Сергей Крутилин - Грехи наши тяжкие

В ожидании звонка Тихон Иванович ходил по палате и думал.

Сколько лет он, Варгин, председательствует, а вот не воспитал преемника. Нет! Не подготовил себе смены, не вырастил заместителя, достойного себя — по хватке и по умению хозяйничать. Как он по крохам собирал богатство! Где хитростью, где напористостью брал. Долгачевой нелегко будет найти замену ему.

«А где я сам был? — казнил себя Тихон Иванович. — Тянул с этим делом. Подписывал бумаги и не думал, что придет день и эти бумаги придется передавать другому».

Передавать!

Конечно, случалось ему и ранее оставлять свой пост; уходил в отпуск, ездил на недельку-другую в места, где воевал. Но и за один месяц Баранцев — или, как все его звали, Алик — настолько путал дела, что Варгин за полгода их едва успевал распутать. Баранцев подписывал бумаги, денежные чеки, а указания по хозяйству давал агроном. Тихий, обстоятельный агроном знал поля, сроки сева, следил, чтобы вовремя были завезены удобрения. Но в том, как хозяйство богатеет, агроном не смыслил ничего.

Иное дело Баранцев. Он не специалист, земли не знает, зато руководить людьми может.

В свое время Баранцев ходил инструктором райкома, сидел в разных кабинетах, подшивал в скоросшиватель бумаги — одним словом, руководил.

Когда райком реорганизовали, Баранцев остался не у дел. Варгина уговорили «устроить» его: у Алика-де, большая семья, а работать он не умеет.

Тихон Иванович согласился, взял его к себе заместителем.

Первой же осенью Баранцева выбрали секретарем парторганизации. Тихону Ивановичу такой секретарь был удобен: не совал нос не в свои дела, а сидел и занимался своими папками.

Баранцева такое положение тоже устраивало: ему платили прилично. Правда, Алик был человек болезненный. За зиму его так подтачивала болезнь, что он едва приходил в правление. Баранцев всегда ездил на курорт, а Варгин — правдами и неправдами — выпрашивал у правления денег ему на путевку. Однако приобретение путевок год от года становилось все трудней и трудней. И уж если признаться как на духу, то, вводя премии-надбавки к зарплате, Тихон Иванович первым делом имел в виду Баранцева. Он хоть и не специалист сельского хозяйства, но числился заместителем председателя. А потому под премию попадал.

Зазвонил телефон.

Варгин поднял трубку.

— Баранцев у телефона, — сказала телефонистка, которую Тихон Иванович узнал по голосу.

— Баранцев? — удивленно спросил Варгин, удивленно потому, что Алик обычно бывал в правлении только вечером.

— Да. Это Тихон Иванович? — обрадовался Баранцев.

— Он самый. Что там слышно?

— Убираем вовсю картофель. Уже отправили пятьсот тонн. Столько же готово.

— Пятьсот тонн сдали? Это хорошо, — сказал Варгин. А сам в уме уже прикидывал: лучше ли это или хуже прошлогоднего? Выходило, что не хуже и не лучше. Значит, колхоз может обходиться и без него, Варгина.

— Какая бригада впереди?

Баранцев сказал.

— И сколько же она выкапывает в день?

— Лучше спросите: по сколько?

— Ну, по сколько?

— По двести центнеров с гектара.

— Хорошо! — Тихон Иванович был весь в хозяйственных заботах.

— Как ваше здоровье? — осторожно спросил Баранцев.

— Ничего. Сегодня делали мне кардиограмму. Вполне приличная кардиограмма. Хованцев говорит, что через недельку меня выпишет.

— Через недельку? Это поздновато. Тут знаете какая история? Райком нажимает, чтобы мы до пятницы провели партсобрание. Пятница — крайний срок. Понимаете? А без вас собираться нет нужды. Может, вы попросите, чтобы вас выписали раньше?

Варгин уже догадался, о каком собрании говорил Баранцев. Тихон Иванович знал, что от этого не уйдешь, не отсидишься ни в каких палатах.

И он сказал:

— Хорошо. Я буду на собрании. Сообщите точнее день. Я приеду.

Варгин сидел, зажав ладони меж колен, не смея поднять голову. В красном уголке было прохладно. Но он не чувствовал этого.

Тихон Иванович сидел тут много раз — так много, что и не перечесть и не вспомнить. Но раньше он сидел, конечно, не здесь, а в президиуме, где теперь были старик Лещилин, бывший до него председателем, Витька Балашов, специалист по протоколам, Ковзиков и Алик Баранцев, как секретарь.

Президиум сидел за столом, покрытым кумачом, а он, Варгин, в зале.

В этом зале Тихон Иванович выступал перед народом, вручал премии, делал доклады, проводил беседы, наряды, летучки — чего только не было в этом зале. Но больше всего он любил выступать в прениях. Все его речи были направлены к одному — научить народ, как надо работать. А хорошо работать — значит выращивать большой урожай, надаивать больше молока.

О чем бы ни говорил Варгин, он всегда сворачивал на это — на молоко и мясо. Это был не только его конек, но потребность жизни, и он говорил об этих потребностях.

На то он и был Варгин.

И вот Тихон Иванович ни перед кем не произносил речей. Он сидел в зале, как сидят все смертные, и даже не в первом ряду, а так, в серединке. Большая квадратная голова его с седыми волосами опущена, широкие ладони лежат меж колен.

В красном уголке пахло масляной краской от недавно выкрашенных полов. Но все, кажется, не замечали этого.

Все невеселы, не только один Варгин. Бывало, собравшись вместе, коммунисты шутили, острословили. «Привет разуваевцам!» — «А-а, это вы — репьевцы?» (Разуваевка и Репьевка были улицы — захудалые, запущенные). А сегодня никто не шутил — ни разуваевцы, ни репьевцы. Проходили, здоровались кивком головы, садились подальше от стола президиума.

Из-за стола сверкал очками Баранцев. Он летом побывал на курорте, но матовый горный загар еще не совсем сошел с его лица.

— Тише, товарищи! — Баранцев постучал карандашом по графину с водой. (Этот графин был постоянной принадлежностью собраний. Стоял он и при Варгине). — Предлагается один вопрос: персональное дело товарища Варгина. Есть еще какие-нибудь предложения?

Все молчали.

— Нет? — переспросил Баранцев. — В таком случае будем считать повестку дня утвержденной… Слово имеет второй секретарь Туренинского райкома партии товарищ Ковзиков.

Ковзиков встал, громыхнув стулом. Он крепко ухватился руками за края шаткой трибуны, сделанной из фанеры.

— Товарищи! — Ковзиков сквозь очки оглядел зал. — Органы прокуратуры ведут следствие по делу Варгина. Он привлекается к ответственности по статье 170 часть вторая Уголовного кодекса Российской Федерации. Нам необходимо обсудить поведение товарища Варгина.

Вопрос был щепетильный: обсуждали руководителя хозяйства.

Зал загудел.

— Я прошу вас высказываться! — сказал Баранцев.

Никто не проронил ни слова. Только кто-то кашлянул раз-другой, глухо, в ладонь. Тихон Иванович, не меняя позы, повернулся на кашель. Кашлял Ядыкин. Ефим Аркадьевич много курит. В поле, на комбайне, он жует в зубах сигарету — настолько ему хочется закурить.