Валентин Селиванов - Свадебные колокола

Глаза их встретились. В синих девичьих глазах Веня нашёл поддержку. Иногда так бывает — посмотрели, поговорили о погоде, а на самом деле совсем о другом. Но Лена сразу отвела глаза в сторону и пожала плечами.

— Женя у нас за старшего, — сказала она и с нежностью посмотрела на товарища.

— При чём здесь я? — не без гордости возразил бородатый. — Всем надо думать, Лена. И всем вместе решать.

— А чего тут решать? — неожиданно спросила Лена. — Чего думать? Мы не в совнархозе. Надо собрать вещи и трогаться. Срежем углы трассы и пройдём чащовкой. Тогда он успеет.

Значит, глаза его не обманули. Глаза никогда не обманывают. Их только понимать надо.

— Куда трогаться? — искренне удивился Женя и недовольно посмотрел на Лену. — Котелок у тебя варит? Трогаться… Ночь, хоть глаза выколи.

Он достал из кармана маленькую жёлтую расчёску и кивнул на окно.

— Не видите, что ли? Глядите, дождь шпарит. Наводнение, как в Японии.

Веня прислушался к шуму за окном и ответил:

— Разве это дождь? Это жена Нептуна хочет с нами познакомиться.

— Какой тут к чёрту Нептун? — возмутился Женька, расчёсывая бороду. — Когда башка трещит, как сломанный керогаз. Спать надо. Спать.

Веня молчал: понимал, что надо напирать на бородатого, иначе он опоздает в город. Но напирать тоже с умом надо. Он встал и улыбнулся:

— В Америке, в штате Огайо, построили памятник неизвестному автору — изобретателю кровати. В отпуск тебе надо отправиться туда с визитом и возложить венок на тот памятник.

— Да? — живо удивился Женька и с интересом посмотрел на Веню.

Лена встала и сказала:

— Пора, Женя. Пойдём.

Бородатый тяжело вздохнул и потушил одну свечку.

В дорогу собрались быстро, по-солдатски.

Ещё шёл дождь, когда они вышли на гнилой порог заимки. Таёжная тёмная ночь нарушалась лишь шумом дождя и скрипом стволов. Луны не было видно за тучами.

— Ну что ж, дети, — грустно сказал Женя, — пошли.

Он первым шагнул под дождь, набросив на голову капюшон, и с сожалением обернулся на покосившуюся дверь заимки. В его руках вспыхнул острый луч фонарика. Чуть помедлив, вслед за ним тронулись маленькая Лена и Калашников. Девушка тоже надела капюшон, а Веня шёл с непокрытой головой. Он любил дождь.

А разве можно не любить дождь? После дождя бывает радуга над землёй, которая висит, как подкова счастья; дождь умывает, причёсывает, прихорашивает и если кого и обижает, то совсем случайно; в дождь и думается, и работается лучше, и любится горячей.

Пройдя несколько шагов, чернобородый обернулся и недовольно сказал сердитым голосом:

— Капюшон натяни, дурак. Живо простудишься. Это тебе не Москва и форс давить не перед кем.

Веня удивился. Вряд ли Женька заботится о его здоровье. Хотя кто знает?

— Ладно, ладно, — сказал он и улыбнулся. — Ты по-прежнему любишь командовать, артист. Тогда тебе нужно срочно жениться. Жена тебя быстро отучит от этой моды.

— Ну, ну, — мрачно отозвался Женя.

Лена с удивлением оглянулась на Веню и крикнула в спину Евгению:

— Не сердись, Женя. Он наденет капюшон. — И девушка строго добавила: — Наденьте.

Делать было нечего, нужно было подчиняться большинству, и Веня сказал:

— Я сделаю вам обоим приятное.

— А мне как-то всё равно, — нахмурился Женя и махнул равнодушно рукой. — Спирт уже кончился, от гриппа лечиться будет нечем.

И он размашистым шагом двинулся по лужам.

За всю ночь больше не было сказано ни слова.

Светало. Кончился дождь. Был шестой час утра — в ноябре светает поздно, и они всё шли по дремучей тайге.

Женька ушёл далеко вперёд, его фигура иногда сливалась с деревьями.

Лена не выдержала и крикнула ему вслед:

— Женя! Обожди!

Этот крик почему-то развеселил Веню. Он посмотрел на девушку, улыбнулся и спросил:

— Разве тебе страшно со мной?

— Нет… почему? — смутилась Лена. Она хотела что-то сказать, но промолчала и быстрее пошла по следам, оставленным бородатым.

Когда они подошли к Женьке, он сидел на корявом комле поваленного дерева и с подозрением смотрел на них.

— Быстрее шевелиться надо, — хмуро сказал он.

А Лена тихо сказала:

— Куда нам торопиться? Мы успеем.

Бородатый не ответил. Он молча поднялся, поправил на плечах широкие лямки засаленного рюкзака и посмотрел Лене в глаза.

— Мы вчера целовались с тобой полдня, — он почему-то сделал акцент на слово «целовались», — вместо того, чтобы вот эдак вышагивать. Я, кажется, не торопил тебя. И вообще никто не спешит, кроме него. С чего ты взяла?

Веня сделал вид, что он ничего не понял. Он поднял голову к небу и поправил на плече трубу, которая становилась всё тяжелее.

Исколошматила всю спину, подумал Веня. Ничего не скажешь, удружил Костя Луньков. Нет уж, теперь я от него не отстану, пока не будет эстрадного джаза. Теперь я сам вытряхну из него всю душу.

Ранний рассвет спешил разогнать темноту.

— Смотрите, уже светает. Давай-ка, Женя, посмотрим, куда вы меня завели? — сказал Веня.

Бородатый достал карту и снова уселся на комель поваленного старого кедра. Разложил на коленях планшет и склонился с Леной над картой.

А Веня смотрел по сторонам на поваленные лесорубами деревья. Они прошли здесь первые, сделав широкую просеку для будущей трассы. Веня беззлобно сказал:

— Вот люди… Сколько леса угробили без толку. Будь здоров, поработали летом, чтобы, не дай бог, не застала их эта грязь и распутица. Им бы баррикады строить, а не лес валить, — и Веня пошевелил резиновыми сапогами в грязи.

Вокруг торчали как попало деревья, образующие непроходимый бурелом, словно здесь неосторожно прогулялся великан — намял, напортил и смотал удочки.

— Тебе-то что? Ты знай топай в город, — сказал ему Женя. Он достал из кармана карандаш и повернулся к Лене: — Вот этот угол срежем и этот.

— Скандал поднимать надо, — твёрдо сказал Веня. — Какой это участок?

— А я откуда знаю? — пожал плечами бородатый. Он спрятал в планшет карту и поднялся с комля. — У меня, между прочим, других забот по горло.

Потом Женя сунул планшет в рюкзак и пошёл вперёд.

А Лена молча подняла глаза на Веню и долго смотрела на него из-под мокрого капюшона.

— Это восьмой квадрат, — сказала она.

Веня покачал головой, улыбнулся толстыми губами и ответил:

— Капюшон бы твой помыть, Лена… Он испачкан.

— Странно, — вздохнула Лена, — могут ли люди читать по лицам, которые им не знакомы, то, что им хочется?

— Если хочется, то могут.

— Ну скоро вы там… черти! — долетел до них недовольный голос бородатого.

— Пошли, — позвал Лену Калашников. — Когда мы остаёмся вдвоём, он начинает нервничать.

— Ну и пусть! — с вызовом сказала девушка. Но в этом вызове была только обида и ничего больше.