Илья Лавров - Галя Ворожеева

— О, новобранец!

— Бравый солдат Швейк!

Шурка заголосил: «Как родная меня мать провожала-а»…

«Зачем он приехал?» — в смятении подумала Галя. Тамара смотрела на нее пытливо и многозначительно.

Уже кончали обедать, курить, подтрунивать над Шуркой, называя его богатым женихом. Наконец поднялись и пошли к своим машинам. Пошла и Галя к трактору. Виктор остановил ее.

— Уезжаю я в военкомат, — сказал он. — Вечером у меня собираются ребята. — Он помолчал и тихо попросил: — Приходи. Ведь, может быть, никогда уже не увидимся. Все получилось так… Эх! Ладно. Приходи. Поговорим. Нельзя так расставаться.

Галя испуганно глянула на него и тут же отвела глаза.

— Не знаю. Занята я.

— Освободись для такого случая. Нельзя так расставаться, — повторил он.

— Не знаю, — уже неуверенно сказала Галя. — Если не увижу до отъезда, то желаю тебе хорошо служить, — не глядя на него, она полезла в кабину.

— Постой, — громко вырвалось у Виктора.

Она остановилась, ждала, не поворачиваясь. Она не видела, как лицо его потемнело и он гордо откинул голову.

— Ладно. Иди, — и он побежал к велосипеду, лежащему в траве. И вдруг крикнул: — Не придешь — на руках к себе унесу!

Галя въехала на вершину силосного кургана. Далеко было видно кругом. По дороге уносился Виктор на велосипеде, оставляя полоску пыли…

Была суббота — банный день, и, едва стало смеркаться, приехал грузовик за людьми, все заторопились в село. Галя отказалась ехать.

— Пешком я пойду, — сказала она.

— Да ты чего это? — удивилась тетя Настя. — Пять километров пехом!

— Ничего, молодая! — притворно-весело отговаривалась Галя. — Настроение у меня сегодня такое.

— Ох, допрыгаетесь вы, девчонки, до беды, — проворчала тетя Настя и забралась в кузов.

Тамара утянула Галю в сторону, зашептала:

— Ой, Галка! Неужели ты договорилась с Виктором…

— Не болтай глупости, — оборвала ее Галя. — Я остаюсь здесь именно потому, что не хочу с ним встречаться сегодня. Поняла? Поезжай. А если он придет за мной — скажи, что я куда-то ушла.

— А может, я тоже останусь?

— Поезжай. Мне хочется побыть одной.

Чтобы избежать вопросов, Галя поспешила в будку. Сидя в ней, она слышала гомон, смех Тамары, выкрики Шурки. Наконец заработал мотор, и скоро наступила тишина — грузовик уехал.

Гале тоже хотелось уехать, но… Догадывалась она, что и Виктор мается, и жалела его, но боролась со своим желанием встретиться с ним. Нужно же иметь гордость! В душе она уже почти простила Виктора, а вот сказать ему об этом не могла.

Она ушла на берег реки, забралась в тальниковую чащобу, которая вся тревожно трепетала бурыми, узкими, длинными листьями.

Невысокий берег весной заливало, и поэтому заросли тальника были завалены принесенными колодинами, корягами, бревешками и разным лесным и речным хламом. Здесь еще с половодья осталась в ложбинах вода. Галя подошла к одному из таких озерков и увидела, как с воды снялось несколько вспугнутых уток.

До темноты просидела Галя на колодине у топкого бережка. Она думала о многом, и о матери с отцом думала, и о Викторе, и о своей будущей жизни в институте… По свинцовой воде порывами пробегала рябь, точно вода зябла и вздрагивала. И Гале хотелось плакать, такой она чувствовала себя заброшенной и бесприютной. Неприятный, резкий ветер пронизывал куртку, и Галю стала бить сильная дрожь.

По извилистой дорожке вышла на стан. Холодно было, сыро, пусто, печальными и покинутыми показались недвижные тракторы, комбайны. Ей захотелось к людям, к свету, к теплу.

В темноте стало жутковато. Она зашла в холодную будку и вспомнила, что у нее даже спичек нет, чтобы зажечь лампу. Слабым, серым квадратом проступало окошечко. Галя принялась ощупывать узкие нары. На одной обнаружила чью-то телогрейку, на другой — старенький полушубок, со стены сняла свою телогрейку. Все это сгребла в охапку, прижала к себе. Ну, вот! Теперь-то уж она скоротает ночь, не будет стучать от холода зубами.

И все-таки страшновато одной среди осенней, промозглой ночи. До села, до людей пять километров… А вдруг кто-нибудь заявится среди ночи? Неизвестный, непонятный, жуткий? А на двери даже крючка нет. Или ей почудится что-нибудь? И ей сразу же почудилось, что кто-то затаился в темноте будки. Гале стало жарко. Она замерла, напряженно прислушиваясь. Тихий шорох, затаенное дыхание… Галя попятилась, попятилась, уперлась спиной в дверь и вдруг ударила ее ногой, распахнула и, выскочив, отбежала от будки. Тьма и ветер хлынули ей в лицо. Издали доносилось брезентовое шуршание кукурузных зарослей, рядом шумел березовый колок, на фоне звездного неба виднелись черные силуэты кипящих вершин. Они валились то в одну, то в другую сторону, словно подметали небо, засыпанное звездами. И вдруг она замерла, услыхав далекое тарахтенье мотоцикла и увидев уже не в небе, а над самой землей прыгающую звездочку.

Она побежала за силосный курган, хотела зарыться в кукурузную сечку, но поняв, что наверху будет безопаснее, полезла на курган, утопая по колено в сечке. Вверху ветер был еще холодней и сильнее. Она бросила одежду и легла. Пулеметная дробь мотоцикла приближалась, усиливалась. Человек мчался со стороны села. Кто это? Зачем? Что ему здесь нужно? Или кто-нибудь из животноводов на ферму едет? Виктор! Вот это кто. Больше некому мчаться сюда. Это он мчится к ней. Галя засмеялась, и уже все ее страхи прошли, и ночь не казалась бездонной и дикой.

Припав к вершине, она наблюдала за ночным гостем. Вот последний раз по стволам берез, по будке, по кургану махнул луч света, и мотоцикл смолк, а свет погас. Виктор соскочил на землю, подбежал к открытой двери в будку, негромко позвал:

— Галя!

Подождав ответа, он, должно быть, вошел в будку и зажег там спичку. Галя видела, как слабо осветился проем двери. Потом Виктор вышел, скрипнула закрываемая дверь. Галя с трудом разглядела во тьме его фигуру.

— Галя! — снова позвал он. И еще громче: — Га-аля-я!

Виктор обошел вокруг будки, затем шаги его зашуршали по кукурузной сечке — он обошел курган, остановился около Галиного трактора и внезапно закричал во всю силу:

— Га-а-аля-я-я!

Шумел ветер, шумела озябшая, продутая насквозь роща, шуршали на боках кургана обрывки кукурузных листьев. И Галя уже готова была вскочить и броситься вниз на этот призыв, и пусть он, Виктор, делает с ней все, что хочет. Все она примет как счастье. Но вдруг ослепительной вспышкой возникла перед Галей Люська Ключникова, обнявшаяся с Виктором. Галя вся вдавилась в кукурузную сечку, уткнула в нее лицо и задохнулась от свежего запаха листьев, изрубленных в гремящем барабане. Она не видела, как Виктор бросился к мотоциклу, ударил ногой по педали и с треском вынесся на дорогу. Через минуту затихло вдали шмелиное жужжание мотоцикла и погас огонек…