Илья Гордон - Драгоценный подарок

— Нам бы пару коров для отряда, — вмешался низенький паренек, — ребята давненько мяса не видали.

Еремей Карпович изумился:

— Парочку коров? Что ты? Разве я могу? Права не имею. А вы знаете, что это за коровы?

— Все равно какие, — вмешался другой партизан, — в котел, отец, любая пригодится…

— В котел? Да ты что!.. Племенных холмогорских коров в котел! Мы прячем их от фашистских волков… А вы хотите…

— Брось, отец, — вмешался седой партизан. — Мы воюем с немцами, головы не жалеем, а тебе для нас корову жалко отдать. Погоди, кончится война, тогда станем разводить породистых коров — холмогорок и всяких других. А сейчас тебе придется выделить нам корову! Чего ты боишься? Мы тебе квитанцию выдадим.

— Какую квитанцию? — с недоумением спросил Еремей Карпович.

— Ты находишься в партизанском районе, — разъяснил ему черноволосый, — где действуют советские законы… Так что сдавай нам корову на мясозаготовку, а мы тебе законную квитанцию дадим.

— Породистых коров мы никогда на мясозаготовку не сдавали и сейчас не дам! — наотрез отказался Еремей Карпович. Он размахивал руками, сердито глядел на партизан.

— Ладно, мы уходим. Но подумай хорошенько, Еремей Карпович, и прикинь, какую скотинку дать нам, — попрощавшись, сказал седой партизан. — Смешно даже, что ты возражаешь. Посмотри, наши люди с нами последним куском делятся, а тебе корову жалко.

— Я уже сказал, что коровы не мои! — провожая партизан, как бы оправдывался Еремей Карпович. — Судить надо человека, который стал бы разбазаривать такой ценный, породистый скот!

Старик целый день места себе не находил. Его мучила совесть. «Кому отказал дать корову на мясо? Людям, которые кровь проливают за народ, за советскую власть. А ведь им можно было отдать бычков. Но отдашь бычков, они за коров примутся», — рассуждал он.

На следующий день к землянке подъехало трое верховых.

— Здравствуйте, — приветствовал Еремея Карповича бородатый, в кожаной куртке всадник. — Рад гостям или нет? — спросил он.

— Конечно, но если вы насчет коров…

— Погоди, погоди, дай осмотреться. А чем угощать будешь? — отозвался второй, в шинели.

— Всем, что имею.

— А мы вам подарок привезли, — сказал бородатый в кожанке. Он взял у третьего всадника, молоденького красивого бойца, мешок, которым был приторочен к седлу, и передал его Еремею Карповичу.

— Партизаны вам хлеба прислали.

— Спасибо, — сказал старик и пригласил всех в землянку.

В землянку вошли двое партизан, а третий остался с лошадьми.

Глаша поставила на стол кружки с горячим молоком, банку с маслом. Нарезала привезенный хлеб, черный, ноздреватый, с какой-то примесью.

— Как вас величать? — спросил Еремей Карпович.

— Меня — Владимир Харитонович, а товарища моего — Алексей Константинович. Он наш врач. Молодого партизана зовут Васей.

Владимир Харитонович подробно расспрашивал Еремея Карповича о том, как они перезимовали, сколько коров отелилось, какие породы есть в стаде. «Хитрит, — подумал Еремей Карпович. — Наговорит, а потом потребует коров». На вопросы отвечал неохотно, уклончиво. Однако он понял, что это партизанский командир и что он хорошо разбирается в уходе за скотом.

— Вы, наверно, до войны по этой части работали? — поинтересовался старик.

— Да, был директором совхоза. А потом председателем райисполкома, — ответил командир. — Честь и слава тебе, Еремей Карпович, что сохранил драгоценное стадо в таких условиях, — сказал Владимир Харитонович. — Твое стадо пригодится нам, когда прогоним фашистов. А пока паши партизаны помогут тебе. У нас есть предложение — устроить в твоем лагере небольшой госпиталь для больных воинов. Тут и спокойно, и молоко есть… Многие болеют от истощения…

— Это пожалуйста, с дорогой душой! — горячо ответил Еремей Карпович.

— Оружие дадим тебе. И свою охрану поставим.

Еремею Карповичу стало неловко: командир даже не заикнулся о коровах. А он собирался их отстаивать.

— Тут у меня бычки имеются… Можно будет больных партизан и мясом покормить, раз такое дело, — от души сказал старик.

— Это на твое усмотрение…

Через несколько дней к лагерю подъехали две телеги с больными, с ними были медсестры и четверо вооруженных партизан. На телеге лежал туго набитый, перевязанный бечевкой мешок.

— Это вам подарок от нашего командира, — скачал боец, снимая мешок с телеги.

— А что тут? — полюбопытствовал Еремей Карпович.

— Кукуруза, — ответил боец, — командир велел часть употребить, остальное сохранить для семян… Плужок достанем в ближайшей деревне, а лошадей дадим из отряда… Вы когда-нибудь сеяли кукурузу?

— Немного сеял, — ответил Еремей Карпович.

— Почитайте эту книжечку, тут про кукурузу сказано, — сказал боец, протянув старику тоненькую брошюрку. — Кукуруза очень ценная вещь… Зерно может идти на муку, крупу, а зеленая масса — для корма скоту.

Еремей Карпович взял книжечку, повертел ее в руках.

— А где вы ее раздобыли? — спросил он.

— Это написал наш командир отряда, — ответил боец, — он велел вам прочитать ее.

Еремей Карпович с помощью бойцов отряда вспахал кусок земли на опушке леса, посеял кукурузу. Урожай выдался на славу. Драгоценный подарок партизан помог спасти драгоценное стадо.

На другой день после памятного заседания правления Еремей Карпович, нацепив орден, партизанскую медаль и другие отличия, сел на попутную машину и рано утром отправился в райком.

В райкоме он себя на сей раз чувствовал стесненно, не как знатный животновод, приехавший на совещание, а как проситель.

Тогда он входил сюда как именитый человек, с которым советовались. А сейчас он вроде жалобщика — мол, защитите, обижают.

Тревогу усугубляло то обстоятельство, что секретарь райкома был человек новый. Может быть, он совсем не знает, что представляет собой ферма колхоза «Знамя».

Видимо, секретарь согласился с Платоном, одобрил намерение засеять приферменные участки пшеницей и сейчас не станет отменять свое указание. Возможно, для него важнее показатели по зерновым, чем по животноводству.

Еремей Карпович вошел в приемную неуверенно, даже робко.

— Я заведующий фермой колхоза «Знамя», хотел поговорить с секретарем… — сказал он курносенькой девушке с круглым личиком.

— Сейчас секретарь освободится, — дружелюбно ответила она.

Из кабинета секретаря вышел посетитель — красный, распаренный, видимо чем-то расстроенный. Еремея Карповича это насторожило. Он вошел в кабинет, неуверенным шагом приблизился к секретарю и представился.

— Садитесь, — сказал секретарь. — Рассказывайте, что у вас.

Еремей Карпович подал исписанные, скрепленные ниткой странички из ученической тетради.