Антонина Коптяева - Том 5. Дар земли

Навстречу уже спешили именинница Анна Воинова и Дронов, празднично подтянутые, заметно взволнованные предстоящим событием.

Все вместе прошлись по гигантским цехам синтез-спирта, осмотрели компрессоры, насосы, сепараторы и прочее хозяйство, потом направились на площадку к смежному, еще не достроенному цеху синтез-каучука, где собралась большая толпа. Среди массы людей солнечным зайчиком мелькнула голова Нади. Еще не видя девушку, Груздев ощутил тепло ее присутствия, точно дохнула она на него, спутав мысли.

— Да что с тобой, Алексей? — с неудовольствием и даже с досадой спросил Щелгунов. — Чего ты распустился? Если ставить вопрос, так уж во всесоюзном масштабе…

— Я и так во всесоюзном! — упрямо буркнул Груздев и, вдруг развеселясь, схватил в охапку длинного Дронова, сделав вид, будто хочет швырнуть его оземь.

Дронов вывернулся.

— Дал же бог силу не по разуму!

— Женить тебя надо, Алексей! — сказал Сошкин, добродушно улыбаясь и одобрительно посматривая на Воинову.

На ней желтый шерстяной свитер под коричневым жакетом, узкая юбка и остроносые, но удобные туфли. Статная, пышноволосая, она подошла к Груздеву, обдавая его запахом духов.

— Ну, как вам нравится мое производство?

Анна Воинова всегда говорила: «моя стройка», «мои кадры», однако ее уважали за большие знания и любовь к делу. Груздев тоже относился к ней с уважением, но словно не замечал ее благосклонности, чем огорчал не только Анну, но и Дроновых, да и всем хотелось поженить их. Алексей, конечно, понимал «ситуацию», но не виноват же он в том, что его сердце спокойно в присутствии этой красивой женщины!

— Начнем митинг? — спросила она.

— Раз хозяйка предлагает, начнем. — Щелгунов тоже внимательно оглядел Воинову, очень миловидную в своем праздничном оживлении. — Удивительно, как труд украшает женщину. Но и производство, созданное женщиной, тоже должно быть красиво.

— Обязательно, — убежденно ответила Воинова. — После института я стала нефтепереработчиком, а последние шесть лет на синтезе спирта, и убедилась, что это самое интересное дело.

— То-то вы радуетесь, и даже с гвоздикой в петлице! — сказал Сошкин, хорошо знавший нефтяницу-технолога и ее печатные труды.

— Это не гвоздика, а петуния! — Воинова бережно потрогала ладонью чуть вялые лепестки. — Михай преподнес. Мой сынище. Специально утром отпросился с работы. Как же! На синтез-каучук поступил монтажником и готовится в вечерний институт. К себе я его не взяла, чтобы не плодить семейственности, — смеясь, добавила она.

Когда Щелгунов вместе с другими поднялся на трибуну и посмотрел сверху на собравшихся, его так и опалил озноб волнения.

«Подумать только: начинается великий прогресс химии! Такой гигант строим! — воскликнул он мысленно. — Если бы сейчас стоял здесь Владимир Ильич Ленин!.. Он, знавший всю беспросветную нищету и темноту дореволюционной Татарии, тоже, наверно, волновался бы! Да, есть еще у нас безродные, Карягины и пучковы (хороший семьянин Щелгунов ненавидел Пучкова не меньше, чем рутинера Безродного), но мы будем бороться против них, Владимир Ильич!..»

— …предоставляется слово секретарю обкома товарищу Щелгунову, — объявил Дронов.

— Слово мое будет коротким, друзья! — начал Щелгунов, подойдя к барьеру. — Я работал здесь, когда на площадке закладывался первый камень. Помню бараки, где людей натискивалось, как сельдей в бочку. Черствые буханки хлеба приходилось рубить топором. По время было послевоенное, и никто не жаловался. Наоборот, народ радовался тому, что в Татарии обнаружено сказочное богатство: нефть и газ, гордился тем, что создается гигантское предприятие на берегу красавицы Камы, столько лет катившей свои воды по землям, на которых вымирали от нужды и всяких болезней башкиры и татары, чуваши и марийцы…

«Верно говоришь! — подумал Ярулла, стоявший у трибуны среди почетных гостей. — Тяжело жилось народу!»

— Я помню, как разведчики искали нефть в Башкирии. Это было нелегко. Но мы не отступали перед трудностями, потому что знали: дар земли — нефть даст нам возможность переустроить народную жизнь.

Забыв о своем обещании говорить коротко, Щелгунов увлекся. В памяти его встало прошлое Татарии: гнилая солома крыш, ухабистые дороги. Казань с ее убогими слободами, где на одном из базаров возчик, приехавший из деревни, предлагал горожанам взять на воспитание беспризорного мальчика. Впоследствии этот мальчик — Габдулла Тукай — стал выдающимся поэтом Татарии, но, даже получив известность, не смог вырваться из тисков нищеты и совсем юным сгорел от туберкулеза. А скольких скосили холера, оспа и голод, душивший Поволжье из года в год!

— Что тут было раньше? — спрашивал Щелгунов. — Фабрика с сотней рабочих считалась огромным производством, однако народ здесь трудолюбивый, и недаром Ленин горячо выступил за создание Автономной Татарской Республики. Он верил, что при советской власти начнется расцвет этого края, а ведь тогда еще не знали о здешней нефти — могучем двигателе экономики. И вот помолодела, похорошела сегодня татарская земля. Неузнаваемо выросли люди. Возьмите такой факт, как нынешний весенний сабантуй в Светлогорске. Народу набралось тысяч двадцать. Весело, шумно было. Но ни одной драки. О чем это говорит? О том, что люди полюбили свои молодые города и берегут красоту нового быта. Это главное, что мы создали, товарищи!

— Верно! — крикнул из толпы Юрий Тризна и сконфузился — так резко прозвучал его голос.

— Верно! — кричал Ярулла, хлопая жесткими ладонями и весело поглядывая вокруг.

Неподалеку от него стояли празднично одетые Ахмадша и Равиль.

А Надя? Она исчезла. Напрасно Груздев поглядывал по сторонам: девушки нигде не было. Тогда он, рассеянно слушая выступавшего вслед за Щелгуновым Сошкина, всмотрелся в лицо Ахмадши. Нет, совсем на походил Низамов на счастливого молодожена и тоже все вертелся на месте, ища кого-то взглядом.

Предоставили слово Дронову, но он только теребил себя за бороду, глядя на теснившихся вокруг трибуны людей, потом, подстегнутый тревожным взглядом Дины Ивановны, произнес убийственно сухо:

— Товарищи, на нашем химическом комбинате будет семь таких производств, как синтез-спирта, примерно по десять цехов в каждом. Кто хочет остаться здесь после завершения строительства, должен помнить, что нам потребуются рабочие высоких квалификаций. На каждого инженера не больше шести рабочих, и все высшего разряда. Так что нажимайте на учебу, условия для этого мы создали. — Дронов еще постоял молча и отошел в глубь трибуны.

— Неречисто сказанул, — со смехом бросил ему Сошкин.

Дронов, столько раз участвовавший в пуске объектов, смущенно махнул рукой: