Елена Коронатова - Жизнь Нины Камышиной. По ту сторону рва

Нина поцеловала бабушку и села рядом. Когда Натка убежала, бабушка спросила:

— Ты документы и заявление подала в вуз? Если подавать еще рано, то нужно все заблаговременно подготовить.

«Сказать или не сказать про характеристику?»

— У нас давали характеристики… — начала Нина.

— Знаю, — прервала ее бабушка, — но в вуз все равно необходимо подать документы. Ведь у тебя в удостоверении об окончании школы второй ступени все предметы, или, как теперь говорят, дисциплины, зачтены.

Нина поразилась бабушкиной осведомленности.

— Ну-с, а всякий здравомыслящий человек поймет, — сказала бабушка, — что только добросовестно относившийся к занятиям ученик мог получить зачеты по всем предметам. Так что о несерьезном отношении к академике, — при слове «академика» бабушка усмехнулась иронически, — стало быть, не может быть и речи.

«Значит, бабушка читала характеристику».

— В заявлении напишешь, — продолжала бабушка, — что, учась в девятой группе, ты вынуждена была зарабатывать — давать частные уроки. Надеюсь, в приемной комиссии поймут, что времени для общественных нагрузок у тебя не оставалось.

— Хорошо. А если меня все равно не примут?

— Не будем гадать на кофейной гуще. Время твое еще не ушло. Тебе всего-навсего семнадцать. Наступает такой век, когда женщине необходимо учиться. Я бы и то, сбросить бы десятка два годочков, пошла учиться, — усмехнулась бабушка.

— На доктора? — Нину от любопытства прямо-таки распирало.

— Нет. Меня всегда прельщала ботаника. Вот представляешь: даже петуний насчитывается четырнадцать сортов. И, возможно, еще многие сорта неизвестны. Да приходи, посмотри, какой цветок у нас расцвел. И вообще заходи почаще. Ну, мне пора, а ты сейчас пойдешь домой, — это было сказано так, будто Нине и в голову не могло прийти не подчиниться.

— Хорошо, только если она вернется…

— Не вернется, — сказала бабушка.

«Неужели бабушка разговаривала с Кирой? Наверное, и с мамой».

Несколько минут они молча шли по бульвару. Солнце прорывалось сквозь листву акаций и тополей на дорожку. Под ногами светлые и темные пятна. Светлые и темные… За деревьями тарахтела пролетка, лошадь цокала копытами.

Бабушка остановилась передохнуть.

— Принципиальность Киры, а она свое невмешательство выдает за принципиальность, не стоит медного гроша… Это самая настоящая трусость… Запомни: подругу, вообще близкого человека, если, безусловно, он прав и заслуживает этого, защищать не только можно, а необходимо… Даже в ущерб собственной репутации… Иначе это измена… дружбе и самому себе… Ну, я тебя жду.

Они расстались.

Пройдя несколько шагов, Нина оглянулась. Бабушка шла медленно, по-стариковски осторожно ступая. Под чесучовым жакетом выпирали костлявые лопатки.

Догнать, пойти за бабушкой! С ней связано детство, и велик соблазн сбежать в страну детства, где взрослые все решают за тебя.

Мокрые от тихого нудного дождика кусты сникли, нависли над глинистой тропинкой; она то вьется рядом с дорогой, то уползает в кусты. Этой тропинкой можно вернуться в город. Но думать о доме сейчас, по крайней мере, глупо.

Старуха Архиповна, когда Нина еще девочкой была в деревне, сказала: «Не понимаешь ты наших деревенских». Теперь Нина постарается понять. Должна понять. У нее и сейчас еще перед глазами Марфушка-вековушка. Тихая, покорная, всем она обязана была «подсоблять».

От того ли, что небо над головой унылое, или от угрюмого молчания возницы, но с каждой минутой угасало возбужденно-приподнятое настроение, не покидавшее Нину последние две недели.

…Возницу мама отыскала на базаре.

— Понимаешь, как повезло, — непривычно суетилась мама, — Карпыч из Лаврушина, он говорит, что и на квартиру тебя определит.

Нина радовалась, что Африкана унесло на охоту. Не надо говорить какие-то вымученные слова. Мама читала все утро наставления: «Не пей сырой воды, питайся получше. Не ходи с мокрыми ногами, не забывай про свое горло». Нина пропускала мимо ушей мамины наставления. Поминутно смеялась и… торопилась поскорее уехать… Зачем, спрашивается, торопилась?! Украдкой вздохнула и покосилась на Карпыча. Сидит как гриб.

Он в самом деле походит на гриб. Шапчонка круглая — будто шляпка. Нахохлился, оброс мохом-бородой. Карпыч всхрапывал, на ухабах просыпался, причмокивая, щелкал кнутом:

— Н-н-нноо, Пягашка! — и снова погружался в дрему.

На Нину он не обращал внимания, словно вез мешок картошки, а не ликвидатора неграмотности.

Еще утром за столом, глядя, как Карпыч со всхлипом тянет из блюдечка чай, она терзалась от нетерпения: «Скорее бы остаться с ним один на один и выспросить про обстановку». А теперь она решительно не знала, о чем его спрашивать. Сколько дворов в Лаврушине ей сказали в наробразе — сорок. Мама обрадовалась: меньше работы будет. Бабушка, когда Нина пришла прощаться, сказала:

— Что-то не слыхала о такой деревне. Глушь, вероятно, несусветная. Не понимаю, как это тебя мать отпускает.

Нину подмывало сказать, что она теперь взрослая. Бабушка, конечно, тоже преподнесла порцию наставлений: «Никогда ничего не обещай, если не можешь выполнить. Обманешь — крестьяне перестанут тебя уважать, а без уважения ничего не добьешься. Хоть лоб расшиби. — И предостерегала: — Имей в виду — взрослых учить труднее, чем детей».

— Да нам говорили на курсах.

— Тебе что-нибудь курсы дали? — поинтересовалась бабушка.

— А как же! Политическую обстановку. Между прочим, теперь метод целых слов.

— Это еще что за метод? — удивилась бабушка.

С некоторым превосходством Нина пояснила: сначала освоить целое слово, потом разбить его на слоги, а слоги — на буквы.

— Все выкамаривают, — бабушка недовольно покачала головой. — Боюсь, что методом целых слов ты не ликвидируешь неграмотности. Не будут твои ученики усваивать — не мудрствуй лукаво.

Бабушка обняла Нину, перекрестила и, сказав: «Езжай с богом», сунула сверток. В нем оказались простыня, полотенце и полдюжины носовых платков. Все дарили «на дорожку». Коля принес шерстяной шарф и такую же шапочку.

— Ты же никогда деревни не нюхала. Взвоешь!

Взвыть? Нет уж, ни за что!

Африкан, узнав, что она едет в деревню, громогласно заявил:

— Давно пора. Сколько можно сидеть на материной шее.

Сколько? Три месяца с лишним…

Сначала ждала: вдруг попадет в вуз. В газете прочитала: «Определенное число мест бронируется для окончивших рабочие факультеты и для отсталых национальностей. Предпочтение будет отдано рабочим, крестьянам (батракам, середнякам и беднякам) и их детям; детям бывших политкаторжан, ссыльнопоселенцам; лицам рядового и нач. состава…» Нет, ни к одной этой категории Нина не подходила и все-таки, вопреки здравому смыслу, надеялась…