Александр Грачев - Первая просека

— Шибко брыкаешься, Колька. Как бы худо тебе не было…

Снова помолчал. И докончил:

— Не забыл, что говорили там, в Харбине?

— Ладно, — скучно сказал Пригницын. — Но завтра обязательно чтоб наряд был.

— Это сделаем.

У землянки их встретил Савка Бормотов.

— А я уж думал, не приедете, робятки, — лебезил он. — Вот как я его, воришку-то, выследил. Ишь чего надумал — цемент красть, социалистическую собственность хитить! Ну, не мешкайте, не мешкайте, погружайте. Да аккуратней, не рассыпьте, кули-то бумажные.

Пригницын сердито подхватил за углы мешок, рванул его вверх.

— Тише ты, чтоб тебе! — в исступлении зашипел на него Рогульник. — Уйди! Без тебя погрузим. Давай, Савелий!

Наблюдая за тем, с какой трусливой осторожностью носили мешки Рогульник и Савка, Пригницын вдруг почувствовал холодок на спине. «Неужели взрывчатка?» — мелькнула мысль. Вдруг все стало понятным: и то, что «ворованный цемент» вывозит именно он вместе с Рогульником, да еще по поручению Ставорского, а не милиции; и то, что Савка так лебезит; наконец и то, что после рейса на комбинат они должны ехать за сеном в тайгу — замести следы.

Впервые в жизни ему стало страшно. Страшно за себя, за Любашу, за стройку — за все то светлое, что было приобретено с такими муками и что теперь составляло главный смысл его жизни.

Где-то на полпути к комбинату Пригницына осенила мысль — сделать маленькую дырку в боку бумажного мешка и проверить свои подозрения. Кнутовищем он незаметно царапал мешок под собой до тех пор, пока там не появилась пыльца. Желто-белая… Ясно — это не цемент! «Почему же скрывают от меня? Не доверяют?»

Мысль работала лихорадочно. «Надо, чтобы с поличным… — размышлял он. — Подожду удобного момента, лучше сразу же после разгрузки».

Рабочий день на строительстве уже закончился, у проходной будки стоял один вахтер, когда туда подъехала подвода с мешками. Рогульник спрыгнул с телеги, что-то сказал охраннику, и тот махнул Пригницыну: «Проезжай!» Сам Рогульник остался у ворот. Во дворе комбината на телегу к Пригницыну вскочили двое в брезентовых куртках.

— Цемент?

Пригницын покосился на них, но ничего не ответил. Они даже не обратили на это внимания.

— Правь к главному корпусу. Вон, к углу.

Пока сгружали мешки, Пригницын заметил Ставорского. И больше нигде никого.

— Поехали, — скомандовал грузчик, когда мешки исчезли в люке теплотрассы, и прыгнул в задок телеги. Он сошел лишь тогда, когда на его место сел Рогульник.

Холодок пробежал по спине Пригницына — как бы студеное дыхание Рогульника. «Поеду по Пионерской, там людно, что-нибудь придумаю». Но Рогульник, словно подслушав его мысли, коротко сказал:

— Мимо лесозавода езжай.

— А какая разница?

— Такая, чтоб нас меньше видели.

— Можно и туда, — покорно согласился Пригницын: он теперь делал все, чтобы усыпить подозрительность Рогульника.

«Но почему он держит руку в кармане? — гадал Пригницын, мельком бросая косой взгляд назад. — Оружие там? А для чего?»

Дорога разделилась на две: одна пошла к хлебокомбинату, другая круто свернула на пустырь, за которым темнела стена тайги. Солнце уже коснулось краем левобережных сопок и вот-вот скроется за их ярусами. Из тайги тянуло осенним холодком.

Пригницын достал папиросу, обернулся к Рогульнику.

— Дай спичку! — И мельком взглянул на правую руку Рогульника.

Тот поймал этот взгляд, помедлил, вытащил спички. Прикуривая, Николай искоса присмотрелся к карману Рогульника. Там ясно проступали очертания браунинга.

И снова мучительный вопрос: «Зачем браунинг? Не доверяет? Боится, сбегу? Нужно проверить…»

— Трр-рр! — остановил он лошадь и объяснил: — Супонь расслабла. Подержи вожжи, я подтяну.

Рогульник взял вожжи, но тоже спрыгнул с телеги и теперь стоял за спиной. Чтобы окончательно проверить свои подозрения, Пригницын зашел с правого бока, пробуя гужи. Тотчас же там оказался и Рогульник — вожжи он бросил на спину лошади. Пригницын сделал вид, что не придает этому значения, а в мыслях смятение: «Почему? Убить решили? Убрать лишнего свидетеля?»

Он не торопился сесть в телегу. Подтянул чересседельник, покачал дугу. А мысль об одном: как обмануть Рогульника?

— Ты не мешкай, — сказал ему Рогульник, — а то дотемна не доедем к селу.

— Я и то смотрю, — согласился Пригницын.

С этими словами он забрался на передок, взмахнул кнутом, гикнул по-разбойничьи, и лошадь с места взяла галопом. Нахлестывая ее кнутом, Пригницын искоса наблюдал за Рогульником, придвинулся к нему поближе, почти вплотную. Будто кинутый на ухабе, рывком повернул лошадь на обочину дороги и изо всех сил толкнул плечом Рогульника в спину. Падая с телеги, тот, однако, успел ухватиться руками за борт, попытался бежать, но удар кнута — давно знакомый цыганский прием! — опоясал ему лицо и шею, захлестнулся на кадыке и со страшной силой рванул в сторону. Пригницын запомнил искаженное злобой лицо Рогульника и его растопыренные в воздухе руки, пытающиеся что-то поймать. Но телега была уже снова на дороге и, оставляя клубы пыли, с грохотом мчалась в сторону тайги. Лежа животом на дне телеги, Пригницын стегал кнутом запотевший круп лошади.

Он не слышал ни пистолетных хлопков, ни визга пуль в воздухе. На первом же повороте дороги, уже в тайге, Николай последний раз хлестнул лошадь, кошкой прыгнул на землю и кинулся в заросли. Спрямляя путь к городу, он бежал через колдобины и валежник. Ветки хлестали его по лицу, царапали руки, рвали одежду, но он не чувствовал ни боли, ни усталости.

Вот и окраинные дома Пионерской улицы. Пригницын бежал по проезжей части, но на перекрестке Комсомольской увидел грузовик. С разбегу он вскочил на подножку, постучал в дверцу кабины.

— Скорее в милицию!

— Что случилось?

— Воров в квартире закрыл.

— А чего кровь на лице?

— Упал, — бойко врал Пригницын.

…Еще не успели лечь сумерки, а Пригницын уже стоял в кабинете начальника городского отдела НКВД. Пот и кровь текли по его смуглому лицу, и это красноречивее слов говорило о том, что случилось нечто серьезное.

Ставорского и Рогульника арестовали почти одновременно: первого в штабе ВОХРа, второго спустя минут десять на пороге избушки штаба — он спешил предупредить шефа о грозящей опасности. А тем временем другая оперативная группа с помощью Пригницына извлекала из люка теплотрассы мешки с «цементом». Взрыв должен был произойти в два часа ночи…

Рогульника привели под охраной двух конвоиров со связанными позади руками.

— Развяжите руки, — приказал Сергей Петрович, начальник городского отдела НКВД, и посмотрел долгим взглядом в приплюснутое, дегенеративное лицо с широко посаженными глазами. — Та-ак… Рогульник Архип Архипович… Ну, расскажите нам о себе, откуда вы, как попали в Комсомольск, кто вас послал сюда?