Сергей Снегов - Река прокладывает русло

— Что случилось? — спросил встревоженный Лесков. — Какая-нибудь авария с регуляторами?

Селиков отвечал неопределенно. Ничего особенного не случилось. Пусть Михаил Ефимович немедленно бросает все другие дела. Лесков позвал Закатова. Тот был удивлен не меньше Лескова. Еще сегодня утром все шло хорошо, он сам звонил Кате. Наверно, какие-нибудь неполадки в электрохозяйстве — посадка напряжения или пробки пережгли.

— Нет, — возразил озабоченный Лесков. — По таким пустякам Селиков не стал бы беспокоить нас. Тут что-то по-настоящему серьезное. Прошу вас позвонить сразу, как придете в цех.

Закатов позвонил через два часа. Он был бодр и весел. Да, были неприятности, теперь все уладилось. Мельницы меняют режим, и регуляторы сразу не справляются. Можете не приезжать, Александр Яковлевич, обойдемся без вас.

— В середине дня опять позвоните, — потребовал Лесков. — Если регулирование разладится, я сам выеду на фабрику.

— Ну и Фома вы неверующий! — послышался нетерпеливый голос Закатова. — Говорю вам, чепуха!

Уже через несколько минут Лесков забыл об этом происшествии. Вспоминая потом начало этих тревожных дней, Лесков удивлялся себе: его занимали пустяки, он вел себя легкомысленно в те самые часы, когда над создаваемым им зданием нависла грозная опасность полного развала. До обеда он проводил совещания, после обеда сидел в наладочной. Он долго помнил, с какой неохотой, тревогой и смущением переступал порог этой комнаты, как не решался туда идти, хотя идти было нужно. Он морщился и ругал себя за вчерашний необдуманный поступок. Анюта, вероятно, все приняла всерьез, придется объясняться, может, даже извиниться, и еще неизвестно, как она отнесется к извинению! Лесков, поеживаясь, вспоминал, как она отскочила, когда вошел наладчик, с каким трепетом подала руку при прощании, как радостно взбегала потом по лестнице. Черт возьми, только этого не хватает, вдруг возьмет и влюбится! Вот будет история: Лесков заводит интрижки с замужними сотрудницами.

Лесков передернулся от стыда при этой мысли. Он вспомнил об Анечке, там тоже было что-то похожее, — поводов он, кажется, никаких ей не давал, а получилось, что он чуть ли не оскорбил хорошую девушку черствым, отношением к ее чувствам. Лесков достал из стола письма Анечки, их было три. На два он ответил вежливо-равнодушными отписками, на третье ответить не успел. Анечка больше не писала, очевидно, глубоко обиделась!

— Это даже лучше, — сказал себе Лесков, пряча письма. — Ненужная переписка. Надо — строже следить за собой, чтоб не сделать чего-нибудь, что можно неверно истолковать. Женщины жутко преувеличивают!

Он пошел в наладочную с твердым намерением по-хорошему объясниться с Анютой. Но, к его облегчению, объяснений не потребовалось. От вчерашнего ликующего настроения Анюты не осталось и следа. Она еле поздоровалась с Лесковым, холодно от него отвернулась. Он сел за стенд, попросил помочь. Анюта подавала ему инструменты, включала и выключала воздух. Все это она делала, не глядя на Лескова, ему приходилось по два раза повторять свои просьбы. Увлеченный исследованием прибора, он нетерпеливо ей сказал:, — Да что с вами, Анюта? Вы плохо слышите?

Она враждебно ответила:

— Слышу я хорошо. А что со мной, вам лучше известно: вы ведь так хорошо разбираетесь в характерах людей!

Он понял, что она намекает на его вчерашнее поведение, и решил держаться еще осторожней. Он подумал с веселым удовлетворением: «Ага, ей тоже не нравится вчерашнее, тем лучше, тем лучше! Похоже она опасается, что я буду назойлив. Ну, в этом мы ее быстро разуверим».

Лесков до конца дня уже не вспоминал о фабрике, звонков от Закатова не было. Домой он возвратился поздно и застал унылого Лубянского. От него Лесков узнал, что дело много серьезней, чем предполагали. Путаница продолжалась и после утреннего звонка Закатова в лабораторию. Процесс три часа прыгал, как встрепанный. Закатов с Селиковым метались от одного регулятора к другому. Теперь как будто все вошло в норму, только надолго ли?

— Загляните завтра на фабрику, — посоветовал Лубянский. — Знаете, на Закатова во время разладок жалко смотреть. Человек он грамотный, но теряется среди пустяков. С мельниц хлынули густые массы пульпы, а он кинулся вывинчивать электронные лампочки, говорит: «Эмиссия села!» Вчера у них с Селиковым чуть до драки не дошло. Этот Сережа ваш не очень стесняется.

— Обязательно приду, — сказал Лесков.

В тревоге он кинулся к телефону — разыскивать Закатова. Несмотря на поздний час, Закатов отыскался на классификаторах. Он сообщил, что весь день безвыходно провел в цеху и теперь идет спать. Не звонил он, чтоб не порождать напрасной тревоги. Сейчас все наладилось, регуляторы ведут процесс безукоризненно. Утром он придет до сдачи смены и, если что-нибудь забарахлит, немедленно вызовет Лескова.

— При любом состоянии дел звоните, — потребовал Лесков. Заверения Закатова его мало успокоили.

Утром он все же поехал в лабораторию, а не на фабрику: нужно было срочно доканчивать составление плана на текущий месяц. Но заняться планом не удалось. Идя по коридору, Лесков слышал, как неистово заливается телефон в его запертом кабинете. Сердитый голос Закатова крикнул в трубке:

— Целый час звоню, что за отвратительная привычка — приходить на работу точно к девяти!

Таким тоном вежливый Закатов еще ни разу не разговаривал со своим начальником.

— Когда вы пришли в цех? Что с регуляторами? — допрашивал Лесков.

— Я и не уходил, — донесся усталый ответ. — По телефону ничего объяснять не буду. Немедленно приезжайте.

Через двадцать минут Лесков уже взбирался на площадку. На диаграммах всех приборов виднелись следы колебательных явлений. Это были резкие скачки, неожиданно возникавшие и продолжавшиеся минут двадцать, тридцать, — тонкие черточки длиною в пять-восемь миллиметров каждая. Но за этими миллиметрами скрывались тонны пульпы, кубометры воды! Процесс лихорадочно пульсировал, в классификаторах, в баках, во флотационных машинах то нарастали, то спадали огромные объемы материалов.

На площадке никого не было видно. Лесков вначале удивился, ему казалось, что он застанет здесь толпу возмущенных и негодующих людей. Но потом он вспомнил, что классификаторщики сокращены в связи с внедрением автоматики, а начальство сидит на планерке. Навстречу Лескову вышел Закатов. Лесков поразился, до чего одни тревожные сутки могут довести человека. У Закатова ввалились щеки, глаза были красны от усталости.

— Любуйтесь! — сказал он горько, забыв поздороваться. — Пляска снятого Витта, а не регулирование. Проклятые мельницы каждые полчаса меняют режим, а наши регуляторы отвечают колебаниями объемов воды. Вчера до того взбесился, что хотел ломом переломать все исполнительные механизмы..