Анатолий Дементьев - Прииск в тайге

— А я за тобой посылать собирался. — Садись, сейчас и другие командиры подойдут, разговор есть. Ты что мрачный?

— Не с чего быть веселым… У меня… сестру в Зареченске казнили, — Семен отвернулся к окну.

— Знаю, все знаю, — Рогожников положил ему руки на плечи, легонько повернул к себе. — За смерть товарищей бандиты нам заплатят. Выступаем сегодня ночью. Сейчас подработаем план операции.

Стремительный удар Уральских орлов по белогвардейской части, расквартированной в приисковом поселке, был неожиданным. Завязался ожесточенный бой. Начавшись на рассвете, он с переменным успехом шел весь день. К вечеру стало ясно: белоказакам Зареченска не удержать. Отступая, они с трех сторон подожгли поселок. Запылали избы старателей, к небу поднялись столбы огня и бурого дыма. Среди дыма и пламени метались Обезумевшие люди, спасали жалкие пожитки, хватали что попадало под руку, кричали, кого-то проклиная, кого-то призывая на помощь. Из горящей избы выскочила на крыльцо простоволосая женщина, прижимая узел с тряпьем. Маленькая девчушка, с округлившимися от страха глазами, держалась за ее юбку. Свободной рукой девочка старалась удержать белого в черных пятнах котенка. Котенок пищал истошным голосом и отчаянно царапался.

— Брось ты его, окаянного, — зло крикнула мать, но девочка, выпустив подол ее юбки, сильнее стиснула котенка — самую большую свою ценность. Перебежав двор, беглецы оказались за воротами. И вовремя: у избы рухнула крыша, разбросав далеко вокруг раскаленные угли.

— Ма-амка! — закричала девочка, падая в придорожную канаву. Женщина бросила узел, подхватила ребенка и кинулась прочь. Из канавы вылез ошалевший котенок, высоко подпрыгнул, едва не угодив под копыта промчавшейся мимо лошади и исчез в высокой траве.

А в соседнем дворе слепой старик, брошенный всеми, беспомощно топтался на месте, стучал клюкой по земле и с надрывом выкрикивал тонким голосом:

— Господи сусе! Господи сусе!

Задрав хвосты, по дорогам метались жалобно ревущие коровы, блеяли козы, хлопали крыльями гуси и неизвестно на кого лаяли перепуганные собаки. В разных концах поселка дробно постукивали пулеметы, умолкали и снова принимались яростно строчить. Заглушая все, рвались гранаты. К утру больше половины Зареченска выгорело дотла. В посветлевшем небе еще кое-где показывались багровые всполохи — то догорали последние большие избы. Во дворах и на дорогах лежали скрюченные вздувшиеся трупы лошадей и коров. В сыром утреннем воздухе стоял резкий запах гари.

Не скоро оправились зареченцы от перенесенных бед. Лет через пять поселок отстроился, а прииск стал называться Советским. Из дальних сел и деревень окрестных заводов потянулись к родным местам зареченцы. На прииске появились и новые люди, заброшенные гражданской войной. Одним из них был Иван Тимофеевич Буйный. Он пришел сюда с женой Ольгой. Пожитки супругов умещались в двух солдатских мешках. Никто не хотел верить, что Иван и Ольга — муж и жена: так они не подходили внешне друг другу. Иван — среднего роста, коренастый, суровый на вид, мужчина в годах. Ольга Дымова — молодая, тоненькая, как хворостинка, всегда задумчивая, в темных, как ночь, глазах застыло большое горе. Оба они служили в полку Уральских орлов: Иван — пулеметчиком, Ольга — медицинской сестрой. Там и узнали друг друга, там и поженились. Вместе прошли по Уралу, делили холод и голод, радости и все невзгоды. Однажды во время перехода полка Ольга Дымова почувствовала себя плохо и поняла: пришло время родить. Сказала мужу. Иван выпросил подводу и вьюжной декабрьской ночью привез жену в ближнюю деревню Петушки. Оставил Ольгу под присмотром незнакомой старухи, а сам повернул догонять полк. Промаявшись два дня, Ольга родила мальчика. В деревне узнали, что старуха Селиваниха укрывает жену красного пулеметчика — пригрозили: выгони, не то и самой будет худо. Старая женщина знала тяжелый нрав богатых деревенских мужиков, испугалась не за себя, за Ольгу: куда ее девать с малым дитем? Ночью в избу к Селиванихе пришли три мужика.

— Где укрываешь красную суку? — надвигаясь на старуху и дыша самогонным перегаром, спросил один.

— Что ты, Яков Лукич, господь с тобой, — ответила Селиваниха, — никого у меня нет. Побойся бога.

— Ты богом не пугай, старая карга. Куда ее спрятала?

Ольга лежала в соседней комнатушке и слышала весь разговор. Через силу поднялась, вышла в кухню с ребенком на руках. Увидев ее, мужики зашептались.

— Чего вам от меня надо? — спросила Дымова.

Яков Лукич выступил вперед, посмотрел хмуро.

— Уходи из нашей деревни. Поняла? К утру, чтобы духу твоего в Петушках не было. Останешься — на себя пеняй.

Вздыхая и поминутно утирая глаза концами головного платка, Селиваниха помогла Ольге собраться. Укутав младенца в тряпки, какие нашлись в доме, молодая мать в ту же ночь оставила Петушки. Шла сама не зная куда, шла просто так, в темноту студеной ночи, прижимая к груди самое дорогое — сына трех дней отроду. А вокруг выл и метался свирепый ветер, бросал в лицо колючий снег, забирался под старенький овчинный полушубок. Дымова шла, согнувшись под напором ветра, прижимая к себе теплый комочек. Сначала ребенок возился под полушубком, потом затих. Вокруг было темно, нигде не мигал приветливый огонек человеческого жилья, только светились в небе крупные холодные и ко всему безразличные звезды. Ольга прошла верст пять и остановилась: дальше ноги не шагали. Измученная, замерзшая, опустилась на придорожный сугроб, чтобы немного отдохнуть, собраться с силами и снова идти. Но подняться не смогла, ноги не гнулись, не чувствовали ни холода, ни боли. Убаюканная ветром, она задремала.

Здесь Дымову и подобрал проезжавший утром обоз одного из красногвардейских отрядов. Молодой женщине оказали помощь. Две недели пролежала Ольга в горячке, а когда поднялась, узнала: сына у нее больше нет. В ту декабрьскую студеную ночь малыш смертельно заболел. Дымова словно окаменела, с той поры в ее больших глазах навсегда застыло невыплаканное горе.

Добрые люди приютили Ольгу. Когда запели весенние ручьи, она поехала разыскивать Ивана. Мужа нашла под Екатеринбургом. Рассказывать ничего не пришлось: Иван посмотрел на жену и все понял без слов. Притянул ее к себе и долго гладил по голове.

— Переживем, Олюшка. А с теми извергами рассчитаюсь.

…Горный инженер Александр Васильевич Майский появился в Зареченске тоже недавно. Родился он в Самаре, в семье учителя географии. Майские жили небогато, но отец во что бы то ни стало хотел дать единственному сыну высшее образование и послал его учиться в Петербург. Перед самой революцией Александр окончил горный институт, мечтал о путешествиях и больших открытиях. Но вместо геологического молотка он взял винтовку и прошел с ней до Царицына. В Царицыне Майский заразился сыпным тифом. Оправившись после болезни, Александр снова ушел на фронт, воевал с деникинцами, дважды был ранен и едва не утонул в весенний разлив на Волге. Войну закончил командиром роты. Как только затихли раскаты последних канонад, Александр объявил товарищам, что едет в Москву.