Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.1. Фарт. Товарищ Анна

— Я так давно не играла, что мне даже страшновато начинать, — сказала Валентина, подходя к Андрею. — А завтра у нас вечер, будут выступать приезжие поэты. Вы придете?

— Конечно, — сказал Андрей.

Он не взял ее под руку, когда они вышли из клуба; почти не смотрел на нее, но чувствовал каждое ее движение, и ему было приятно, что она идет около него просто, без кокетливых ужимок и дерзостей.

— Вы очень изменились за последнее время, — сказала она, прерывая легкое для обоих молчание. — Вы стали каким-то неземным.

— Просто ангел во плоти! — подтрунил над ее словами Андрей и тихо рассмеялся.

Он шел упругим шагом, подлаживаясь к походке Валентины, по-мальчишески сдвинув на затылок кепи, сдержанно помахивал на ходу свободной рукой. Уголок его крупного, хорошо очерченного рта еще кривила усмешка, но общее выражение, несмотря на поднятый козырек и приподнятый прямой нос, было невеселое.

— Почему же неземной? — мягко спросил он.

— Да та-ак, — протянула Валентина, очень серьезно, искоса посматривая на него и покусывая листик, сорванный ею с куста. Ее особенно привлекало в Андрее это иногда проявляющееся в нем сочетание мужественности с задушевной, почти нежной мягкостью. — Вы как будто свалились с другой планеты… С Марса, может быть. У вас какой-то далекий взгляд. Правда! Будто все кажутся вам бесплотными тенями, как во сне, как в лесу в лунную мглистую ночь.

— Почти правда, — сказал Андрей уже весело. — Смотрю на вас… но даже тени вашей не вижу: где ваша тень, Валентина Ивановна?

— Моя? Ах, да! Мы с Ветлугиным поссорились немножко, — сказала она. — Из-за вас поссорились.

Андрей вспыхнул:

— Из-за меня?

— Да. Из-за вас. Вернее, из-за вашей работы. Я видела вас в тайге, на горах, среди ваших людей (какой там народ чудесный!) и сразу поняла… У вас в одну какую-нибудь яму вложено больше мечты, чем у Ветлугина во всю его деятельность. Если бы он действительно умел мечтать, как он часто говорит, то никогда не пошел бы… не согласился бы на прекращение такой увлекательной работы, а дал бы вам возможность довести ее до конца!

— Решение этого вопроса зависит не от него… — медленно, с запинкой произнес Подосенов с чувством благодарности и грусти: она, единственный человек здесь, на Светлом, поддержавший его, ничего не понимала в горных работах.

Но это наивное одобрение, эти слова сочувствия, исполненного не жалости, как у Анны, а негодования и веры в него, тронули геолога.

— Мечта, конечно, необходима, — продолжал он после короткого молчания. — Но я не просто фантазирую, а ищу на основании науки и опыта. Оттого-то и обидно и тяжело! Мне не верят потому, что я много затратил на разведку этой горы и все еще ничего не нашел. Черт возьми! — вскричал он с увлечением. — Если бы вы знали, какие огромные средства отпускались страной на наши разведочные поиски. Вся беда в том, что нашлись идиоты, вообразившие и сумевшие убедить других, что наше предприятие обеспечено разведанными запасами. На десятки лет будто бы обеспечено. Они поднимали шум вокруг старательских поисков. Любовались стариками-старателями и потихоньку душили нас, кадровых разведчиков, сокращая из года в год плановые разведки.

— Почему же это не исправят теперь?

— Такие дела скоро не делаются, и есть среди наших работников трусливые, нерешительные люди, а мы все еще деликатничаем там, где не нужно.

— Мне кажется, вы лично деликатностью вообще не страдаете! — заметила Валентина к слову.

— Вы находите? — серьезно спросил Андрей и остановился, впервые за время разговора взглянув ей в глаза.

— А вы нет, не находите? — невинно спросила она, в свою очередь, и оба неожиданно рассмеялись.

Они стояли, очень довольные друг другом, и смеялись от души, как два сорванца.

— Однако вы тоже не страдаете этим самым, — сказал Андрей, отправляясь дальше, но все еще продолжая улыбаться.

— Да, я иногда грублю. Это от жизни, — добавила Валентина с неожиданной горечью. — Хотя мне хочется только хорошего и себе и другим… Я недавно ездила к роженице в тайгу, и дорогой лошадь сбросила меня — испугалась медведя. Проводник тоже слетел и чуть не убился. Вот бы вы посмотрели, как я мчалась и… как упала. Когда поднялась, то не знала, что делать… идти обратно было ближе. Однако я пошла в тайгу. Одна, без проводника: больная-то могла умереть! Но как я боялась! А потом ваш разведчик с амбарчика — Дементий — вел меня на буксире. У меня уж сил не было идти, — пояснила Валентина, заметив удивление Андрея. — Я держалась за его кушак. Дождь лил ужасающий — я даже не представляла раньше ничего подобного. Он полоскал нас, пока мы не пришли в поселочек в горах! Там я приняла очень трудные роды и после всего прямо свалилась на скамью. Но… если бы вы знали, какое счастье — держать в руках спасенного тобой ребенка! Он бился, как рыбка, а ведь я приняла его без дыхания, синюшного! А потом было утро… знаете, солнечное утро после дождя, когда все распускается пышно-пышно и… так хочется жить… Вы поглядите, — сказала Валентина, неожиданно прерывая свой рассказ и осматриваясь по сторонам. — Так может только присниться, правда?

— Да, — согласился Андрей, и ему показалось, что он действительно видел во сне такой вечер с черными нагромождениями туч над круто изломанной линией высоко поднятого горизонта, с синим сумраком, зримо опускавшимся над грудами дикого камня, над крышами потемневших домов и остатками изуродованных деревьев, жалких и страшных на изрытой земле.

— Будет гроза, — произнесла Валентина голосом, полным затаенной радости.

— Может и не быть, — так же беспричинно радостно ответил Андрей. — Вы чувствуете движение воздуха, как он плывет волнами, очень холодных, свежий, но где-то идет разрядка…

— На Раздольном гремит вовсю. Пробило кабель, — сообщила Анна, поджидавшая их на развилине дорожки. Она издали приметила их, дружно шагавших вдвоем, а потом остановившихся и громко смеявшихся над чем-то. Она давно не видела Андрея таким веселым и поздоровалась с Валентиной холодновато. — Пробило кабель, — повторила она, точно хотела подчеркнуть, что ей некогда шататься по прииску. — Один высоковольтный мотор вышел из строя. Пустили резервный, но что там творится сейчас, неизвестно: телефонная линия выключена.

«Он тоже выключился», — заметила про себя Валентина, взглянув на сразу отвердевшее лицо Андрея.

— Я, кажется, помешала вам, — сказала Анна мужу, когда они вдвоем подходили к своему дому. — Вам было очень весело!

Она сказала это почти спокойно, и Андрей ответил:

— Да, мы посмеялись немножко.

— О чем вы говорили?

— Обо всем.

Губы Анны задрожали:

— Разве можно говорить обо всем с такой пустой и самовлюбленной особой?