Сергей Черепанов - Утро нового года

— Мне только на уху. Наташке…

— Ты у меня смотри, парень, — вдруг пригрозил Семен Семенович, шевеля усами, — больше не балуй! Я тебе за Наташку, коли обидишь, сам башку отверну. Иная бы на ее месте тебя после Лепарды близко к себе не пустила.

— С Лепардой это я так… — замялся Мишка. — Для близиру. А у меня с ней ничего. Водку пил, а ночевал отдельно. Звала, было…

— Небось, и она не чурка.

— Я сразу предупредил: «Давай по-хорошему!» Не поняла сначала. «Ну, — говорю, — сама ты никогда не любила, что ли?» И про Наташу. Пожалела ведь. Слава худая, а так не было ничего…

Семен Семенович кинул пригоршней прикорм и опять погрозился:

— Тш-ш, ты!

Сидели долго, сизый дымок от папирос тихонько плавал, путаясь в мшелых корневищах, из леса, нагретого за день, тянуло теплой прелью хвои.

Мишка чуть-чуть придремнул.

— А ты меня за племянника не упрекай, — очевидно, вспомнив, пробурчал Семен Семенович в сторону Якова. — Я за один рукав, а Марфа за другой, вот и станем его тянуть, кто перетянет. Я с убеждением, а Марфа с легковой машиной, с полными сундуками.

Яков не ответил. Поплавок от его удочки легонько дернулся, упал на бок и тронулся с места. Яков изготовился, привстав, а когда поплавок начал тонуть, мастерски подсек лесой и вытащил на крючке малька, с мизинец.

— Почин сделан.

— Ах, будь он неладен, стервец! — обругал Семен Семенович малька. — Не почин, а порча! Кинь его обратно, пусть выгуливается. И придется место переменить. Думаю, не забралась ли сюда, в омут, щука?

Прихватив корзину, придерживаясь за сухие сучки валежины, он перебрался на мелкодонье, покидал прикорм. Метрах в двадцати крупно метнулся не то карп, не то окунь, а еще дальше, по закраине камышей показалась плоскодонная лодка. В редком камыше, согнувшись, рыбак подгребал левой рукой, а правой выбирал из воды шнур перемета, заброшенного по всей кромке плеса. Отсюда, с коряг, различить его лицо из-за камышей было невозможно, он плыл к скале, но в лодке бились, постукивая, по-видимому, крупные рыбы.

— Э-э-эй, сосед! — сердито крикнул Семен Семенович. — Закон нарушаешь, сукин ты сын! Вот мы тебя за перемет!..

Рыбак заторопился, развернул лодку и загнал ее в заросли.

Приложив ребро ладони к бровям и пошарив глазами по камышам, Семен Семенович снова переменил место.

— Ишь, браконьер какой приспособленный! Будто сгинул!

— Хотите я его разыщу и приволоку сюда? — предложил Мишка.

— Надо бы, да без лодки, пешком-то его не изловишь.

Мишка тоже снялся с валежин, прошел по берегу на мелкодонье, где уже плотно легла на воду вечерняя тень белых берез и красных сосен, разбежавшихся по угору. Ноги тонули в крупитчатом песке. Он закинул лесу в отражение вершины, на границу между тенью и багряным отсветом с неба, приготовился ждать, но леса, не успев утонуть, вдруг цвиркнула, поплавок с лету потянул на дно, конец удилища сразу же согнулся в дугу.

— Тяни! Тя-а-а-ни! — заорал Семен Семенович, махая руками.

Мишка рванул удилище вверх. Над его головой взвился четверти на полторы язь, в воздухе сорвался с крючка, ударился о берег и, бешено выгибаясь, колотясь хвостом, попрыгал к воде.

— Держи-и! — уже не своим голосом завопил Семен Семенович. — Отпустишь!

Ошарашенный Мишка безнадежно смотрел, как его рыбацкое счастье, хлопая хвостом по песку, пытается уйти в воду. Вот уже и кромка берега, и уже накатывается к ней тихий прибой, и уже, сделав отчаянное усилие, язь шлепнулся в этот прибой. Только тогда Мишка ойкнул, отбросив удилище, кинулся навзничь, придавливая беглеца телом, захлебываясь, безбожно ругаясь.

К сумеркам клев наладился. Язь томился в привязанной к камышу корзине. Сам Мишка нагишом бродил по угору, собирая и кидая в костер смолье — сушил мокрую одежду.

Семен Семенович и Яков выбрались на угор уже в темноте, а пока Мишка чистил окуней, пропустили по стопочке водки, — Мишка против простуды хлебнул еще раньше.

Мирно потрескивал костер, по берегу в темноте бесшумно пролетела сова.

Пригревшись у костра, Мишка уснул сном праведника и еле открыл глаза лишь где-то близко к полуночи, после настойчивых и крепких толчков в спину.

— Однако горазд же ты дрыхнуть! Подымайся скорее! — приказал ему Семен Семенович довольно-таки суровым тоном. — Уходить надо!

— Куда? — потягиваясь, зевнул Мишка.

— Слышь, озеро расшумелось, лес забеспокоился, сырость потянуло с гор! Дождь сыпнет…

Озеро выкатывало к берегу буруны, пронзительно запосвистывал ветер. На сухостойных березах с треском обламывались гнилые сучки. Темнота наваливалась с неба, с озера, из леса, от земли.

— Бр-р! — поежился Мишка. — Кажись, мне будет прохладно…

— Давай не мешкать, — заторопил Яков. — Под скалу пойдем!

Он взвалил на себя корзину с провизией, а Мишке передал вторую корзину с его язем. Семен Семенович смотал удочки, сложил их в связку, и пошел первым по берегу, торопясь, не разговаривая.

В черноталах, в подлесках ветер перепадал, затем снова вырывался, но Семен Семенович в лес не углублялся, боясь потерять путь.

Начало пробрасывать крупные дождины. Вскоре берег стал каменистее, из леса выдвинулась одинокая скала, а близ нее, под сосной, тускло мелькнул огонек, пахнуло дымом.

В ложбинке, почти у подножия скалы, нависшей козырьком, притулился трехколесный мотоцикл, белела натянутая по каркасу палатка, валялось пустое ведро, плетеная из ивняка ловушка и всякий хлам, неизбежный спутник обжитого поселения. Из палатки раздавался храп.

Семен Семенович приподнял полог.

— Хозяин! Гости на стану!

— А! А! — испуганно захлебнулся кто-то в палатке.

— Да не бойся, не тронем, — успокоил Семен Семенович. — Разреши у костра побыть. Непогода разыгрывается.

Из-под полога вылезли вначале ноги, обутые в отопки, затем согнутая спина, наконец, весь человек, а когда этот человек разогнулся, Семен Семенович отступил на шаг.

— Наза-ар! Поди-ка ты, куда тебя занесло? Чего промышляешь?

— Ха! — насмешливо кинул Мишка, перебивая. — Если Назар Семеныч скажет, будто лежа здесь дожидается пассажирского поезда на Париж, ведь все равно не поверишь!

— То и делаю! — замялся хозяин. — То и делаю, значит…

— Жулит от государства! — добавил Мишка.

— Ты меня не кори! — подскочив, взъерепенился Назар Семенович. — Как, то исть, жулю? Все ловят! Каждую субботу наезжает миру, не перечтешь! Эка сколько миру бывает!

— Да ты не от мира, Назар Семеныч!

— Фулиган! Побалуй еще, могу со стану турнуть!

— Меня-то?

— Корней! — закричал Назар Семенович, наклоняясь к палатке. — А ну, подь сюда! Чего он…

— Ладно, перестаньте аркаться, — примирительно развел их Семен Семенович. — Зубоскалит Мишка! А ты, Назар, не беспокой Корнея. Не буди. Мы лишь дождь переждем и уйдем. У костра-то, в затишье, побыть можно?