Евсей Баренбойм - Крушение

— Полагаю, господа, что моими помощниками на корабле назначены не только образованные политики, но и боевые офицеры. — Буга и Старзински дисциплинированно опустили глаза. — Прошу на вахте уделять все внимание обстановке. А сейчас приглашаю на совещание.

Старший офицер боялся своего командира. Он знал о покровительстве, которое оказывает ему Шнивинд. Больхен не кричал, не топал ногами, не угрожал взысканиями. Но от его тихого голоса и ледяной вежливости Буге всегда становилось не по себе. «Строит из себя аристократа, а сам всего лишь сын владельца паршивой гостиницы, — думал он. — Терпи, Петер. Твой час еще придет».

В тесной штурманской рубке, за плотно прикрытой дверью, уже ждали старшие артиллерист, связист и штурман. Совещание затянулось почти на час. Было решено совершить нападение на порт Диксон. Высадить там десант, захватить руководящий состав штаба морских операций с документами, шифрами и картами, разрушить радиоцентр и другие основные сооружения и надолго вывести из строя этот важнейший на Северном пути пункт.

— У меня только старая английская карта в проекции Меркатора 1 : 200 000, — возражал штурман. — Нет никакой гарантии, что мы не сядем на мель.

— Придется рискнуть, Фриц, — помолчав, сказал Больхен. — Другого выхода нет. Мы должны нанести удар в самое важное и чувствительное место. Таким подбрюшьем у русских и является этот порт.

— Сомневаюсь, чтобы они не ждали нас там, — настойчиво высказывал свои сомнения штурман. Бывший однокурсник командира по училищу в Мюрвике, он позволял себе иногда возражать Больхену и спорить с ним. Тот прощал штурману эти маленькие вольности и всегда называл его только по имени.

— Повторяю, у нас нет другого выхода. Для маскировки своих планов сообщим открытым текстом, что следуем домой, обратно в Нарвик. Может быть, русские клюнут на этот незамысловатый крючок. Все, господа. По местам.

Около часу ночи двадцать седьмого августа «Адмирал Шеер» медленно приближался к острову Диксон. Под свинцово-черными низко нависшими облаками он крался по темной воде, как настигающий добычу разбойник. Второй час неистовствовала редкая в эту пору года пурга. Сквозь густые хлопья падающего снега солнечный свет напоминал вечернее освещение дождливого пасмурного дня. Внизу в кубриках и коридорах находился в полной боевой готовности десант, вооруженный автоматами, ручными пулеметами и взрывчаткой.

— Соскучился по этому черному поросенку, — говорил унтер-офицер Арбиндер, ласково поглаживая скрюченным пальцем вороненую сталь ствола. — Сейчас мы им покажем, этим большевистским умникам, что значит немецкий десант. Пах-пах-пах-пах-пах! И все. Пленных не надо. Правильно я говорю, малыш? — и он толкнул сидевшего рядом прямо на палубе Кунерта.

— Заткнись!

Арбиндер беззвучно захохотал.

— Уже наложил в штаны, — сообщил он окружающим и, повернувшись к Кунерту, глядя на него своими сразу постекляневшими глазами, сказал, как выдохнул:

— Рядом пойдешь, таракан. У меня не струсишь.

Безостановочно работал эхолот, измеряя глубину. Она все время тревожно уменьшалась.

— Двенадцать метров, одиннадцать метров, десять метров, — бесстрастно докладывал штурманский электрик.

Теперь при осадке линкора в семь и три десятых метра глубина приближалась к критической. А впереди предстояло еще пройти обозначенный на карте скальный порог, где глубина всего девять метров. Руки вахтенного офицера, лежавшие на рукоятках машинного телеграфа, стали мокрыми от волнения. При малейшем соприкосновении с грунтом последует команда «Стоп! Полный назад!». Но вот Больхен и все стоящие в ходовой рубке вздохнули с облегчением. Опасный порог, кажется, позади, глубина снова становится больше. Нос линкора повернут к проливу Вега. В районе мыса Наковальни просматривается часть внутренней гавани.

— Вижу несколько жилых построек и три мачты в бухте! — доложил вахтенный «вороньего гнезда».

— Какие мачты? У русских здесь нет ни военных судов, ни береговых батарей.

Больхен сам поднялся на марсовую площадку, посмотрел в бинокль. Вместо ожидаемого, по данным аэрофотосъемки дирижабля «Граф Цеппелин», маленького самоедного рыбачьего становища его глазам открылась современная гавань, а на материковой стороне — город. В базальтовых скалах вырванные взрывами площадки, у которых построены деревянные причалы, где могут одновременно разгружаться несколько пароходов. Заметно, что русские стремятся еще больше расширить этот порт. Об этом свидетельствовали строительные леса и краны.

Постепенно прекратился так кстати начавшийся снегопад. Теперь в улучшающейся видимости отчетливо обозначались силуэты трех русских пароходов. Два из них стояли у причала, третий — на рейде. Пока все шло великолепно. Впечатление такое, что никто не ждал появления «Адмирала Шеера».

— А ты боялся, Фриц, — весело сказал Больхен, наклоняясь к штурману. — Сейчас нам ничего не должно помешать. Шуман! — обратился он к артиллеристу. — Покажите нам сегодня, на что способны ваши хвастливые мальчики. Дайте парочку залпов и пусть приготовится к высадке десантная группа.

Горны и барабаны вызвали десантников к повисшим на кранбалках и готовым к спуску на воду баркасам. По узким шахтам артиллерийские элеваторы подняли наверх мирно дремавшие до этого в стеллажах артпогребов огромные в триста десять килограммов снаряды главного калибра.

Стоявший на палубе унтер-офицер Арбиндер потянул воздух носом. Из трюма, где находился офицерский камбуз, пахло аппетитно и раздражающе. Это хлебопеки готовили булочки с корицей на завтрак господам офицерам. «Хоть бы выдали вместе со стаканом шнапса по паре булочек», — успел подумать он, как обе башни главного калибра медленно повернули свои жерла и почти одновременно оглушающе выстрелили. Тяжелые снаряды с первого залпа поразили стоявший у причала транспорт.

— Господин каперанг! — радостно доложил Шуман. — Мои мальчики стреляют без промаха.

Два русских парохода, а это были построенный незадолго до войны и переоборудованный в сторожевой корабль «Дежнев» и «Революционер», тоже открыли огонь из своих малокалиберных пушек. Некоторые из их снарядов попали в борт «Адмирала Шеера», но срикошетировали, как орешки, не в силах пробить мощную наклонную броню.

С небольшого расстояния в окуляры дальномеров и стереотрубы Больхен и остальные задраенные в боевой рубке офицеры видели, как снаряды «Адмирала Шеера» разворотили борта обоих русских транспортов, как хлынула в пробоины вода, как суетились на палубах фигурки людей, стремясь погасить пожары. Затем оба парохода поставили густые дымовые завесы. Дым закрыл и большую часть порта, по которой сейчас линкор вел огонь шрапнельными снарядами. Под покровом этой раздираемой ветром завесы пароходы стали уходить в бухту Самолетную.