Евсей Баренбойм - Крушение
- Название:Крушение
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Лиесма
- Год:1977
- Город:Рига
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Евсей Баренбойм - Крушение краткое содержание
В предлагаемую книгу входят две повести и рассказ.
«Операция «Вундерланд» — повесть о войне. Писатель Е. Л. Баренбойм, участник Великой Отечественной войны, много лет прослуживший на кораблях и в частях военно-морского флота, посвятил ее одной из памятных страниц войны на Северном море — крушению тщательно спланированного рейдерства мощного немецкого «карманного» линкора «Адмирал Шеер» на наших внутренних коммуникациях в Карском море.
События повести подлинны, хотя автор и изменил ряд фамилий действующих лиц и наименования некоторых кораблей.
«Мережка, пико, зигзаг» — повесть о судьбе женщины. Обладая незаурядным характером, решительностью, волей, способностями, она не смогла найти своего места в жизни. Крушение ее судьбы — печальный и обидный, но закономерный итог обывательского представления молодой женщины о личном счастье, ее равнодушия ко всем событиям, происходящим со страной и народом.
Крушение - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Должен появиться со дня на день, — сказал тот. — Где-то уже на подходах.
Две недели назад, Анна Пантелеевна хорошо запомнила этот день, потому что было воскресенье, сходила утром на склад, отпустила имущество на корабли и вернулась домой. Сготовила обед, прибралась и заплакала. Вспомнила покойного мужа, родных, находившихся под фашистской оккупацией, свой сгоревший уютный дом. Жалко себя стало: годы идут, уже и молодость давно прошла, а она такая одинокая, никому во всем мире не нужная. Вдруг услыхала, что кто-то ходит по коридору, стучится во все двери. Постучались и к ней. Вошел капитан, летчик. Высоченный такой, представительный, сероглазый. Чуть головой о косяк двери не ударился.
— Извините, пожалуйста, — сказал он. — Не смогли бы вы жиличку на время пустить? Жить ей негде. Сколько запросите, столько и платить буду.
К летчикам и подводникам у Анны Пантелеевны отношение особое. Сколько их гибнет в войну, бедных, не сосчитаешь. Самая опасная у них профессия. Разве ж таким в чем-нибудь откажешь? Молодой, а уже видно досталось ему немало — шрам через всю щеку, орденов полная грудь.
Но сразу не согласилась, спросила:
— Молодая?
— Двадцать лет.
— Жена ваша?
Летчик замялся.
— Пока еще не жена. Ждем разрешения, чтобы оформиться.
— Приводите, порой. Но пока не оформитесь — ночевать вам у меня не разрешу. Чтоб никаких разногласий потом не было.
— Ясно, — сказал летчик и заулыбался. — Разногласий не будет. Большое спасибо. Когда ее можно привести?
— Да хоть сегодня. Чего откладывать? А денег мне ваших не надо. Не ради денег пускаю.
И часу не прошло, как привел он свою зазнобу. Смуглая такая, красивая, глаза блестящие, большие. Сразу видно не русская, на иностранку похожа. Одета в канадку, высокие шнурованные ботинки, а на голове офицерская шапка-ушанка. По-русски говорит, плохо, но смеется заразительно и на летчика смотрит влюбленными глазами. Руку протянула. Ладонь у нее тоже смуглая, маленькая:
— Грейс Джонс.
— Кто же вы такая будете? — спросила Анна Пантелеевна.
— Сержант американской армии, — ответил за нее летчик. — Наша союзница.
— Да, да, союзница, — засмеялась Грейс. — Будем бить наци.
Вот уже две недели и живут они вместе. Подружились. В первый же вечер Грейс поведала ей историю своей жизни. Анна Пантелеевна в ту ночь совсем заснуть не могла. Ворочалась, вставала пить воду из ведра. «Вот это любовь, — думала она. — Бывает же, порой. Ни с чем не посчиталась. Бросила родину, родных. Нелегко ей сейчас. И все еще никак разрешения на брак не получат».
Сергей Соколов, если не было полетов, приходил ненадолго, почти каждый день. Рассказывал, что повезло ему просто фантастически — его эскадрилью временно перебросили из Ваенги в Лахту под самым Архангельском. Прибежит, выложит на стол еду — хлеб, консервы, шоколад. А потом сядут они с Грейс вдвоем в углу, обнимут друг друга и сидят так сколько ему время позволяет. Глядя на них, у Анны Пантелеевны душа кровью обливается. Вчера она не выдержала и, когда Грейс вышла, сказала тихонько:
— Бог с ним, с уговором. Если можешь — оставайся ночевать.
Но он не остался. Поблагодарил, сказал, что теперь разрешение должно прийти скоро, и ушел. Видно, гордый очень.
Заведующий складом рассказывал, что будто какой-то летчик, Соколов по фамилии, сбил на днях знаменитого фашистского аса. Об этом в газете писали. Только сам Сережа ничего не говорил, а она не спросила. Да и Соколовых вокруг много.
Анна Пантелеевна посмотрела на висящие на стене ходики — они показывали восьмой час вечера. Потом разожгла за занавеской плиту, поставила на нее чайник, кастрюлю с картошкой. Скоро придет Грейс, а может, и Сергей, вместе ужинать будут.
Но вместо капитана Соколова и Грейс сегодня на пороге появился другой гость — старший лейтенант Махичев. Он вошел без стука, когда она за занавеской чистила сваренную в мундире картошку, повесил на гвоздь шинель и фуражку и только после этого, пригладив свои прямые с заметной сединой волосы, негромко позвал:
— Аннушка!
— Кто там? — испуганно выглянула из-за занавески Анна Пантелеевна и обомлела: — Стяпан, ты? — еще не веря, что он вернулся, крикнула она, и как была, с руками, залепленными картофельной шелухой, в расстегнутой кофточке бросилась ему навстречу. Она не заметила даже, что впервые назвала его по имени и на ты, так она была рада его приходу.
— Я и есть, Аннушка, — говорил он, тронутый ее радостью. Ему нравилось, как она, украинка, называет его по-рязански — Стяпан и поэтому он с удовольствием повторил: — Стяпан, сын Иванов.
Через час они сидели за столом друг против друга. Бутылка водки, принесенная гостем, была почти пуста, нехитрая еда — картошка с жареной треской — съедена. Возможно, под влиянием выпитого, а может, от давно жданной желанной встречи обычно молчаливый неразговорчивый Махичев был сейчас непривычно словоохотлив. Он уже рассказал о своем длинном путешествии поездом через всю страну до Владивостока, как получил там пароход, как из Петропавловска-Камчатского в составе большого каравана через Берингов пролив вышли на трассу Северного морского пути, как караулил их в проливе Вилькицкого вражеский линкор, но они перехитрили его и спрятались во льды. А потом он шел самостоятельно. Его «Уральск» вез особо срочный груз.
Голос у Махичева был глуховатый, негромкий, говорил он подробно, неторопливо, и, слушая его, Анна Пантелеевна думала, что немало досталось ему за эти месяцы, и как хорошо, что он вернулся.
Сейчас Махичев рассказывал о птицах, которых он видел во время перехода. Анна Пантелеевна знала, что ее приятель чуток помешан на птицах, но никогда не предполагала, как много он знает всяких интересных подробностей из их жизни.
— Есть такая разновидность журавля — белый красноголовый стерх, — рассказывал Махичев. — Я видел его в низовьях Оби. Так, представляешь, Аннушка, танцует, как настоящий танцор. Станут друг против друга, поклонятся церемонно, затем покачают головами и шеями и давай хлопать крыльями и прыгать. И все быстрей и быстрей. И ногами в воздухе фигуры проделывают. А прыжок у них в разгаре танца вверх до двух метров. Или возьми обыкновенных чаек. Живут парами и не меняют супругов по нескольку лет. И жизнь у них долгая. Полярные крячки могут жить более четверти века.
«Чудно как устроен человек, — думает Анна Пантелеевна, ласково глядя на Махичева. — Казалось бы война, горе вокруг, смерть, кому сдались эти птицы? Так ведь по-настоящему любит их, книжки читает, все ему про них интересно». Месяцев восемь назад, зима еще была в разгаре, повесил возле барака два скворечника. Сам на пароходе сколотил, принес, на дерево, как мальчишка, влез. Так и висят пустые до сих пор. Наблюдала недавно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: