Гавриил Троепольский - Собрание сочинений в трех томах. Том 3.

Махоткин.Полегче, товарищ дорогой… Мы — не из таких…

Чекмарь (Махоткину). Шпионишь? Подслушиваешь?

Махоткин.За такие слова к девушке… и ко мне… (Наступает на Чекмаря.)… я, Иван Махоткин, могу набить тебе… лицо! Культурненько откомандирую на перевязочку.

Чекмарь, пятясь, идет к Боярову.

Анюта.Тебе сказано что? Легонько попугать — создать у них напряжение в труде. А ты — с кулаками. Ступай, ступай, Иван. (Выпроваживает его, взяв за плечи.)

Чекмарь (раздраженно). Какой-то Махоткин… Идиот.

Свищ.Знаю — баламошный. Вот и жди ее, смену. И нас затирают, и смены нету.

Чекмарь (Боярову). За нами следят — посмотрим-ка вокруг, осторожненько.

Бояров (Свищу и Лапкину). Будьте хозяевами. Мы — скоро.

Чекмарь и Бояров уходят.

Лапкин (переходя в общий номер), Как вы думаете: ваш Махоткин наших — не того?

Свищ.Этот — может. Огонь! Стукнет по кумполу — и вся тебе ситуация.

Лапкин.Зря наши пошли. Ой, зря. Темь-то какая…

Свищ.Наши мнения совпадают. И акромя всего: разве ж это председатель — девку отбивает у парня? Он должон дух поднимать на щит, а у самого — разложение. И во всех делах он такой. Вот и борюсь: я — на пользу, а он — во вред.

Лапкин.Э, не-ет. Это меня не касается. Да, да. Вы, хоть чуть, представляете, как надо относиться к начальству?

Свищ.А как?

Лапкин.Тогда слушайте. (Садится против Свища.) К начальству надо подходить, как к огню: не слишком близко, чтобы не обжечься, и не слишком далеко, чтобы не озябнуть. А вы лезете вплотную. Сгорите, как мотылек у костра: фук! — и нету. Понятно?

Свищ.Непонятно. А если он действует против установок?

Лапкин.Тоже молчать. Соль жизни подчиненного — молчать.

Свищ.Да-а… Вот и попробуй тут, смозгуй.

Входят Кострова и Кислов , мрачный и недовольный.

Кострова( внося раскладушку из прихожей, Лапкину.) Это вам — дочка моя принесла.

Лапкин.Спаси-ибо вам! Глафира Васильевна!

Кострова (стелет простыню на раскладушку, Свищу). Людям покой нужен. (Строго.) Ну-у!

Свищ. Возьми ее, такую… воспитай в моральном духе. Сил моих нету! (Уходит.)

В прихожую входят Чекмарь и Бояров.

Бояров (опасливо). Только вышли, а он — за нами как тень.

Чекмарь.Да. Махоткина надо опасаться. Пришибить может. Учли? Спокойной ночи…

Бояров.Спокойной ночи. (Идет в свой номер, раздевается, выключает свет, ложится спать.)

Чекмарь (входя, Кислову). Ну, как: отдохнул на свежем воздухе?

Кислов.Наоборот, устал и расстроился. Побыл на речке, послушал и колхозников. Красавку спустили всю: ров остался и тина.

Чекмарь (строго). Что это значит: «спустили»? Речка стала лучше, о чем завтра будет письмо трудящихся. Учли? Я возглавляю комиссию, я и буду руководить. Работать только по плану, а не собирать по селу сплетни. (Укладывается спать.) Вы хотите, чтобы я плохо думал о вас?

Кислов.Думайте, как вам угодно. (Ложится на койку.)

Лапкин (Кислову). Председателю колхоза — крест. Это уж я точно знаю. (Выключает свет, ложится.) Ха! Крест. Мало ли их, крестов, на белом свете — каждому не накланяешься.

Кислов (зло). Заячья «философия» о крестах? Странно вы думаете.

Лапкин.Я — что? Я — ничего. За меня Аким Карпыч думает: смелый человек! Этот каждому кресту плакать не будет. (Сладко зевает.)

Бояров (встает, включает свет, надежно запирает дверь на ключ, пробует на прочность окна). А почему именно мне дали одинарный номер? Уж не подвох ли какой?.. (Ставит перед дверью два стула друг на друга.)

Затемнение.

Ощущение времени.

Поздний вечер. Оба номера в полумраке. В прихожей свет. Бояров храпит. Подъехал автомобиль.

Входят Иванов и Кострова.

Кострова.С вечера все поснули. Идите и вы, Леонид Петрович, отдыхайте, ну их к лешему.

Иванов.Что ж, оставим след. (Пишет в блокнот, повторяя вслух.) Был, как и обещал по телефону. Прошу извинить, но и завтра весь день у меня занят. С добрым утром. Председатель колхоза Иванов. (Засовывает листок в щель двери Чекмаря.)

Кострова.По вашу душу приехали. Плохо. Ой, плохо.

Иванов.Да. Не очень здорово. Даже совсем не очень… Глафира Васильевна, что-то я сегодня не вижу Анюту? Не заболела ли?

Кострова.Вроде бы нет… Она и сюда приходила.

Иванов.Приходила?

Кострова.Была. Не пойму, что с девкой творится: какая-то она не такая стала. А тут еще Ванятка Махоткин никак не отлипнет — не знаю, что и думать.

Иванов.Махоткин? Все еще волочится?.. Смешно. (Идет к двери.) Да! Вы и ночь будете здесь?

Кострова.А как же? Постояльцы новые — мало ли чего…

Иванов (соображая). Кто тут рядом?.. (Костровой.) Вот что: заскочу к Тарасу Палычу — пришлю, пусть подежурит, посторожит. А вы — спать. Спать.

Кострова.Спасибо, Леонид Петрович. Что же передать?

Иванов.Кому?

Кострова.Как это — «кому»? Анюте.

Иванов.Что ж… привет… и спокойной ночи. (Уходит.)

Кострова.Опять «привет». А девке двадцать один — институт скоро кончает… Да что же это делается? Человеку за тридцать, и все не женится. Надо же! Не дай бог, выскочит Анютка за Махоткина… С ума сойти. Греха-то! Тут еще эти — снимать приехали. (Грозит в дверь постояльцев). У-у-у!

Входит Кузин с базарной корзиной.

Кузин.Никак расстроилась?

Кострова.Ох, Кузьмич, все не ладно.

Кузин.А ты охолони, охолони.

Кострова.Чего это у тебя в корзинке-то?

Кузин (передавая корзину). Медку тут пара килограммчиков…

Кострова.Греха-то! Эдак ты и кладовую растранжиришь.

Кузин.Ну уж… Чем же мне тебя и порадовать?

Кострова.Давно мы с тобой, Кузьмич, не встречались… вот так-то.

Кузин.Живем как воры.

Кострова.И чем мы виноваты? Чем хуже других? А вот видишь…

Кузин. Выход искать надо. Решать надо, Глафира.

Кострова (раздражаясь). Чего решать-то? Чего решать? Он вот ушел и — привет Анюте. Что я, спятила? Дочь на выданье, а мать нового папу привела. Пока она не выйдет замуж — разговора никакого.

Кузин.Ну уж… и никакого?