Фазиль Искандер - Паром

Человек цепляется за веру.
Вечно ищет и искать готов
Темную и теплую пещеру
В каменной пустыне городов.

Он за веру держится, условясь
Жить как люди… Только б не чудить.
Только б несговорчивую совесть
Богу веры перепоручить.

Человек цепляется за веру.
Безразлично, эта или та.
Страшно людям оживить химеру,
Но еще страшнее пустота.

Верующих вечная забава…
Не хватает палок и камней…
От меня направо и налево
Струи человеческих страстей.

И стучит отзывчивая палка.
Иноверец падает, хрипя.
Верующим бить его не жалко.
Потому что бьют не от себя.

Человек цепляется за веру,
Держится пока что до поры,
Потому и можно изуверу
Зажигать высокие костры.

И пока он держится за веру
И готов ей праведно служить.
Тихий дьявол возжигает серу.
Потирает руки: — Можно жить…

Взгляд в долину с горы погружать:
Благодать, благодать, благодать.

Из сует выпадай, выпадай
И в природу, как в детство, впадай.

Электрический — сколько ватт? —
Взгляд у ястреба звероват.

Струи ив над струением вод.
Дева-иволга влажно поет.

Но на дуб, вопиющий от ран,
Обернись, как араб на Коран.

Чтоб из глаза соринку извлечь.
Нужен дружеский глаз, а не меч.

Не нужны доброте кулаки,
А нужны доброте кунаки.

Но от славы (помои в упор!)
Уклонись, как хороший боксер.

Руку павшему дай и молчи.
Сам отчаяньем — не дотопчи.

Приблизительность, нечто, туман —
Для художника страшный капкан.

И невольно ложится на лист:
Победивший романтик — фашист.

Поэт, как медведь у ручья.
Над жизнью склонился сутуло.
Миг! Лапой ударил с плеча.
На лапе форель трепетнула!

Тот трепет всегда и везде
Лови и неси сквозь столетья:
Уже не в бегущей воде.
Еще не в зубах у медведя!

Натруженные ветви ломки.
Однажды раздается хруст.
Вот жизнь твоя, ее обломки
Подмяли ежевичный куст.

Присядь же на обломок жизни
И напиши еще хоть раз
Для неулыбчивой отчизны
Юмористический рассказ.

Здравствуй, крона вековая до небес!
Здравствуй, временем непролитая чаша!
Летний лес, птичий лес, вечный лес —
Это молодость моя или наша?

Начинаются и шорох, и возня
Где-то в сумраке зеленом, в тайных гнездах.
Словно капли дождевые, щебетня
Сквозь мерцающий, пульсирующий воздух.

Переплеск, перестук, перелив…
Я мелодию угадываю все же:
— Рад, что жив! Рад, что жив! Рад, что жив!
— И я тоже! И я тоже! И я тоже!

Дикий голубь, зимородок, соловей…
Я прошу тебя, лесное бездорожье.
Ты печаль мою трамвайную развей!
Все мы были и юнее и моложе.

Переплеск, перестук, перелив.
Голос птицы родниковый и глубокий:
— Рад, что жив! Рад, что жив! Рад, что жив!
Брызжет с веток и охлестывает щеки.

Это песня широты и доброты.
Небо есть. Солнце есть. Так чего же?
— Ну а ты? Ну а ты? Ну а ты?
— Я не знаю… Ну, конечно… И я тоже.

Послушайте, не говорите «бред!».
Еще не поздно позвонить ОРУДу.
Водитель гонит на зеленый свет,
И красное разбрызгано повсюду.

Нет, не нарочно гонит. Не назло!
Он заболел, он должен быть уволен!
Меня догадкой сразу обожгло,
Я только посмотрел и вижу: болен!

Но у него отличнейший бензин.
Да и в запасе целая канистра.
Он выжимает километров триста!
Мне страшно за доверчивых разинь!

Остановить и отобрать права!
Дальтоник он! Он не имеет права!
Вас минуло, так не расти трава?!
Очередная сплетня и забава?!

Там, где цвета не могут различать.
Запомните, не будет исключенья,
А крови цвет имеет ли значенье
Там, где цвета не могут различать?

Ведь не годится для таких затей
Он, человек устроен слишком хрупко.
По городу грохочет мясорубка…
Но главное — предупредить детей.

Остановить! Дать знать издалека!
Иначе, дурень, врежется с разбега!
Нет, нет! Не бить! Не подымается рука.
Жестоко бить больного человека.

Ну хорошо. Не столковались мы.
Я буду здесь стоять, как столб дорожный.
По крайней мере, будьте осторожны.
Сограждане, особенно с детьми…

Но что это? Рассвет? Зеленый свет…
Сестра, простите, я сорвал повязку,
Я болен, доктор? Лихорадка? Бред?
Простите, доктор, это неувязка…

Но главное — предупредить детей.

И, отходя ко сну в тиши.
Вздохнуть и прочитать, расслабясь.
Всех помыслов дневных души
Непредсказуемую запись.

И молвить, счастье затая.
Оценивая день свой в целом:
— Сегодня, слава богу, я
Особых глупостей не сделал.

— В чем остроумия природа?
— Души внезапная свобода.
«Меня, — кричит нам, — изреки», —
И, словно рыба из реки,
Выпрыгивает с языка
На радость нам и остряка!
— А вот наш друг к нам ходит в гости,
Он остроумен только в злости.
В чем остроумия секрет.
Верней, чем пыл его согрет?
— Вот вам ответ, если угодно:
Во зле душа его свободна!

И я любил веселый грохот
Дымящих, как вулкан, пиров.
И смех, переходящий в хохот,
Землетрясенье животов.

Небезуспешные потуги
Юнца, задиры и враля.
Попасть в объятия подруги.
Отталкиваясь от Кремля.

Порой насмешливая лира
За горечь молодых утрат
Дотягивалась до кумира,
Но и кумир давал под зад.

Не голос праведный с амвона
И не молящиеся лбы,
Свалили башню Вавилона
Захохотавшие рабы.

Что делают вавилоняне?
Обломки башни продают
Или, как добрые славяне.
Усевшись на обломки, пьют.

И рассуждают об эпохе,
О славе башни говорят:
— А было все-таки неплохо.
Когда кумир давал под зад.

Да и куда глаза корячить.
Когда грядущее темно.
И глупо дураков дурачить.
Смеяться стало несмешно.

Веселью с грохотом и стуком —
Заткнись, — кричу, — не до забав!
Блаженство — с выключенным звуком.
Башкой к столешнице припав…