Петр Павленко - Собрание сочинений. Том 6

Лишь на дальнем русском северо-западе, в глухих приильменских лесах, уцелел последний центр русской государственности — Новгород Великий. Батый было двинулся и сюда, но весенняя распутица удержала его, а затем события на юго-западе Европы, у рубежей славянской Чехии, и вовсе отвлекли от севера. Обескровленные русскими, монголы были затем окончательно остановлены чешским народом, и Западная Европа оказалась спасенной от бедствия, равного которому она не знала ни до того, ни после того, до самого XX века, до Гитлера.

Европа была спасена, но славянские земли истекали кровью. Великое искусство славян исчезло, книги погибли в пожарах, лучшие люди сложили головы на полях сражений. Лишь на дальнем северо-западе еще держался Новгород, последний неразоренный угол Руси. Единственное окно в Западную Европу, единственный путь в мир, он превращался сейчас в центр, где ковалась мысль о возрождении Руси, об избавлении ее от тяжелого и позорного монгольского ига.

В те времена Новгород принадлежал к самым богатым и могущественным городам Европы. Через него шла торговля всей северной, центральной и волжской Руси. Из Каспия по Волге и Волхову в Новгород и далее в Швецию пробирались купцы из далекой Индии, а из Новгорода уходили торговые караваны в Иран и Индию. Это был город большой культуры, больших межевропейских связей, город, создавший своеобразный уклад быта, вечевое право, искусство, огромную былинную литературу, породивший культ богатырей и воспитавший ватаги бесшабашной вольницы, ушкуйников, выходивших за добычей на низовую Волгу.

И вот, когда силы Руси были подорваны татарским нашествием, на это последнее прибежище русской национальной культуры, на последнее вольное русское государство решил посягнуть Запад в лице шведско-немецких рыцарей.

Наступление немецких рыцарей, создавших свои бродячие армии специально для покорения и грабежа всех слабых народов, шло на Русь уже давно, за три века до Александра. К 1240 году обстановка складывалась весьма удобно для захватчиков — монгольский погром превратил богатую, сытую Русь в пустыню. В самый разгар борьбы славянства с монголами шведские и ливонские рыцари объединились для покорения того, что оставалось еще от Руси. Первыми должны были выступить шведы. Их вел один из известнейших полководцев эпохи, фактический правитель Швеции — герцог Биргер. Летом 1240 года его войска неожиданно высадились в устье реки Ижоры, на Неве. Смятение охватило Новгород. Город был не готов к войне, а князь молод и еще не опытен в воинском деле. Но в беде родина всегда рождает героев и гениев. Александру, новгородскому князю, действительно шел только двадцатый год, и до той поры он еще ни разу не воевал, но звать более опытного отца он не мог, всякое промедление было подобно смерти. Нет другого слова, кроме вдохновения, чтобы объяснить его действия в этот час смертельной опасности. Александр быстро двинулся со своей дружиной навстречу противнику, добрался до Ижоры и, хотя был намного слабее Биргера, с ходу ввязался в безумное по риску сражение и выиграл его в течение одного дня. Это произошло 15 июля 1240 года. Новгородцы не дали захватчикам «опоясать мечи на чресла свои» и врывались на конях на палубы стоявших у берега кораблей, пешие же подплывали к кораблям с топорами в руках и прорубали их корпуса. Александр лично сражался с Биргером и ранил его в лицо. Шведы были разбиты, вся экспедиция Биргера рухнула, новгородская Русь отстояла свою независимость.

Такой быстрой победы над сильным и опытным врагом никто не ожидал. Беда, нависшая над Русью, пронеслась, как быстрая гроза. По всей русской земле прокатилась слава о чудесном Невском сражении, зажигая людей гордостью за русскую силу и верой в военный талант молодого новгородского полководца. Его победа над Биргером действительно могла показаться чудом. Дружина Александра, не знавшая за собой ни одного серьезного боя, разнесла впрах обстрелянное шведское войско, наводившее ужас на Финляндию и Прибалтику. Миф о непобедимости шведов рассеялся. Над окровавленной Русью взошла первая звезда военной славы, и тысячи патриотов, с болью переживавших монгольский гнет, радостно воспрянули духом. Об Александре и его храбрецах заговорили в народе. Имя его стало широко популярно. И так как в те времена у русских не было еще фамилий, а человек узнавался главным образом по прозвищу, народ присвоил Александру прозвание «Невского».

Вскоре после разгрома Биргера отношения Александра с гражданскими властями испортились. Трудно — в дали столетий — разобрать причины их несогласий. Князь был суров и крут, самовластен и не терпел над собой опеки. Новгородская знать пожаловалась на него отцу его, великому князю Ярославу, и Александр Невский был отослан в родной город Переяславль-Залесский на скучную роль начальника провинциального гарнизона. Для его энергичной натуры Переяславль был бы подлинной ссылкой, если бы молодой полководец не превратил город в военный лагерь, в школу своей дружины, ставшей первой гвардией русского воинства.

Пока Александр жил в Переяславле, над Русью нависли новые, еще более страшные беды: к монгольскому гнету, стряхнуть который у народа не было сил, прибавилась опасность вторичного вторжения рыцарей со стороны Прибалтики. Теперь на Русь собирал свои силы объединенный ливоно-тевтонский орден рыцарей, наиболее могущественная военная организация тогдашней Европы.

Немецкие рыцари-разбойники жили войной: она кормила их. Они сражались ради обогащения и были жестоки с побежденными. Это был враг более страшный, чем шведы, и перед ним беспомощной выглядела северо-западная Русь, хотя и не покоренная монголами, но все же сейчас малосильная и неспособная к тяжелой борьбе. Рыцари между тем уж вступали в русские пределы. При поддержке псковского наместника боярина Твердилы Иванковича немцы захватили Изборск, а затем окрестности самого Пскова.

«Посад зажгоша весь, — говорит летописец, — и много зла бысть, погреша и церкви. Многы же села пусты сотвориша около Пскова; стояще же под городом неделю, но города не взяша, но много детей у добрых муж поимаша и отведоша в полон, и отъидоша прочь вспять».

Зимою 1240 года немцы заложили в новгородских пределах крепость Копорье, а в начале 1242 года взяли Псков и придвинулись к самому Новгороду. Тогда простой новгородский народ вспомнил Александра, того, кто чудом победил на Неве, и в Переяславль поскакали за ним послы. Новгороду и всей русской земле нужен был сейчас не просто князь, а князь-полководец, князь-подвижник, князь-борец за русское национальное дело. Великая битва на Неве казалась сейчас, перед страшными испытаниями, всего-навсего небольшим сражением. Предстояло подготовиться к борьбе, которая несла с собою жизнь или смерть всему восточному славянству, жизнь или смерть Руси, как государству. Александр отозвался на призыв народа.