Юрий Лаптев - Следствие не закончено

— Иван Данилович, сказать — не соврать, человек на всю область знаменитый!

Тут уж, конечно, Семен Брежнев перестарался, что ему и поспешила сообщить Дуся Самсонова:

— Ну и говори, а не ври!

Но выступить самой Дусе не пришлось и после Брежнева, потому что в ходе обсуждений произошел неожиданный и крутой поворот.

Слова попросил сам Шаталов. Не глупый был человек Иван Данилович и не стал дожидаться, чтобы его противники, а таких на собрании, он знал, было немало, обозленные словами Кочетковой, отыгрались на нем.

И другое знал Шаталов. Недаром ведь он после партийного собрания очень внимательно прислушивался, правда, чужими ушами, к тому, что говорилось на селе.

Большинство колхозников стояло за Бубенцова, и вся парторганизация и комсомольцы тоже. Значит, за Шаталова будет подано от силы десятка два, три голосов. Зачем же допускать такой конфуз? Уж лучше проявить благородство.

Так он и сделал. Сказал очень коротко, хотя обычно поговорить на народе любил.

— Я, товарищи, человек чем известный?.. Тем, что всегда стоял и буду стоять за колхоз. А каждый колхоз силен тогда, когда люди в нем думают и поступают согласно. Верно я говорю?

— Говоришь ты всегда верно, Иван Данилович, — похвалила Шаталова сидящая в первом ряду Марья Николаевна Коренкова.

— И поступаю так! — сердито откликнулся на похвалу Шаталов. — Вот и сейчас. Раз партийная организация выдвигает на должность председателя Федора Васильевича Бубенцова, я, как старый член партии, тоже буду голосовать за него. И вас всех призываю! Большое спасибо вам, товарищи колхозники, за честь, но кандидатуру мою, пожалуйста, снимите. Каменным преткновением я быть не хочу.

Красиво сказал Иван Данилович. И себя не обидел, и к единству призвал. Шаталову долго и шумно аплодировали.

А если кто и раскусил Ивана Даниловича, тот промолчал. Правда, после слов Шаталова и выступил только один человек — Иван Григорьевич Торопчин. Но и тот поступил вежливо, не стал обижать старика, хотя и намекнул:

— Я считаю, что товарищ Шаталов поступает правильно. Колхоз действительно крепок сплоченностью, и я думаю, что именно сегодня, при голосовании, это бы и подтвердилось. Одна из кандидатур отпала бы сама собой… Еще я хочу сказать вам о Федоре Васильевиче Бубенцове. Начну с плохого, с того, чем Елизавета Кочеткова закончила… После возвращения с фронта Федор Васильевич вел себя плохо, не как коммунист. И мы пока ему этого не простили. Вы согласны, товарищи?

— Согласны, — прозвучал чей-то голос. И хотя голос был одинокий, даже, может быть, именно поэтому возглас прозвучал как общий ответ. Во всяком случае каждому показалось, что сказал это слово он сам.

— Но нельзя, товарищи, судить человека за то, что он споткнулся. Наоборот, если сам Федор Васильевич забыл, как хорошо он жил и работал до войны, за что свою кровь пролил, так мы должны ему это напомнить! Не верю я, что по душе самому Федору Васильевичу Бубенцову пустая и легкая жизнь. Не верю! Хорошо он может работать, и хочет работать, и будет работать. А мы ему в этом должны помочь. Так или нет?

— Так! — на этот раз единым коротким возгласом подтвердили все собравшиеся.

Долго, бесконечно долго тянулась для колхозников Тамбовщины, да и многих других областей метелистая и жестокая зима на стыке тысяча девятьсот сорок шестого и сорок седьмого годов. Казалось людям, что не будет ей конца.

Уже к февралю начали истощаться хлебные и продовольственные запасы. Пошли в пищу людям и тощий фуражный овес, и отруби, и колючая мякина, и даже давным-давно забытая лебеда.

«Беда на селе, коль лебеда на столе», — вспомнилась старинная поговорка.

А тут еще вскоре после нового года кончились и корма. Не уродила земля ни травы, ни соломы. Пришлось колхозникам «Зари», чтобы сохранить скот, оголить год назад поставленный крытый соломой ток. Обнажились ребра стропил и на многих ригах и сараях колхозников, да и на некоторых домах.

Но люди выстояли.

И не успели еще сбежать говорливыми ручьями по полям, шумными потоками по оврагам да низинам невиданно обильные снега, как на полях и в селах начался последний этап подготовки к севу.

Новый председатель колхоза «Заря» Федор Васильевич Бубенцов наметил общий выход бригад в поле на понедельник четырнадцатого апреля.

— А не рановато, Федор Васильевич?.. Земля еще не отошла будто, — сказал старый председатель Андрей Никонович.

— И инвентарь не весь еще отремонтировали. Железо-то только вчера ты привез, — поддакнул Новоселову лучший бригадир колхоза Андриан Кузьмич Брежнев, хотя в его бригаде все, начиная с сеялок и культиваторов и кончая граблями и даже колышками для разметки участков, было в полной готовности.

— А с семенами как? — спросила звеньевая Самсонова.

— Надо бы сначала о продовольственной ссуде позаботиться. Оголодали ведь люди. Другой бы и вышел пахарь, да ноги не тянут, — сказал бригадир третьей бригады Александр Камынин.

— Не знаю, как другие, а я при такой спешке за бригаду отвечать не могу! — прислушавшись к словам и сразу оценив обстановку, уверенным басом подытожил бригадир первой, Иван Данилович Шаталов.

Все эти слова раздались на последнем предпосевном совещании правления колхоза с бригадирами и звеньевыми, созванном Бубенцовым.

И поскольку люди собрались обсудить — как и что, для них странно и, пожалуй, обидно прозвучали ответные слова Федора Васильевича:

— Я полагаю, что совещаться нам нечего. За зиму наговорились досыта. Когда роте дают приказ подняться, тут длинные слова не нужны.

— По-военному, значит? — спросил Андриан Кузьмич Брежнев.

— А тебе еще язык почесать охота?

— И это не мешает, — Брежнева не смутила насмешка, прозвучавшая в вопросе Бубенцова. — Колхоз, Федор Васильевич, никак не рота. Наше дело артельное. Тут не покомандуешь!

— Правильно. Ты все-таки объясни людям, — очень тихо, так, чтобы не слышали остальные, сказал Бубенцову Торопчин. — Это очень важно.

Федор Васильевич недовольно покосился на Торопчина и встал со скамьи.

— Хорошо. Отвечу. Насчет срока я советовался с районным агрономом Викентьевым. И сводка на погоду то же показывает. Вот она, — Бубенцов достал из кармана лист и передал счетоводу. — Повесь, Саватеев, на видном месте. Теперь — инвентарь. Четырнадцатое еще не завтра. А вчера я приказал Балахонову взять на кузню любых людей и сколько ему будет угодно, но весь инвентарь за эти дни привести в боевую готовность.

— Комсомольцы помогать взялись, — добавил Торопчин. — Трое уже работают.

— Семена?.. За то, что семена, будут, отвечаю я сам — Федор Бубенцов! Я там в райсельхозе хорошие слова сказал. Зашевелятся!