Станислав Панкратов - Чувство правого колеса

— Вот бумага, ручка, пишите.

— Чего писать?

— Пишите, как все было. Куда ехали, где перевернулись, сколько выпили, где, когда, — все.

Дружок загоревал.

— Да чего там выпили, разговелись только... Он говорит, пойдем, покатаю на «Жигулях» на новых...

— Вот-вот и пишите, нам все интересно.

В дверь постучали. Олег сказал, не отрываясь от Тургенева: «Да!» — но невнятно, видать, сказал, потому что постучали снова.

Олег отложил книжку.

— Ну кто там у нас такой робкий! — И распахнул дверь. За дверью стоял давешний подросток, у которого арестовали мопед. И женщина рядом. Мать, конечно. Столько в глазах этой женщины было тревоги, недоумения, смутного вопроса — всего вместе!

— Что случилось, товарищ... милиционер? — не спросила, а выдохнула она, обращаясь к Мокееву прямо из коридора. Нужно было дать ей успокоиться и «пропитаться» атмосферой. Поэтому Мокеев извинился:

— Минуточку, пожалуйста, подождите. Вот здесь, за столом. Садитесь, пожалуйста. Сейчас я товарищам дам задания, потом мы с вами поговорим. — Он усадил женщину за стол. Заглянул через плечо дружка, который скрипел пером, старался.

— Как дела?

— Да вот, сочиняю...

— Ну-ну, правду только сочиняй, чтоб не запутаться...

— Так чего там... выпили-то по капельке...

— Укажите, сколько капелек...

Вернулся хозяин «Жигулей» после экспертизы. Ростислав Яковлевич, который хозяина сопровождал, незаметно кивнул Мокееву: порядок. Они давно дежурили вместе, и давно разработана была беззвучная система сигналов: вошел, кивнул — значит, хозяин опьянение признал, протокол подписан врачом, теперь осталось взять у хозяина письменное объяснение. Чтобы они с дружком не сговаривались в деталях, Мокеев провел хозяина в соседнюю комнату, где стоял свободный стол:

— Сюда, пожалуйста. Садитесь, вот бумага, пишите все как было: откуда ехали, куда, с какой скоростью, где перевернулись, где и с кем и сколько пили перед поездкой — словом, все. И подробно. Административная комиссия будет разбираться, ей нужны серьезные и честные сведения.

— Понятно, — сказал хозяин. — Мне скрывать нечего...

— Ну-ну, — подбодрил Мокеев и вышел к родительнице. Женщина встала ему навстречу — он не стал ее снова усаживать. Разговор официальный, можно и стоя, решил Мокеев.

Прежде чем начать, он секунду-две всматривался в лицо женщины, пытаясь представить на ее месте свою Валю. Что-то не получалось — представить. Потому хотя бы, что сына своего Мокеев сызмала научил не врать. Вот с этого и начать нужно.

— Что ж вы, молодой человек... — начал Мокеев. — Вы ж сказали мне, что мать вместе с отцом в командировку уехала. Что-то быстро она вернулась, а? Неожиданное возвращение? Сюрприз?

Паренек отвернулся и молчал.

— Ну так как? — Мокеев обратился к мамаше. — Вы что, только вернулись в город?

— Да никуда я не ездила.

— Понятно, — сказал Мокеев. — Понятно. Будем считать этот момент третьей ошибкой: ложь представителю закона... Так что, Женя Санин, будем продолжать разговор или подождем, когда отец из командировки вернется?

Мокеев уже понял кое-что из отношений в этой неведомой ему Семье. Перед матерью сын не боится показаться и лгуном — видимо, простит. А до отца, который купил ему мопед, дело доводить не хочет. У всех свои сложности...

— И не отдавайте ему эту заразу, — близкая к слезам, заговорила мать. — И оштрафуйте подороже, а мопед в счет штрафа продайте — и черт с ним, с мопедом!

— Ну ты! — вдруг прикрикнул сын. — Чего мелешь!..

— Ты как, щенок, с матерью разговариваешь! — Старшина Яклич вскочил вдруг, вырос перед Женей Саниным. — Ты как, подлец, с матерью говоришь!

Мокеев даже растерялся от такого взрыва Яклича... А Женя Санин отшатнулся от старшины, который, казалось, сейчас сомнет этого лживого щенка.

— Спокойно, старшина. Пусть мамаша сделает вывод сама, а сейчас мы так порешим это дело. Поскольку Евгений Санин оказался человеком ненадежным, мы официально задерживаем его средство передвижения — мопед — и подождем, когда приедет из командировки глава семьи. Вот тогда, Женя Санин, милости просим за мопедом. Заодно и поговорим.

— Так я же пришел с матерью, — сказал Женя Санин, на что-то еще надеясь.

— Видишь ли, Женя Санин, ты даже здесь, в милиции, позволяешь себе покрикивать на маму. Боюсь, мало будет проку от нашей беседы... Подождем отца. Думаю, это надежнее...

— Подождите-подождите, — сказала мать. — Пусть сам и разбирается... сам купил, пусть сам и расхлебывает...

— Договорились, — подвел итог Мокеев. — Кстати, Женя, у крыльца «Жигули» стоят, ты подойди, полюбуйся. Между прочим, эта машина на четырех колесах, а твоя — только на двух...

Санины ушли. Мокеев отобрал объяснения у хозяина «Жигулей» и его дружка. Молча прочитал, усмехнулся, протянул Олегу. Тот прочитал, невозмутимо положил на стол.

— Так сколько выпили, друзья? По сто пятьдесят, как пишет один, или по двести-триста, как сообщает другой? — Мокеев смотрел на хозяина.

— Какая разница, старшой, так и так — сплошные убытки...

— Разница в правде. Только что тут Женя Санин завирался, пятнадцати лет от роду, теперь вы тут путаете, взрослые дяди... Договориться не успели, что ли?

— Так когда ж договариваться! — сказал дружок. — Только на голову стали — тут и гаишники...

— Будем считать, что вам повезло, — сказал Мокеев и отпустил гуляк, предупредив хозяина: — Во вторник на комиссию.

— Можно и во вторник, — махнул рукой хозяин «Жигулей», уже заметно протрезвевший. — Где машину искать?

— На платной стоянке искать, — сказал Мокеев.

Ушли.

Мокеев вздохнул. Яклич снял фуражку, собираясь что-то сказать, но раздумал, достал платок, вытер лицо, маленькую лысину, шею. Вывернул платок, вытер фуражку изнутри, по ободку.

Олег постучал пальцами по столу, вопросительно посмотрел на телефон, потом на радио, раскрыл книжку. Начал читать, оторвался, спросил Яклича:

— Как последнюю сыграли Корчной — Карпов, не слыхал?

— Вничью сыграли, — сказал Яклич, тоже болельщик. — Как думаешь, кто одолеет?

— Сильнейший, — сказал Олег и углубился в Тургенева.

— Кончишь заочный, будешь таких вот обормотов учить, — задумчиво сказал Яклич, имея в виду Женю Санина.

— Буду, — сказал Олег.

— Ты их совести учи, прежде всего совести, понял?

— Угу, — согласился Олег автоматически и продолжал читать.

Телефон заурчал. Мокеев снял трубку. Лейтенант Володя спрашивал, как насчет обеда. Договорились пообедать вместе, время еще позволяло.

Лейтенант Володя забежал в дежурную часть уже одетый. Мокеев влез в свою черную форменную куртку. Вышли.

С неба сыпала холодная крупа, ветер леденил, грязь уже начало прихватывать.

— Хороший хозяин собаку не выпустит, — сказал лейтенант Володя и поежился. — Куда двинем?