Татьяна Назарова - Первые шаги

Почему-то это обстоятельство особенно раздосадовало Павла. Внешне у них с Акимом отношения остались родственными, хотя Аким, узнав про расчет младшего брата с тестем, понял, как Павел обокрал его. Сказалась деревенская привычка — из избы сору не выносить. Друг у друга они не бывали, но при людях говорили мирно.

Сойдясь как-то с братом в клубе, Павел бросил насмешливо:

— А тебя папаша во всем жалел!

— Чегой-то ты хочешь сказать? — бледнея, спросил Аким.

— А ты Наталью свою попытай, а еще лучше Демьяна. За это и мать раньше времени к богу ушла. Вот и знай, почему меня отец невзлюбил.

Выговорив все залпом, Павел захохотал, напомнив этим Акиму отца, и пошел прочь.

Вернувшись домой мрачнее тучи, Аким позвал жену в угловую и запер за собой дверь.

— Сказывай, что у тебя с отцом было, коль жива хочешь быть! — трясясь от бешенства, закричал он на Наталью.

Наталья помертвела от ужаса. Сказать — убьет. «Видно, Павел уел его», — мелькнуло в голове, и это сразу подсказало ей спасительный план.

— Да что ты, Акимушка! Ну, сердился на меня папаня, а в чем моя вина, видит бог, не знаю, — говорила она, плача.

Увидев слезы любимой жены, Аким немного опомнился.

— Не о том речь… — уж мягче сказал он.

Но Наталья захватила инициативу и не хотела ее упускать:

— Да чего ж тебе наговорили? И кто это мертвого в гробу тревожит?

— Павка сказал, что из-за тебя и маманя не своей смертью умерла, — мрачно сообщил он. — Демьяна велел поспрошать…

Наталья ахнула. Такого про свекра она не думала. А может, и правда залечила ее старуха Еремеевна?

— Спроси, спроси Демьяна! Он знает, сколько горя я приняла, ему жалилась. А неужто и маманюшка от него с Еремеевной погибла? — бормотала Наталья, содрогаясь от рыданий. — Мамушку мне жаль, коль то правда, а я перед тобой чиста. Поезжай, узнай все у Демьяна, он душу не загубит ложью, не то что ворог наш Павка. Обидно ему, что мы п о миру не пошли! — причитала она, свалившись на кресло.

То, что Наталья сама посылала его к Демьяну, которому Аким верил, хотя и считал чудаком, больше всего успокоило Акима. Он поднял голову жены и заговорил ласково:

— Ну, будя! Исплакалась вся… Может, тот и впрямь брехнул со зла. Поеду сейчас и узнаю все.

Наталья встала и, все еще всхлипывая, пошла было из комнаты, но вдруг круто повернулась к мужу.

— Скажи Демьяну, что Павка здесь Аксюту Кирюхину чуть в мот не загнал. Кабы Никитиха не вступилась, куда б ей и деваться было, бедной… Ему ведь Никитин пригрозил: коль тронет кто Оксю — работает она у них, — так он его в порошок сотрет. Племянница Миновны мне сказывала, от тетки она узнала.

И Наталья рассказала мужу, как очернил Павел Аксюту и купчихи перестали ей вышивку давать… «Демьян за Палыча с дочерью стоит, огневается на Павла», — думала она.

— Расскажи Демушке, правда все истинная, иконой в том поклянусь, детьми нашими, душой своей, — задыхаясь, шептала Наталья, близкая к обмороку. — Пусть не верит варнаку, хоть и брат он вам. Расскажи вперед, а потом спроси, Демьян душу не загубит…

С последними словами она упала на ковер. Аким поднял ее.

— Натальюшка, очнись, милая!

Он испугался: «А вдруг умерла от разрыва сердца».

Наталья выскользнула из его рук и, сказав: «Соберу сейчас, поезжай, Акимушка!» — выбежала. Аким до ее возвращения стоял не двигаясь, тупо глядя на ковер.

«В кого такой выродок? Ой, узнаю у Демьяна все, тогда, Павка, забуду, что одна нас мать родила», — думал он.

— Все готово, поезжай со Христом, — сказала, войдя, Наталья.

Машинально дойдя до повозки, Аким сел, сгорбясь и опустив низко голову.

В Родионовку он приехал поздней ночью. Варя заторопилась собирать на стол, но Аким попросил:

— Пойдем, Дема! Говорить с тобой хочу…

Демьян повел его в комнату отца с матерью — там никто не жил.

— Скажи мне, Дема… — начал Аким, остановился и провел рукой по лбу. — Подожди! — вспомнил он. — Наталья молила рассказать тебе, душой, детьми клялась, что правда… — И пересказал все слышанное от жены об Аксюте и Павле.

— Правду Наталья говорила, — подтвердил побледневший Демьян. — Здесь он Кондрата подзудил против Окси, за то травили ее. Теперь и там принялся…

— Заступа ей нашлась, я ничего до этого не знал, все ездил… — И Аким рассказал историю борьбы с Никитиным и как Павел его и тестя ограбил.

— Ну и дела! — ужаснулся Демьян.

— Теперь вот что скажи, брат… правда ль, что отец маманю сжил со свету из-за Натальи? Павел мне сказал сегодня, — задал наконец главный вопрос Аким и впился глазами в лицо брата. Казалось, вся жизнь его перелилась в расширенные, горевшие безумием зрачки.

Демьян с жалостью покачал головой. Как быть? Лгать он не умел, а сказать правду — убить!

Наталья, проводив мужа, заметалась по комнатам. Ведь, убеждая мужа ехать к Демьяну, она помнила его обещание — ничего не говорить Акиму. А вот сейчас ей пришла мысль: он сам не скажет, а когда брат станет спрашивать… согласится ли деверь солгать?

Страшное сомнение, запав в душу, уже не умирало. Кинувшись в спальне перед старинным киотом на колени, она молилась жарко, просила об одном — чтоб Демьян сжалился над ними, сказал на этот раз неправду. Наталья давала тысячу обещаний, каялась в грехах…

— Почему я не заступилась за Аксюту? — плакала она в раскаянии. — Ведь знала, что лгут на нее по Павкиному наущению. Согрешила я, проклятая, по своей волюшке, не то, что тогда… — сквозь рыдания говорила она.

Сожительство со свекром Наталья за свой грех не считала — насильно заставил; не винила она себя и за обман мужа — ведь его да детей берегла. И отчасти поэтому в расстроенном ее воображении попустительство клевете ненавистного деверя на Аксюту выросло в страшный смертный грех, лишающий веры в милосердное заступничество богородицы.

— Пресвятая богородица, если Демьян пожалеет нас, я всем расскажу, какая она честная, какой негодяй Павел, как бегал он за ней еще холостым. Выпрошу у Аксюты прощение, другом ее буду, душой в том клянусь… — горько плача, клялась Наталья перед иконою.

Когда сыновья пришли из школы, мать встретила их с опухшими от слез глазами. Старший Илья, только взглянув на нее, нахмурил черные брови.

— Опять, что ль, прогорели? — спросил он.

— Нет, сынок! Только и хуже может быть. От дяди Демьяна все зависит, — ответила мать.

— От дяди Демьяна? — недоуменно протянул мальчик.

Наталья вдруг сорвалась, забыла, что нельзя детям этого говорить…

— Оболгал меня изверг Павел. Не зовите его дядей, не кланяйтесь ему, переходите на другую сторону, коль заметите проклятого. Не заступится Демьян — убьет меня отец, сам пропадет, а вы останетесь сиротами! — причитала Наталья.

Ошарашенные дети молчали.