Анатолий Емельянов - Год - тринадцать месяцев (сборник)

Автобус неторопливо скрипел по разбитой дороге, добрый шофер то и дело останавливался, подсаживал и высаживал попутчиков с корзинами и мешками, и все, вылезая, благодарили шофера, называли по имени и и совали в широкую ладонь монеты. Выходить им мешали наши чемоданы, но, когда мы пытались убрать их, нас останавливали.

— Ничего, ничего, сидитя, — добродушно отвечали нам наши попутчик. Все-таки они были хозяева здешних дорог, здешних полей и хуторов и потому так милостиво обращались с нами, людьми здесь совершенно случайными.

В самом деле, еще два дня назад я об отпуске и мечтать не мог, — какой может быть разговор об отпуске, когда уборка в самом разгаре! О санатории «Марфино» и не слыхал даже, да и вообще само положение праздного, отдыхающего человека мне было чуждо и странно, и только по одной этой причине я чувствовал себя неловко.

Но вот потихоньку доехали и до санатория. Автобус остановился, мы вылезли и потащились с чемоданами по аллее из серебристых елей к белому, с высокими окнами и стройными колоннами зданию. Впрочем, точнее будет сказать — дворцу, потому что это и на самом деле был старинный графский дворец, и стоял этот дворец среди громадного парка, который, правда, теперь больше походил на запущенный лес, а пруды — на озера. Однако внутри дворца все было переделано на современный лад и устроено сообразно назначению: в вестибюле нас встретили двери и дверки с табличками: «Директор», «Замдиректора», «Администратор», «Медпункт» и так далее; под лестницей, под широкой мраморной лестницей с ковровой дорожкой помещалась «Камера хранения», а над самой лестницей висело красочное, живописное панно с такой надписью: «Дисциплина — первое условие здорового отдыха трудящихся». Все двери с табличками были плотно закрыты, и потому, может быть, очень хотелось заглянуть и узнать, есть там кто-нибудь или нет. Я не вытерпел, подошел к табличке «Замдиректора» и стал слушать. За дверью было тихо, как в могиле. Но в это время меня позвали сдавать паспорт и санаторную путевку.

Среди тех, кто толпился перед стойкой администратора, девушки, которая ехала с нами в автобусе, не было.

Но ведь она только что мелькала здесь, я в этом был уверен!

Солидная дама в белоснежном халате с видом гордым и важным вела нас, как гусыня, вверх по лестнице. Я глазел по сторонам. Такие лепные карнизы и балясины я видел только в музеях. По таким мягким коврам я еще не ходил в жизни!

В просторном холле второго этажа между колоннами из, белого мрамора висело красочное объявление: «Граждане отдыхающие! Соблюдайте тишину!» А на стене в золоченой рамке помещался «Распорядок дня».

Дама-хозяйка, которая вела нас, сказала, остановившись посреди беломраморного великолепия и ни на кого не глядя, что на обед мы уже опоздали, а ужин будет в семь часов. И чтобы мы ни в чем не сомневались, она указала на золоченую рамку и добавила, понизив голос:

— У нас с этим строго.

— А что, новый директор? — с лукавым простодушием спросил пожилой дядя с веселыми маленькими глазками.

Она посмотрела на него строго и спросила:

— Иващенко?

— Да, я самый, Иващенко, — смущенно ответил веселый дядечка, тот самый, который спрашивал у меня про любимые напитки.

— У вас восемнадцатый номер, вон туда.

У меня же оказался двадцать седьмой номер.

Признаться, я хотя и не ожидал увидеть в номере всю эту роскошь лепных карнизов и расписанных потолков, но все-таки удивился, когда вошел в свой двадцать седьмой: за круглым столом в клубах дыма четверо мужчин резались в карты.

— Откройте окно! — приказала вошедшая за мной в комнату дама-хозяйка. — Разве так можно!..

— Да, верно! — оживился один из картежников. — Это верно, Варвара Васильевна! — и бросился открывать окно. Его товарищи сдержанно засмеялись.

— Вай! И что дэлает с человеком одно ваше слово, Варвара Васильевна! — сказал молодой черноволосый мужчина с тонкими усиками. — Что дэлает!..

— А азы, Мангасарьян, почему находитесь не в своем номере? — строго оборвала его Варвара Васильевна. И говорила она так неприступно, что армянии смутился и пробормотал:

— Я… я пришел в гости к своим друзьям. Разве не имею права?

— В мертвый час по гостям ходить нельзя.

— А если я нэ хачу мертвый час! — слабо взбунтовался Мангасарьян.

— Вас не спрашивают, хотите вы или не хотите, а существует порядок.

— Парядак? Что за парядак?!

Но Варвара Васильевна уже не слушала его, она указала мне на кровать у двери, велела располагаться, потом повторила, в какое время нужно приходить на ужин. А когда уходила, то быстрым строгим взглядом оглядела всех нас, и мне показалось, что она пересчитала нас.

— Сильна! — с тихим, восхищенным вздохом сказал тот, что открывал окно. — Ты, Миша, лучше не спорь с ней…

Мангасарьян ничего не ответил. Он с насупленными черными бровями бестолково перебрасывал колоду карт.

Игра окончательно расстроилась, это было видно по тем недовольным взглядам, которые я ловил на себе. Но что же делать? В чемодане у меня была бутылка коньяка, и я несмело сказал:

— Может быть, в честь мертвого часа?..

И встретил понимающие и одобрительные взгляды. Даже Мангасарьян, увидев, что коньяк армянский, повеселел и сказал:

— Вах! Прекрасная вещь!

Тут мы стали знакомиться. Тот, что открывал окно, оказался Иваном Петровичем, приехал в «Марфино» из Подмосковья, из города Электросталь, живет здесь уже две недели, а его койка стоит так же, как и моя, — возле двери. На двух других койках у окна помещается Григорий Васильевич Спивак, житель Днепропетровска, дядя плечистый, отчаянный любитель карт и балагур, как вскоре оказалось, и шахтер из Воркуты, молодой, тихий и скромный парень Женя. Этот Женя с таким восхищением смотрел на Спивака и так искренне смеялся каждому хохлацкому слову Спивака, что его даже было жалко.

— Какая же у нас огромная страна! — сказал я с удивлением. Конечно, это я знал и раньше, еще по Урокам географии в школе, но только сейчас, может быть, я всеми чувствами понял это громадное и живое пространство. Армения, Воркута, Украина, моя Чувашия, Подмосковье!..

— Вот человек! — воскликнул Мангасарьян. — Дай руку!..

Я засмеялся и подал руку.

— Все говорят: Россыя, Россыя! Что, думаю, за Россыя? Давай, думаю, поеду в Россыю и посмотрю! Санаторий «Марфино» где находится? В Россыи? Давай поеду в санаторий «Марфино»!..

— Ладно, — перебил Спивак. Он уже разлил коньяк по рюмочкам, и ему, видно, не терпелось выпить. — Давай, ребята, трошки пропустим, чтобы добре отдыхалось!..

Женя весело засмеялся.

Вскоре разговор оживился, над Иваном Петровичем начали подтрунивать и допытываться, чем же Варвара Васильевна «сильна», а он смущался и наконец обиделся вовсе. Потом стали играть в карты, а я пошел погулять и осмотреться.