Михаил Аношкин - Человек ищет счастья

Гедалио откинулся на спинку скамейки, с удовольствием протянул ноги, чувствуя приятную истому во всем теле. Второй день без устали ходит он по Москве, носится из конца в конец в подземных поездах. На первом попавшемся троллейбусе мчится до конечной остановки, а потом на этом же троллейбусе возвращается обратно.

У Гедалио ненасытные глаза. Но он ничего не понимает. Ему все время твердили, что в Москве до сих пор ползают неуклюжие конки, гикают бородатые извозчики. Но где же конки и извозчики? А о метро он ничего не слыхал, ему и во сне не снились такие сказочные подземные дворцы. Дома он читал в газетах, что в Москве пришли в ветхость последние приличные дома, те, что строились еще до революции. Значит, неправду писали газеты. Где свирепые русские, которые бы смотрели на него, иностранца, с обидной подозрительностью?

Где же те русские, изможденные непосильной работой, доведенные до отчаяния?

И рухнули представления, которые воспитывались в нем со школьных лет. Правда оказалась совсем иной. Краем уха слышал Гедалио о России и другое. Об этом другом говорили шепотом, с опаской. Но это было совсем противоположное тому, о чем писали газеты.

Мать боялась за Гедалио: «Держись, сынку, подальше от опасных людей, не лезь в кутерьму. Зачем? Все равно лучше не будет. Давай хоть жить спокойно. Бог с ними, с этими коммунистами».

А Гедалио любил мать…

Но ведь он мог тоже жить по-человечески, как эти советские парни. Ведь он мог тоже быть с ними.

Хорошо здесь. Он опять подумал о том, что мог быть здесь своим и, возможно, был бы знаком вот с этой белокурой девушкой, присевшей рядом на скамейке. Она смотрит на него с состраданием, потому что наверняка догадалась, какие невеселые мысли одолевают его.

— Вам плохо, товарищ? — участливо спросила девушка. И в бирюзовых глазах ее, опушенных мягкими ресницами, он заметил сочувствие.

Гедалио улыбнулся:

— Не пльохо, нет!

— Вы из Германии?

Гедалио отрицательно покачал головой.

— Ла Насьон Архентина. Архентина!

— А-а! Знаю, знаю. Это очень далеко отсюда.

— Очень не близко. Сначала плыть пароходом день, два, много дней, потом поезд — тоже много ехать.

— Нравится у нас?

— О! — улыбнулся Гедалио. — Хорошо!

Славная девушка и, наверное, душевная. И ему захотелось все рассказать незнакомке.

И Гедалио, поколебавшись, вытащил записную книжку, открыл ту страницу, на которой мать по-русски четко написала: «Семен Николаевич Алпатьев, проживал на Тверской». Это младший брат матери. Они расстались в семнадцатом году. Тогда Семену было пятнадцать лет, и с тех пор от него они не получали никаких вестей.

Девушка пожала плечами.

— Тверской у нас нет. Есть улица Горького. А дом номер, квартира?

Гедалио беспомощно развел руками. Мать, провожая, советовала: «Конечно, Семена найти трудно, да и жив ли он? А все-таки пройдись по Тверской, поспрашивай. Вдруг найдешь!»

— Это ваш знакомый? Родственник? — спросила девушка.

— Брат. У мамы брат.

Девушку звали Наташей. У нее оказался решительный характер.

— Зовите меня просто Натой, — сказала она и сразу же заявила: — Надо искать вашего дядюшку. Это очень интересно.

Гедалио удивился: где же его искать? Шуточное дело, в таком людском океане искать песчинку! Пату эти рассуждения совсем не волновали. Ясное дело, трудно найти, но возможно. Подумаешь, проблема!

— Идемте! — поднялась она, и Гедалио пришел в восторг.

Ната повела Гедалио в адресный стол. Увидев возле здания, к которому направилась Ната, людей в милицейской форме, он порядком струсил. Болван! Сколько ему раз твердили, чтобы он был в советской столице бдительней, не поддавался на уловки сомнительных красавиц. И, пожалуйста, сразу же клюнул! У себя в Комодоро-Ривадавии полицейское управление обходил за целый квартал: мало ли что у них на уме, у полицейских!

Нет, с девушкой ему не по пути. Ну их к дьяволу, эти шутки! Гедалио круто повернулся и зашагал обратно. Ната растерялась. Неужели она чем-то обидела юношу? Догнала. Спросила взволнованно:

— Вы обиделись?

— Нет, — ответил Гедалио. — Я не хочу.

— Почему же? — искренне удивилась она. Он посмотрел ей в глаза, и все сомнения исчезли. Такие глаза врать не могут.

Он рассказал. Еле заметно дрогнули кончики ее губ, уже готова была вспыхнуть улыбка, но девушка погасила ее.

— Идемте, — она взяла его за руку, и он повиновался. Дежурный вежливо осведомился, что нужно молодым людям. Узнав, заулыбался, уверил:

— Это мы мигом!

Кого-то вызвал по телефону. Когда за Натой и Гедалио пришли, дежурный весело подмигнул юноше: мол, будь здоров! Гедалио облегченно засмеялся.

Семенов Николаевичей Алпатьевых в Москве насчитывалось несколько десятков. Когда уточнили возраст, большая часть отпала. Из оставшихся, вероятно, кто-то и был дядюшкой Гедалио. Но который? Гедалио понял: безнадежное это дело. Однако Ната и сотрудники принялись оживленно обсуждать возможные варианты поисков. И это его насторожило. Почему приняли такое участие в его деле сотрудники адресного стола? Видно, они надеются, что Гедалио им хорошо заплатит. А он лишними деньгами не располагал. И Гедалио совсем пал духом, когда одна из сотрудниц, пожилая миловидная женщина, сказала о легковой машине. Она тут же ушла к начальнику и вернулась сияющая:

— Разрешил!

Стоп! У него для такой роскоши денег нет. И Гедалио стал торопливо прощаться. Ната поняла: его опять что-то тревожит. Отозвала в сторону, и снова он не устоял перед ее ясным взглядом. Рассказал. Ната ободряюще улыбнулась и твердо заявила:

— Мы едем!

И они поехали. Побывали у многих Семенов Николаевичей. Молодых людей принимали всюду тепло. Один Семен Николаевич оказался генералом. Узнав, кого ищет Гедалио, он пообещал свое содействие. Сегодня ему некогда. Но если, паче чаянья, они до утра не разыщут кого надо, пусть приезжают завтра к нему. Он с удовольствием поможет.

По дороге, с опаской оглянувшись на шофера, Гедалио спросил: настоящий ли это генерал. Ната удивилась:

— А какой еще?

— О! Генералы разве такие? Они, как бы сказать… — и юноша пальцем приподнял кверху свой нос, надменно откинул голову. Ната рассмеялась:

— Какой ты наивный, Гедалио! Как малый ребенок.

Гедалио удрученно вздохнул.

Другой Семен Николаевич, подвижный толстяк, развеселился, когда к нему пожаловали непрошеные гости, повел их в комнату, достал из буфета пузатый графин, рюмки. Заставил выпить и сам выпил, провозгласив:

— За вашу удачу!

Налил по второй. Так бы, возможно, последовала и третья и туго бы пришлось нашим друзьям, но появилась хозяйка. Она наметанным глазом окинула сначала графин, потом мужа. И Семен Николаевич сник, потупил взгляд. Провожая гостей до двери, он с сожалением сказал: