыбаясь, сказала:

— Сережа! Проводи Калерию Владимировну.

Но когда они пошли, беспокойно поглядела им вслед. «Савина так бесстыдно вешается на шею…»

— Наша златокудрая Венера пошла ва-банк! — шепнул Плюхин полковнику.

Тот взглянул на мелькавшее вдали светлое платье Калерии и пожал плечами.

— Слишком долго не сдается сей прекрасный Иосиф, — бросил он с иронической усмешкой.

— У него жена настоящая Психея! Посмотрите на нее, — ответил Александр Никонович.

Даша, что-то рассказывая подругам, звучно смеялась. Только яркий румянец, выступивший на щеках, говорил о ее волнении. Изредка она бросала взгляды в сторону Сидора Карпыча.

Уверенность в том, что жена, атакуя Сергея, только развлекается, у Савина в последнее время начала исчезать — до него дошли сплетни, — и он зорко наблюдал за ее поведением.

Савин еще не верил, что случилось самое худшее, но зачем Калерия ведет себя так, что про нее болтать начали?

Уход жены с Сергеем Сидора Карпыча раздражал донельзя, но он смолчал. Если вмешаться, языки заработают вовсю. Послушав немного купца Черемухина, нашептывающего ему про захватничество Семена Даниловича на рынке, он поднялся, намереваясь пойти вслед за женой.

Даша, не выпускавшая его из виду, сразу забеспокоилась. «А вдруг Сидор Карпыч не разберется! Изувечить может», — промелькнула у нее мысль, и она, улыбаясь, позвала:

— Сидор Карпыч, просим к нам!

Савин подошел. Даша любезно освободила ему место рядом с собой:

— Посидите с нами, расскажите, как киргизцы на стойбище живут. Вы с Калерией Владимировной ездили…

Савин начал описывать стойбище Джаманшалова, косяки его скакунов, думая про себя: «Видно, пустое болтают. Не сидела бы так спокойно Сергеева жена…»

Калерия увлекла Сергея в сторону, противоположную той, куда направились все.

— Сядем, Сережа! — предложила она, указывая на сваленное дерево. — Нам надо поговорить откровенно…

Сергей сел, чуть отодвинулся и вопросительно взглянул на нее. До последней секунды Калерия надеялась, что он заговорит первым, пощадит ее гордость, но он молчал. Вцепляясь отточенными коготками в мякоть ладоней, Калерия сделала последнюю попытку, прошептав:

— Нужно ли говорить?

— Я не знаю, о чем вы хотите со мной говорить, — подчеркнуто сухо ответил Сергей.

Он попытался встать. Но Калерия Владимировна словно обезумела. Она кинулась перед ним на колени, обхватила руками.

— Сережа, я люблю тебя, не могу жить без тебя…

Золотистые волосы рассыпались, глаза на побледневшем лице горели.

Сергей почувствовал, что еще мгновение — и уступит. Грубо отбросив тонкие руки, он встал.