Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 5

— Я сейчас так живу, — говорит Орагвелидзе, — как будто у меня на руках два колхоза, свой и генический. Я верно вам говорю. Тот колхоз — тоже мой, — он потрясает толстой пачкой писем, полученных от запорожских друзей. — Как его брошу?

Рассказывая, он поднимает брови, рисуя всем выражением лица глубокое восхищение.

— Какие места золотые! Какой народ крепкий! Хозяйство было какое!..

И видно, что он даже представить себе не может жизнь без возвращенного богатства геничан. Только золотыми, полными богатства представляет себе он ставшие ему родными украинские места. Скорей вернуть им их чудесный облик, чтобы снова соревноваться в росте, в победах. И так будет.

1944

Третьи сутки танки штурмовали город.

Прорвав немецкую оборону километрах в двухстах восточнее этого города и уже две недели преследуя противника, танки выскочили на тыловые коммуникации немцев. Пехота отстала от танков, но это было в порядке вещей и ни в ком не возбуждало особого беспокойства. Все это время, пока части сверлили немецкие тылы, генерал находился в состоянии той приподнятой неутомимости, которая всегда охватывает военачальника в дни успешно развивающегося сражения, как бы ни было оно утомительно.

Но вот произошла эта проклятая, совершенно непредвиденная задержка у города. Генерал сейчас же перенес свой наблюдательный пункт метров на четыреста ближе к частям. Он хотел подчеркнуть, что он все-таки двигается. Однако движение застопорилось. Час тому назад, возвращаясь со своего правого фланга, где полковник Корольков провел семь безрезультатных атак, генерал впервые осознал трудное положение, в каком оказались его части. Центр продавливался, правый фланг уперся в сильно укрепленный рубеж, левый, наиболее слабый, опиравшийся на реку, пока еще один держался более или менее прочно, но генерал знал, что этой прочности хватит ненадолго. Положение было трудным.

Навстречу генералу по шоссе, поблескивающему бесчисленными маленькими лужицами, будто выложенному стеклянными торцами, двигалась небольшая колонна.

Он остановил ее, крикнул водителю:

— Какую задачу выполняете?

Тот, не задумываясь, ответил, очевидно не узнав генерала:

— Перебазуемся!

— Перебазуемся? Что это еще за слово такое выдумали — перебазуемся?.. Мы наступаем, наступаем, а не перебазуемся…

«Ну и словечко», — подумал он, морщась на это обидное «перебазуемся», в котором слышалось ему что-то вялое. «А может, это спокойствие? — пришло ему затем в голову. — Перебазуемся — вот и все. Обогнали своих на четверо суток, крутимся в немецких тылах, противник со всех сторон, а мы — перебазуемся. Никаких опасений и страхов…»

Вернувшись на КП, генерал постучал в стену; и, очевидно, зов его давно ожидался — тотчас вошел к нему начальник штаба, молодой полковник с бледным, опухшим от недосыпания лицом и красными, раздраженными табачным дымом глазами. Он снял со стола пепельницу и развернул карту, оглядев ее с откровенным неудовольствием.

— Ну что ж, будем готовиться к обороне? — мрачно спросил генерал, одной рукой вешая на гвоздь полотенце, а другой хватая с полочки консервную банку с горсточкой остро отточенных карандашей, торчавших из нее, как пучок лука.

Полковник размашистыми жестами разгладил карту, как материал перед закройкой.

— А может, у Ивана Иваныча попросим поддержку? (Так между собой называли они командующего армией.)

— Нет уж, боже избавь, — сказал полковник. — Кстати, от него предупреждение. — Он прочел по бумажке: — «Ставлю вас в известность, что не далее, чем через двое суток, вы невольно окажетесь во втором эшелоне».

— Прав, ничего не скажешь, — вздохнул генерал. — Прав, прав. Ну, Александр Петрович, вызовите-ка начполитотдела.

Оставался единственный ход. Генерал откладывал его до последнего. Это был трудный и рискованный, хоть, впрочем, не столько рискованный, сколько именно трудный, тяжелый, сложно организуемый ход, требовавший исключительной слаженности в управлении войсками и беспредельной настойчивости самих войск Это был маневр, требовавший всеобщего воодушевления. И трудность его в том именно и состояла, чтобы внушить войскам свою волю в том ее страстном выражении, которое складывалось у самого генерала.

— Рискованно! — покачал головой начальник политотдела, выслушав генерала. — Очень рискованно, а как посмотришь — никакого другого выхода нет. Нам бы, товарищ генерал, суток на двое раньше… — И он взглянул на начальника штаба, ожидая его поддержки.

План генерала был прост. Он намерен был сегодня же с наступлением темноты снять с правого фланга одну часть, оставив там заслон, и бросить ее в обход города, лесом, занимавшим в длину пятнадцать, а в ширину девять километров.

Лес, довольно глухой, запущенный и овражистый, с небольшой рекой на пути к городу, был трудно проходим. При отступлении к городу немцы предусмотрительно обошли его стороной и даже сейчас, пытаясь закрепиться, держали перед ним небольшие заслоны. И вот этим-то лесом генерал и предполагал обойти город и выскочить к югу от него, не ожидая, пока подкатится к нему сзади лавина отступающих немцев.

— Риск есть, — сказал он. — Не взяв города с ходу, мы, конечно, темпы порастеряли. Можем еще к тому же и застрять в лесу. Но успех зависит сейчас только от нас самих. Последние трое суток утомили бойцов, нужно вернуть людям азарт! Мы не перебазируемся, поняли? Мы прорываемся. Берите, Александр Петрович, блокнот и пишите… — И, склонившись над картой, генерал и начальник штаба погрузились в работу. Спустя час генерал говорил начальнику политотдела:

— Вам поручаю самое трудное. Поговорите с батальонами, свяжитесь с отдельными машинами. Как на Днепре! Понятно? Мобилизуйте всю энергию людей. На сегодняшнюю ночь наш противник — лес. Основное — штурм трясин и оврагов, накладка мостов. Батальону, который быстрее всех пройдет лес, — ордена и медали. Тут же на месте. Экипажу, который первый выскочит к городу, — награды. За накладку мостов — награды. Немедленно.

— Соблазнительное решение, — сказал начальник штаба, — но я, товарищ генерал, почему-то всю жизнь боюсь соблазнительных решений. А перед городом что же? Сомнут нас в лепешку.

— Перед городом я с частями Шевчука и Корнеева.

Начальник штаба покорно кивнул головой.

Едва стемнело, как одна часть с двумя сотнями мотопехотинцев заняла правофланговый участок. Батальоны же Королькова уже углублялись в лес. Генерал встречал их на опушке.

— Молодцы, молодцы! — говорил он экипажам головного батальона. — Не теряете время зря! Молодцы!.. Целая ночь в вашем распоряжении — вполне справитесь! Эсадзе! Я на вас надеюсь!