Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 3

Халима! Поете ли вы, как пели?. Спойте, чтобы узбеки слышали вас в верховьях Дона! Чтобы русские, которые знают вас, услышали вас везде! Спойте, чтобы всегда быть рядом с Тургунбаем Юсуповым.

— Ты хочешь, чтобы Халима пела, Юсупов?

— Они не знают, — кивнул он в сторону товарищей. — Они только ее портрет видели. Ферганский метод они тоже один портрет видели. Петь я не могу, а ферганский метод буду показывать ночью, — он вдохнул в себя воздух от гордости и азарта. — Ферганский метод жить можно, ферганский метод умирать можно…

Ночь приблизилась неожиданно. Все краски вечера исчезли, как мыши, перед ее мягкой кошачьей, поступью.

— Приготовиться! — прошел приказ от бойца к бойцу.

Юсупов вынул кирпич из ручья — и вода перестала петь.

Он взял две связки бутылок с горючей жидкостью, взрыватель и кусок тонкой проволоки.

— Зачем мину тратить? — сказал он. — Есть земля трудная, есть земля легкая. Здесь как раз легкая. Смотри, что я сделаю.

И он показал мне, как он закопает две связки бутылок и соединит их проволочкой со взрывателем, по принципу мины натяжного действия.

— Я кетменщик, я землю знаю. Кетменщик — сапер. Дешево будет, очень весело будет!

Мы распрощались.

Спустя час серия страшных взрывов осветила ночь перед немецкими окопами. Забарабанили автоматчики. Вспорхнули одна за другой ракеты.

Немец открыл огонь по всему участку.

Майор, в блиндаже которого я ожидал рассвета, позвонил в батальон:

— Какого чорта расходуете столько мин! Что?.. Ферганским методом?.. Это еще как?.. Ага! Ловко… Культурно… Представить, представить! Люблю смекалку. Вполне культурно!

И я сказал майору:

— Значит, это мой земляк отличился. Тургунбай Юсупов.

— А вы узбек?

— Нет, но мы земляки с ним.

— Толковый народ, — сказал майор, и я почувствовал, что он улыбается в темноте. — Ферганским методом! Ишь ты! Весьма культурно. Пробило три хода в проволоке и еще две ловушки поставили в стороне. И без единой мины! Культурненько, честное мое слово! Люблю!

1942

Полковник Смирнов, начальник инженеров крупного соединения, познакомил меня с наградным листом, составленным на бойца инженерного батальона Георгия Воронцова.

— Посмотри-ка, что этот парень натворил! — сказал он.

Мотивировка представления к ордену была изложена бездарным, бюрократическим языком… Там было сказано, что Воронцов обезвредил множество немецких мин, а затем в составе саперно-танкового десанта провел колонну машин через минное поле противника и оборонял танк, потерпевший аварию, отбрасывая на лету связки гранат, кидаемые немцами под гусеницы потерявшей скорость машины… Неуклюже была составлена бумага!

— Что-то много для одного раза, — сказал я.

— Это просто так, сплющилось от плохого изложения, — возразил полковник. — Тут не одна операция, а несколько. Если бы лист был написан как следует, Воронцов мог бы получить звание Героя.

— Я не пойму, что тут главное: что он провел танки или что он отбрасывал гранаты?

— Главного как раз и нет, — сказал полковник. — Главное — это то, что он, понимаешь, настоящий музыкант, в его руках миноискатель — инструмент изумительной точности. Его чуть было не украли из батальона.

— Миноискатель или Воронцова?

— Воронцова, конечно! Когда он отстоял танк и удалось машину за ночь отремонтировать, танкисты забрали его с собой вместо раненого радиста — кстати, этого радиста увел в тыл опять-таки Воронцов — и возили его с собой трое суток, ни за что не желая отдавать.

— Он что, еще и радист?

— Никакой он не радист, просто хороший парень: может вывести танк из любой опасности, танкистам спокойно с ним.

— Надо составить хороший наградной лист, — сказал я, — чтобы в нем все было написано.

— Все равно лист будет отставать от правды, потому что героизм сапера, по-моему, нельзя описать, — и полковник растопырил передо мною пальцы обеих рук.

— Кто строит мосты и дороги? Сапер (он загнул два пальца на левой руке). Кто добывает воду? Кто сооружает укрепленные рубежи? Кто строит понтоны? (Теперь его левая рука была зажата в кулак, и он взялся за правую.) Кто минирует линию своей обороны? Кто разминирует вражескую? Кто разведывает передний край вражеского укрепрубежа? Кто проводит танки через минные зоны?

— Наградной лист — не памятка сапера, — возразил я.

— Конечно, наградной лист — не памятка и не статья для энциклопедии, но если человек ежедневно все это делает, должен я или нет написать об этом?

— Нужно взять один или два самых ярких подвига и описать, как он совершил, — вот и все.

— Да у сапера, веришь ты мне, ничего не бывает яркого. Сапер — это горняк и шахтер войны, он всегда в земле. Вот сапер разминировал путь для танков — и они ворвались к переднему краю противника. Кого хвалят? Танкистов. И верно, молодцы они! В другой раз, когда танки фрицев застрянут в наших минных полях и попадут под огонь наших батарей, за кем будет успех? За артиллеристами. И что же? Правильно, конечно. Они ж подбили фрицев! Когда у бойцов не болят животы, потому что они пьют воду из колодца с хорошей водой, все жмут руку врачу, а колодец-то кем вырыт? Сапером.

— Все это — не то.

— Да я и не говорю, что «то». Но описать подвиг сапера вовсе, брат, не легко. Подвиг сапера всегда втекает в чужой успех и в нем растворяется без остатка. Вот в чем дело.

Инженерный батальон, где служил Георгий. Воронцов славился как один из самых лучших по всему фронту и был неуловим: его то и дело перебрасывали с участка на участок. Но однажды я совершенно случайно оказался по соседству со знаменитым батальоном. Он принимал пополнение и как бы отдыхал. Впрочем, все равно днем его бойцы спали, как совы, а ночью («сапер — ночная птица») «играли» на миноискателях или закладывали «минные пасьянсы» для обучения новичков.

Приказом по фронту несколько десятков бойцов и командиров этого батальона были только что награждены орденами и медалями. В хате штаба приказ этот вывешен на стене. Возле него толпится народ. Самые ордена еще не получены, и все в батальоне путаются, кто уже орденоносец, а кто еще нет.

Большая часть наград пришлась на долю героической роты лейтенанта Бориса Николаевича Жемчужникова. Теперь он передает свой опыт пополнению. С наступлением темноты начинаются практические учения — закладка минных полей и розыск «вражеских мин».

Показывает свою работу с миноискателем и Воронцов — «Ойстрах» своего батальона. Закопают десятка три трофейных мин, и Воронцов в паре с кем-нибудь из новых прочешет указанную площадь.

— Мины будут заряжены? — интересуется фотокорреспондент.

— Это по обстановке, — говорит Жемчужников, прислушиваясь к беседе, развернувшейся на тему, что прежде всего нужно саперу.