Анатолий Емельянов - Запоздалый суд (сборник)
- Название:Запоздалый суд (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Наш современник
- Год:1976
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Анатолий Емельянов - Запоздалый суд (сборник) краткое содержание
В настоящий сборник известного чувашского прозаика А. Емельянова вошли две новые повести: «Не ради славы», «Мои счастливые дни» — и рассказы.
В повестях и рассказах автор рисует жизнь современного чувашского села, воссоздает яркие характеры тружеников сельского хозяйства, поднимает острые морально-этические проблемы.
Отличительные черты творчества А. Емельянова — чувство современности, глубокое знание и понимание человеческих характеров.
Запоздалый суд (сборник) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Говорят, кому что на роду написано… Видать, на роду Степану была написана не Санюк, а Серахви. Ничего не поделаешь — женился Степан. Добра за невестой родители дали не много: старенькую шубку, два кафтана да домашний халат. Ну, еще две пары белья лежало на дне сундука. Но в приданом ли, в шубах и кафтанах было дело?! Не сам Степан выбрал себе невесту — дед выбрал!.. Правда, станом, красотой Серафима не уступала Санюк; особенно нравились Степану ее живые лучистые глаза и густые волнистые волосы. Но нравиться-то нравились, а любить Степан по-прежнему любил Санюк. Приказать жеyиться на Серахви дед мог, но чтобы Степан еще и полюбил выбранную им невесту — это даже и всесильному деду было не по плечу. Впрочем, самого деда меньше всего интересовало, любит внук молодую жену или не любит; Серахви была для него всего лишь нужной фигурой в той игре, которую он вел. И когда ход этой фигурой был сделан, Тит Захарыч незамедлительно предложил внуку следующий:
— Теперь, Степан, вступай в колхоз. Раньше-то могли отказать, а теперь ты наполовину уже колхозный — женато колхозница.
И понес Степан написанное на тетрадном листке заявление в колхоз. Правление размещалось как раз в доме Митрофана, отца Санюк.
И вот он видит Кирле уже не издали, а совсем близко, почти лицом к лицу. Широкоплечий богатырь смотрит на него своими пронзительными глазами с открытой неприязнью. Под левым глазом у него время от времени подергивается щека, через лоб тремя глубокими бороздами идут морщины, в волосах белеет седина.
Стараясь не встречаться взглядом с Кирле, Степан вытаскивает из кармана заявление.
— Вот, Кирилл Петрович, решил вступить в колхоз.
— В колхоз? — председатель опускает пудовые кулаки на стол и то ли с истинным, то ли с нарочитым недоумением глядит на Степана. — По ты же знаешь, что в колхоз принимаем только бедняков и середняков. А ты — кулацкий выкормыш. Благодари народ, что и по сей день еще в Трисирме живешь.
— Я сирота, — робко напоминает Степан.
— Если змееныш даже с рождения не видит своих родителей, из него потом все равно вырастает змея. Понял?
— Ты меня дедом не попрекай, — задетый за живое, сказал Степан.
— Твоего деда давно Сибирь ждет, — отрезал Кирле. — Знаешь, где он сидит?
— Уж не в тюрьме ли? — усмехнулся Степан.
— Вот где он у меня сидит, — стукнул себя по широкой груди председатель. — Ох, хитер, ох, хитер, старая змея! Змею и за хвост поймаешь, так она хвост отрывает и дальше бежит… Знаю, знаю, кто мутил воду, только ухватить не удалось. Ну, ничего, рано или поздно попадет в наши руки, — и опять опустил кулаки-гири на стол.
— Для чего ты мне говоришь про старика? — как можно спокойнее, хоть у него все и кипело внутри, сказал Степан. — Я не его сын. Мой отец погиб на войне.
— Для того чтобы ты сказал это ему самому, — пропуская последние слова Степана мимо ушей, ответил Кирле. — Жаль, не убил я его тогда в лесу… А ты иди себе, не порть бумагу на заявления…
Негодующим и в то же время каким-то пришибленным, раздавленным и от того еще более ненавидящим Кирле, вышел из Митрофановского дома Степан. Разговор этот надолго — не навсегда ли? — решил его дальнейшую участь. Кто знает: прими его тогда Кирле в колхоз — может, совсем по-другому сложилась бы его жизнь, может, стал бы он со временем добросовестным, как и все, работником. А главное — легче бы ему через колхоз выйти из-под зависимости от сурового деда… Нет, по понял, не захотел понять председатель Кирле смятенного, запутавшегося в хитроумных дедовских сетях, парня.
— Значит, хитер, говорит? — самодовольно усмехаясь, переспросил Тит Захарыч Степана, когда тот передал свой разговор с Кирле. — Что ж, оно так и есть: голыми руками меня не возьмешь. У меня не кочан капусты на плечах, а голова. А когда голова есть — все остальное приложится… Ты не выдавай свою злость, спрячь ее до поры до времени. Будь приветлив и угодлив. Такому человеку и ненавистник дорогу дает… Не принял в колхоз? Пусть. Мы другую дорогу поищем…
В ту ночь, при свете лампушки, дед долго писал что-то. А через какое-то время в Трисирминское приехал человек в кожаной тужурке. Он вызвал Степана в правление, но, видать, был заодно с Кирле: в колхоз Степана все равно не приняли.
Прошел год.
— Ну, теперь подошло наше время, — сказал как-то дед. — Погодка вроде успокоилась, будем приниматься за дело…
Из тайника, который они выкопали при постройке дома, дед достал винтовку с обрезанным стволом и спрятал ее на сеновале.
— Ствол, говорят, от времени ржавеет, а выстрел его очищает, — сказал он при этом не совсем понятное.
А когда вернулись в избу, попросил Серахви:
— Ты, сношенька, заверни нам что-нибудь поесть. Мы со Стялпаном в лес понаведаемся. Авось лесу на баню раздобудем. А то как без бани? Без бани нельзя.
— Да вы что на ночь-то глядя? — стала отговаривать Серахви. — Завтра с утра шли бы.
— Послушать тебя — рассуждаешь, как ребенок, — гнул свое дед. — Да кто же припас нам там бревна-то? Сначала до лесника надо добраться, с ним все обговорить. Вот мы как раз это нынче и сделаем, заночуем у лесника, а завтра с богом за работу…
По дороге в лес, вспоминая разговор с Серахви, дед поучал внука:
— Даже то, что видит твой левый глаза — правому знать не обязательно. С женщиной не делись мыслями, если даже она и твоя жена. Слышал поговорку: мужик подходил — умом наградил, баба подошла — сплетню разнесла. Язык женщины губит и мужчину…
Шли они селом — в руках у деда пила, за плечами у Степана котомка, за поясом того и другого — топоры — шли медленно, напоказ людям: вот, мол, видите, собрались в лес.
Дойдя до Татарского лога в ближнем от села Серяклинском лесу, остановились.
— Винтовка здесь. Вчера вечером еще принес сюда и спрятал. А назавтра Кирле — от верных людей знаю — вызван в район. Вот и проводим его в район… А пока айда доберемся до лесника, чтобы и он нас видел. Нам сейчас важно, чтобы побольше людей нас видело…
В избушке лесника достали из котомки изрядный запас водки и закуски, накачали до беспамятства хозяина, заставили, почти насильно заставили, выпить и хозяйку. Одну бутылку оставили леснику на похмелье.
О лесе на баньку дед договорился с лесником еще в самом начале застолья, еще когда тот не был пьян. Но теперь, когда они засобирались уходить, гостеприимная жена лесника стала отговаривать:
— Ночью, чего хорошего, еще на какого зверя наткнетесь.
— Не беспокойся, хозяюшка, — ответил дед, — переночуем в старом пчельнике. Зато завтра прямо с утра за дело примемся.
Прошагав часа два, они вышли на дорогу, которая вела из села в район и задевала в этом месте край Трисирминского леса. Спустившись в глубокий овраг, посидели в затишке, отдохнули. Потом дед поставил Степана в густой орешник на тот склон оврага, который был обращен к селу. Дорога отсюда была видна как на ладони.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: