Михаил Соколов - Искры

Поляков раздраженно крикнул:

— Товарищ Чургин, я призываю вас к порядку! — Но на Чургина это не оказало никакого воздействия, и он, обернувшись к Полякову, сказал:

— Товарищ Поляков, мы, искровцы, именно для того и собрались здесь, чтобы призвать к порядку прежде всего вас и губернский комитет. Вопрос, товарищи, стоит так: быть или не быть нашей партии, и тут не место для любезностей…

— Именно так и стоит, — раздался из прихожей мягкий, негромкий голос, а в следующую секунду Лука Матвеич вошел в комнату, кивком головы здороваясь с присутствующими.

— Очень ты кстати, — облегченно вздохнул Чургин и шагнул навстречу Луке Матвеичу.

В зале поднялся шум; Леон, Александров, Ткаченко и другие встали и направились к Луке Матвеичу, послышались голоса:

— Ну, теперь меки начнут давать заднего ходу.

— А это всегда у них было главным ходом.

Поляков переглянулся с Кулагиным. Неожиданный приезд Луки Матвеича спутал им все карты, и теперь нечего было и думать об утверждении резолюции. Оба понимали, что Цыбуля, конечно, является представителем большинства и, пользуясь положением руководителя губернского комитета и авторитетом у искровцев южного промышленного района, не допустит дискуссии о решениях съезда.

Ряшин опять задумался. «Есть ли смысл обострять недоверие к себе со стороны искровцев? Не лучше ли оставаться в тени, по крайней мере до поры, когда уедет Лука Матвеич и можно будет постепенно кооптировать в комитеты своих людей?»

И Ряшин не выступил. Не выступил и Кулагин. Лука Матвеич бегло ответил на вопросы друзей, выкурил трубку, оправил косоворотку, подпоясанную ремешком, и стал докладывать о положении дел в партии.

Леон вышел на улицу проверить посты. Вернулся он, когда Лука Матвеич уже рассказывал о том, как проходил съезд.

— Таким образом, вы видите, товарищи, что споры о первом параграфе устава не есть споры о формулировке параграфа. Это разное понимание самых основ, на которых должна строиться революционная марксистская партия, разное понимание принципов ее организации и ее деятельности. Чургин правильно сказал, на съезде вопрос стоял так: быть ли Российской социал-демократической рабочей партии действительно боевой революционной марксистской партией или быть ей собранием неустойчивых, нереволюционных, мелкобуржуазных элементов. Что говорят мартовцы? В переводе на простой язык они говорят так: понравились сегодня наши идеи человеку, согласен он материально помогать нам — значит его можно считать членом партии. Но чтобы этот человек пришел, скажем, но это нелегальное собрание и рисковал своим благополучием или по нашему заданию разбросал листовки, этого-де мы от него требовать не можем. Это, мол, пахнет военной дисциплиной, и человек может отшатнуться от нас. То есть мартовцы предлагают, чтобы члены партии были не зависимы от комитетов, от революционной дисциплины, от обязанности выполнять решения партии. Спрашивается: на что будет способна партия, состоящая из таких людей?

— А и злой же ты, парень, — сказал Поляков сидевшему возле него Леону, — Я думал, что ты меня убьешь тогда, на квартире у Кулагина.

— А я думал, что ты попадешь в полицию.

— Почему это?

— Потому, что тебя выследили тогда, и полиция обложила дом.

— Да не может быть! Но ведь я вскоре после твоего ухода поехал на вокзал и ни полицейских, ни шпиков не видел.

— Они пытались схватить меня, но я удрал, и они, очевидно, сочли, что прозевали тебя.

Поляков пожал руку Леону:

— Спасибо…

Он хотел что-то еще сказать, но Лука Матвеич прямо обратился к нему:

— И вот, товарищ Поляков, за то, что вы тут встали на путь антипартийной деятельности, на путь срыва решений съезда…

— Правильно! Именно, срыва…

— Это позор!

— За это, — продолжал Лука Матвеич, глядя на Полякова, — губернский комитет с сегодняшнего дня считается распущенным.

Поляков широко раскрыл глаза, потом снял очки, посмотрел на Луку Матвеича и наконец спросил:

— Распущен?

— Распущен.

В комнате стало тихо. Чургин и Леон смотрели на Луку Матвеича, Ряшин и Кулагин — на Полякова.

— Кем… кем распущен? — еле внятно пролепетал Кулагин.

— Мною, — сухо ответил Лука Матвеич, — как уполномоченным Центрального Комитета… Теперь я хочу сообщить всем, что меньшинство начало открытый поход против партии. Вот копия письма Мартова и Троцкого, — показал Лука Матвеич письмо. — В нем даны инструкции на места: вышибать искровцев из комитетов, подрывать доверие к центральным, выбранным съездом органам партии, расстраивать работу групп.

— Этого не может быть! Это чудовищно! — воскликнул Ряшин.

— Да, это чудовищно, потому что меньшинство встало на путь дезорганизации всей работы на местах и ревизии решений съезда. Извольте слушать, товарищ Ряшин… Мартов и Троцкий предлагают: «тормозить работу… объявить войну „ленинцам“… вести дело к захвату комитетов…» Так и написано: «к захвату». Дальше, как говорится, ехать некуда… Товарищ Ленин поручил мне сообщить низовым организациям об этих раскольнических действиях меньшинства, что я и делаю. И я думаю так: надо призвать к порядку этих зарвавшихся людей, новоявленных оппортунистов, и заставить их уважать волю съезда.

— Правильно.

— Стыдно слушать, до чего дошли! — раздались голоса.

— И послать товарищу Ленину письмо с полным одобрением его действий, — предложил Чургин.

Леон опять вышел проверить посты.

Дача пряталась в саду, в листве плюща, и была окружена кустами. Вокруг нее и вдали были расставлены постовые, и казалось, постороннему человеку попасть сюда незамеченным просто невозможно было. И, однакоже, Леон, проходя мимо кустов, услышал в них подозрительный шорох. Сказав об этом ближнему дежурному, он хотел идти прямо на шорох, но дежурный — один из шахтеров рудника — знаками дал ему понять, что и сам все сделает, и, крадучись, направился к кустам.

Вдруг оттуда кто-то выбежал. Шахтер бросился догонять его. Леон быстро вернулся в дом, негромко сказал:

— Дача выслежена.

И Лука Матвеич закончил речь:

— Товарищи, наше совещание придется перенести. Я рекомендую одобрить решения съезда и послать нашу резолюцию в «Искру». Другие предложения есть? — Он посмотрел на Полякова, Ряшина, Кулагина, но те опустили головы и молчали.

— Нет, — дружно ответили представители искровских комитетов.

— Тогда на этом мы пока и закончим.

Поляков сказал:

— Выходить через сад, в балку, и через два левых окна, к виноградникам. Живей!

Дача быстро опустела.

Возвращаться с дачи пришлось кружным путем. Лука Матвеич, прощаясь, сказал Леону и Ряшину:

— Я убежден, что у вас в Югоринске работает провокатор. Присмотритесь хорошенько к людям. Если обнаружите, уберите немедленно.