Агния Кузнецова - Жизнь зовет. Честное комсомольское

Любые неприятности или забываются совсем, или кажутся незначительными, как только переступишь порог родной школы. Какое там — переступишь порог! Не успеешь увидеть издали знакомое здание, куда привела тебя мама лет десять назад, как горести от тебя отходят. Где уж тут печалиться, когда со всех сторон к школе бегут такие же, как ты, ребята, твои друзья, увлеченные школьными делами, радостями и заботами!

Саша вошел во двор школы, и вчерашнее смятение, испытанное у дома Стеши, сразу же в нем улеглось. «Буду встречаться с ней в школе, позову к себе домой. К ним больше не пойду». Он с ожесточением пнул подкатившийся к его ногам футбольный мяч. Мяч взвился сверх и, ко всеобщему восторгу ребят, скрылся в открытом окне учительской.

Дружный хохот раздался во дворе, но тотчас же и смолк. В окне показалась рассерженная Алевтина Илларионовна. В одной руке она держала злополучный мяч, в другой — книгу.

— Кто это сделал? — прерывающимся от негодования голосом спросила она.

— Я, — сказал Саша. — Простите, пожалуйста!

— Он нечаянно! — зашумели ребята. — Он и не играл с нами.

— Без защитников! — возвысила голос Алевтина Илларионовна. — Коновалов! Пойди сюда!

Саша побрел в учительскую.

— Теперь ни за что не отдаст мяча, вредная она, — бросил Саше вслед Пипин Короткий, главный футболист школы.

Штаны его висели на заборе Он был в трусах и в синей майке. На голове у него топорщилась кепка, надетая козырьком назад.

Кому из вас не случалось, провинившись, стоять перед учителем и выслушивать, как он вас отчитывает! Сейчас это испытание держал Саша.

— Ты, Коновалов, должен прежде всего помнить, что ты есть секретарь комсомольской организации школы, — говорила Алевтина Илларионовна. — Во вторых, ты знаешь, что оказываешь большое влияние на ребят, следовательно, ты должен подавать им только хорошие примеры. — Алевтина Илларионовна с удовольствием прислушивалась к своей гладкой речи. — А ты что делаешь? — Мысли ее перенеслись в недалекое прошлое. — Ты на днях почти всю бригаду увел с поля… А теперь попал футбольным мячом куда? Прямо в учительскую!

— Учиться хуже стал, — вставила чертежница Вера Павловна, круглолицая, румяная девушка, и взяла в руки журнал, чтобы подкрепить свое замечание оценками.

Но в это время звонок известил о начале уроков. Он запел сначала на верхнем этаже, затем внизу и наконец захохотал весело и отрывисто на улице, а потом точно захлебнулся, кашлянул и затих.

— Иди! — строго сказала Алевтина Илларионовна. — И чтоб я тебя больше не видела в таком… виде.

«Вероятно, она хотела сказать: в таком жалком виде, — думал Саша, пробираясь в толпе ребят в свой класс. — Действительно, в этой виноватой позе, в этом молчании есть что-то жалкое, унизительное. Удивляюсь, как Миша или Пипин Короткий, которые ежедневно „отвечают“ за свои проступки, не чувствуют такого стыда. Нужно не уважать себя, чтобы допускать такое!»

В класс он вошел последним и видел, как сзади него неторопливо идет Александр Александрович. Саше показалось, что учитель нарочно медлил, чтобы дать ему возможность вовремя войти в класс.

Ребята кинулись было с вопросами: «Влетело? Здорово? Отдала мяч или не отдала?» Но тут вошел учитель, и все молча встали.

Только что в учительской Александр Александрович снова поспорил с Алевтиной Илларионовной. Он сказал, что Саше Коновалову не было смысла читать нотацию. Парень он по-настоящему хороший, и проступок его — чистая случайность. Он, наверное, и сам пришел бы извиниться за этот неожиданный бросок в окно.

— У вас все хороши, Александр Александрович! — сердито замахала руками Алевтина Илларионовна. — В десятом классе хулиганы собрались отборные. Сладу нет с ними. Учителя от них плачут! Вы многого не знаете и не слышите в силу своего недуга…

Александр Александрович не принял вызова. Надо было идти на урок. Он ничего не ответил и медленно, раздумывая, пошел в класс. Как же в самом деле: преувеличивает он положительные качества своих ребят или Алевтина Илларионовна их преуменьшает? Может быть, он нашел путь к душам своих учеников, а она не нашла? Класс в самом деле трудный. Но ребята интересные, разные. Среди них один, пожалуй, Коля Ласкин, по прозвищу «Пипин Короткий», — неумный и легкомысленный человек. И действительно, Александр Александрович не знает, как проникнуть в его душу. А может, в самом деле он многого не замечает из-за своей глухоты?

Александр Александрович положил на стол журнал, кивком головы разрешил ученикам сесть.

На первой парте подняла руку Зина Зайцева. Александр Александрович подошел к ученице и, приставив к уху свою руку, склонился к ее парте.

— Александр Александрович, — громким, пронзительным голосом сказала Зина, — правда ли, что к нам в Погорюй приезжает Шолохов?

— Правда, — ответил Александр Александрович. — Подробности после урока.

Саша повернулся и уничтожающе поглядел на парту, где рядом с Пипином Коротким сидел смущенный Миша. Его черные глаза виновато бегали по классу, избегая взгляда Саши и Александра Александровича.

— Ну, теперь обо всем забыть. Все мысли долой, освободить голову для величайшей в мире науки — математики, — сказал Александр Александрович.

Он закатал рукава белой вышитой косоворотки, точно собирался ринуться в бой, и окинул класс внимательным взглядом.

Тридцать пар глаз — карих, голубых, серых — смотрели на него серьезно и доброжелательно.

— Хорошо! — удовлетворенно сказал Александр Александрович. — В прошлым раз мы условились, что сегодня будем говорить о перестановках. Размещения из т элементов, взятые по n, различающиеся только порядком элементов, называются перестановками. Например…

Александр Александрович подошел к доске, взял мел и повернулся к классу. Взгляд его встретился с углубленными в себя, тревожными глазами Саши.

Брови Александра Александровича страдальчески изогнулись:

— Коновалов, перестань думать о постороннем. Математика — абсолютная монархия. Она царит одна и ни с кем делить своей власти не может. Ведь ты не повторишь того, что я сейчас сказал?

— Не повторю, — вставая и краснея, сказал Саша.

— Потом спрошу тебя, о чем думал… Итак, перестановка из двух элементов: a и b, — он написал на доске a и b, — будут размещения из двух по два, то есть… — он написал ab и ba. — Теперь выпишем все перестановки из трех элементов. — Он со скрипом написал на доске: abc, acb, bac, bca, cab, cba. — Понятно?

— Понятно, — ответил класс одним дыханием.

Но Саша Коновалов по-прежнему сидел с отсутствующим взглядом.