Георгий Черчесов - Прикосновение

Люди стали понимать друг друга с полуслова. Стоило Тотырбеку однажды начать говорить, что на деньги тружеников будет построена танковая колонна «Колхозник Северной Осетии», как горянки не дали ему договорить, закричали: «По скольку рублей надо вносить?» — «Кто сколько может», — ответил Тотырбек, а кто-то из задних рядов его поправил: «Ты хотел сказать, у кого сколько есть, тот столько и вносит!» И гул одобрительных голосов заполнил нихас. Когда узнали, что в госпиталях не хватает подушек, вмиг загрузили целую подводу пуховыми подушками и матрацами и отправили в город. Так же дружно собирали теплые вещи: пальто, полушубки, шарфы, перчатки, носки. Умолкали, лишь когда старик отец приносил одежду погибшего сына и молча укладывал ее в мешок.

Сегодня женщины опять собрали подарки воинам. А что, если направить делегацию? Пусть сами вручат подарки, и бойцам будет приятно, и людям важно.

…Фронт приближался, и надо было быть готовыми к эвакуации людей. Всех лошадей и подводы Тотырбек приказал держать возле дворов.

— Вы помните, Тотырбек, как первый раз сели на коня? — спросил Агубе.

Как забыть, хоть и было это полвека назад? Дед в Хохкау рискнул посадить его, пятилетнего малыша, на гнедого мерина. Тотырбек до сих пор помнит, как дрожал он и эта дрожь передавалась коню.

Он настороженно поводил ушами и косился на ребенка недобрым глазом. Мальчику было и страшно, и интересно, ведь он уже так вырос, что сидит на коне…

— И я помню, — сказал Агубе и кивнул на сына: — И он запомнит на всю жизнь. И детям своим, и их детйм будет рассказывать, как впервые сел на коня, и принадлежал тот конь председателю колхоза.

Тотырбек невольно улыбнулся и готов был обнять и расцеловать Агубе. Он слышит выстрелы вражеской артиллерии, но он думает о жизни. Весь израненный, верит, что его сын выживет, станет отцом и дедом и будет радоваться жизни.

…Тотырбек перебирал в памяти прошедшие годы. Неужели забыты все трудности? Неужели земля потеряла свою ценность в глазах людей? Но как это может быть, когда от нее, от того, насколько она щедра, зависит благополучие и само существование человека?.. Тотырбек искал ответа на свои вопросы. Его никуда не тянуло. Он не желал никого видеть, ибо боялся, что ненароком обидит кого-нибудь случайно встретившегося ему по пути… И Тотырбек не выходил со двора, не спешил, как прежде, на нихас, где в тихих спокойных беседах-воспоминаниях проводили свой дни такие же, как он, пенсионеры. Старец не покидал хадзара, но его находили и дома. Сегодня с утра начались визиты. Сперва пришел сын Андрея Кокуева, ныне покойного председателя сельсовета, просил Тотырбека быть тамадой на свадьбе дочери. Старик отказался, хотя уважал эту семью. Внучка Андрея, которую тог так и не увидел, выходила замуж за парня из почтенной семьи… Тотырбек усомнился, сможет ли он вновь обрести то душевное равновесие, что необходимо сидящему во главе стола и без которого нельзя вести свадьбу. Тотырбек; предложил пригласить тамадой старейшего жителя села, но сын Андрея отрицательно покачал головой, признавшись: «Слишком уж он придерживается старинных обычаев: ни гостям покоя, ни радости молодежи; жениха заставит покинуть дом, женщин за столом не терпит». Прежде Тотырбек непременно бы возглавил свадебный кувд в доме Кокуевых, но сейчас он только отрицательно качал головой.

Затем пришла Аза, директор Дома культуры. От нее трудно было избавиться. Она высказала неожиданную просьбу:

— Уважаемый Тотырбек Иналыкович, в следующее воскресенье мы задумали провести вечер под названием «Первый шаг». Представляете: топает малыш по сцене? Это же радость не только для отца и матери. Весь зал станет умиляться. Узнала я: у нас в селе двое детишек только что начали ходить, да в казачьей станице таких трое. Подумала: а что, если отметить это событие совместно, у нас в Доме культуры? Чтоб и осетины, и казаки вместе любовались первыми шагами детворы. Запомнится на всю жизнь. Сейчас мы больше ходом соцсоревнования интересуемся, а надо бы знать все, чем живут соседи. Решили: на сей раз в нашем Доме культуры проведем «Первый шаг», а очередной — у них. Ну, а казаки-родители пожелали, чтоб их приветствовали вы, дорогой Тотырбек Иналыкович.

Старик и на сей раз было отрицательно покачал головой, но Аза то ли сделала вид, что не заметила этого, то ли в мыслях у нее не было, что от такого предложения можно отказаться. Она подсела поближе и заговорщицки зашептала, будто кто-то мог их подслушать:

— Мы такие им сюрпризы придумали! Во-первых: правление колхоза отпустило деньги на подарки, во-вторых, композитор Хаханов сочинит песню о малышах, а наш хор споет ее. Гиго, знаете, лучший наш поэт-песенник, обещал назвать в песне имена мальчишек и девчонок… — Глаза у Азы заблистали. — Мы снимем на пленку первые шаги малышей и голос их запишем. А через пятнадцать лет, когда им будут вручать паспорта здесь же на сцене, на весь зал прозвучат эти записи, а?! Вы, Тотырбек Иналыкович, всегда складно говорите, но уж на сей раз особо постарайтесь…

Тотырбек понял, что ему не избежать этого выступления, — Аза с ее настырностью обязательно добивается своего. И он, глядя на ее разгоряченное лицо, спросил:

— Может, рассказать, как мы, переселенцы, подружились со станичниками?

— Ну, об этом все знают, — решительно отвергла она его предложение. — Об этом случае и в газетах пишут, и в школах на уроках говорят…

— А те через пятнадцать лет будут знать? — поинтересовался Тотырбек, и ей было невдомек, что он ее ответу придавал особое значение.

— Да что вы?! Конечно! — удивилась Аза и подсказала: — Вы что-нибудь из своей семейной жизни вспомните, какой-нибудь поучительный для молодых родителей пример… — И, поняв, что допустила оплошность — ведь Тотырбек так и остался одиноким! — обеими ладонями прикрыла рот.

Но старик простил ее. И тут Тотырбек подумал, что не к лицу ему отсиживаться дома, когда надо шуметь и бить тревогу по поводу черствости, овладевшей отдельными людьми… И он поспешил в правление колхоза…

Каждое посещение конторы было испытанием для Тотырбека — оно вызывало чувство невозвратности ушедшего времени. До семидесяти лет не знал, что это такое — тоска по былому.

Он в это здание спешил на заре каждый день на протяжении сорока лет. Впрочем, вначале здесь было невысокое, покосившееся, невзрачное деревянное строение. Новое было возведено в годы председательства Тотырбека, по его проекту и под его присмотром. Здание получилось добротное. Тотырбек настоял, чтобы стены и фундамент были повышенной прочности, ибо намеревался через пяток лет, когда колхоз разбогатеет, к двум этажам надстроить еще два. Но до этого так и не дошли руки. И средства пришлось направлять вначале на строительство коровника, потом конюшни, затем Дома культуры, мастерских, гаража… Вот правление до сих пор и осталось двухэтажным.