Муса Магомедов - В теснинах гор: Повести

Как‑то Шамсулвара с ребятами купался в пруду. Вдруг появился Назир со своим Абидом. Подплыв незаметно к Шамсулваре, Назир схватил его за шею руками и окунул головой в воду. Не ожидавший такого нападения, Шамсулвара, захлебываясь, беспомощно барахтался, хватаясь руками за своих мучителей. Абдулатип случайно подоспел вовремя: он шел к пруду поить своего осла. Мигом сбросив штаны и рубашку, он бросился на помощь другу. С ходу схватив Назира за ногу, потащил его туда, где было глубже. Назир так завопил, что даже Абид растерялся. В воде разгорелась драка. Правда, дрались лишь Абдулатип и Абид, Назир барахтался рядом, со страхом глядя на Абдулатипа. Только порядком уставшие, наглотавшиеся воды, Абид и Абдулатип бросили драться и поплыли к берегу. С тех пор они таили вражду, готовые отомстить друг другу в подходящую минуту.

И вот сегодня, увидев Абдулатипа, сидящего в одиночестве на утесе, Назир, подъехав к нему почти вплотную, крикнул:

— Эй, Абид, посмотри, куда эта курица забралась!

Абид подъехал поближе.

— Смотри, и сапоги у кого‑то украл, — не унимался Назир.

Абдулатип незаметно надел шапку со звездочкой. Пусть видят, — он гордо посмотрел на своего обидчика. Назир, видя, что его слова задели Абдулатипа, стал еще назойливее.

— Ха–ха! Смотри‑ка, этот оборванец большевистскую звезду нацепил! — смеялся он точь–в-точь как отец. — Эй, Абдулатип, где ты эту рваную папаху подобрал? Не с головы ли она какого‑нибудь убитого нашими мюридами большевика?

— Ни с чьей она головы не слетела! Мне сам товарищ Атаев ее подарил, — с гордостью ответил Абдулатип. — И большевики одолеют ваших мюридов и всех вас, богачей. — Абдулатип залез выше на утес.

— Слышишь, Абид, что заявляет этот оборванец! Что его большевики разгромят мюридов! Ишь чего захотел! Никогда этого не будет. Мюриды имама Нажмудина всех красных выгонят из Дагестана. Всех до единого. И таких, как ты, оборванцев! Продались русским все красные и твой Атаев. Свинину едят все большевики!

— Сам ты свинья! — Абдулатип прямо с утеса прыгнул на сидевшего в седле Назира. В один миг тот оказался на земле. — Сам свинья, и отец у тебя свинья! — повторял Абдулатип, молотя Назира кулаками. Но тут вдруг его оглушил удар по голове. Отпустив Назира, Абдулатип, шатаясь, едва поднялся на ноги. — Хозяйского сынка защищаешь? Ну, подожди, со–бака, — Абдулатип бросился на смотревшего исподлобья Абида. Они сцепились как разъяренные петухи. Наверно, Абдулатип и одолел бы своего противника, он был не то что сильнее, но более ловкий, чем Абид, если б осмелевший Назир не вцепился ему сзади в ноги. Абдулатип упал. Усевшись на нем верхом, Абид молотил его кулаками.

— Держи его, Абид! Держи! — Назир схватил шапку Абдулатипа и, выхватив кинжал, стал кромсать ее на куски. — Вот тебе! Вот тебе! — вырвав из нее звезду, он швырнул ее в сторону. Сверкнув на солнце, она затерялась в траве.

Абдулатип не чувствовал боли от кулаков Абида. Как и всегда в драке, он чувствовал боль только вначале, от первых ударов, а потом в азарто уже не ощущал ее, и, чем больше его злили, тем больше сил у него прибавлялось. И теперь, взглянув на свою истерзанную папаху с вырванной звездой, он тигром бросился на Абида, вцепившись зубами ему в руку. Абид, взвыв от боли и крича, покатплся по земле. Перепуганный Назир отбежал подальше и, вскарабкавшись на утес, спрятался за скалой, надеясь, что здесь Абдулатип не заметит его. Он дрожал, словно выскочил из ледяной воды. Но Абдулатип прекрасно видел, куда спрятался Назир. Схватив первый попавшийся камень, стал карабкаться на утес. Дрожавший от страха Назир выхватил кинжал. Злой, перепачканный землей Абдулатип в одну минуту вскарабкался на утес, где стоял Назпр, и, выхватив из руки его кинжал, швырнул вниз. Теперь он лупил Назира кулаками что было силы.

— Абид, Абид, он убить меня хочет! — плача, орал Назир. Из носа У пего текла кровь. Абид уже карабкался на утес. В руках он крепко сжимал плеть. Подбежав сзади к Абдулатипу, он изо всех сил хлестнул его по спине, но Абдулатип, не обращая внимания на сыпавшиеся на него удары, не отпускал Назира.

Тут вдруг послышался лай: к месту схватки мчался Горач. Увидев, что его хозяин в беде, он с ходу бросился на его обидчика. Абид, испугавшись, метнулся в сторону, Горач хватал его за ноги, рвал штаны.

— Так их, Горач, так их! — радовался Абдулатип.

Назир, плача, упал на землю.

— Убери свою собаку, мы больше не будем тебя трогать! — сквозь слезы просил он. Рубашка на нем была разорвана.

— Ладно, пойдем, Горач! — Абдулатипу и самому уже надоело драться, — Лежачих не бьют, — гордо сказал он. Абдулатип вспомнил эти слова бабушки. Однажды она рассказывала, как дед его встретил на узкой аульской улочке своего кровника. Тот был без оружия. «Иди домой, вооружайся», — сказал он врагу. Таков уж обычай горцев — драться на равных. А эти два негодяя напали на него, безоружного, с кинжалом и плетью. Хорошо, Горач выручил. — Горач, пошли! — еще раз крикнул Абдулатип. Пес понял его, отпустил Абида. Оба дружка мигом скатились с утеса и, с трудом вскарабкавшись в седло, спешили поскорее убраться. — Эх вы, вояки! Драпаете? — кричал вслед им Абдулатип.

— Подожди, мы тебе покажем, оборванец! — крикнул на ходу Назир.

Немного успокоившись, Абдулатип стал искать звезду. Наконец он нашел ее. Она вдавилась в землю, концы ее слегка погнулись. К папахе ее уже не прицепишь: Назир разрезал ее на куски кинжалом. «Трус только и надеется на кинжал», — вспомнил Абдулатип слова дяди Нуруллы. Как‑то рассказал он ребятам о разбойнике Аскере. Нападал он на одиноких путников, грабил их, а то и убивал. Однажды встретился ему на дороге нищий. Аскер остановил его. «Вижу, — говорит, — что ты беден, бедняга, и нечем с тебя поживиться. Так вот. Хочешь жив остаться — пляши для меня», — и направил на него винтовку. Что бедному старику оставалось делать. Аскер еще и покрикивает: «А ну быстрее пляши, быстрее!» А старик тот и скажи ему: «Ты мне похлопай, я быстрей плясать буду». Аскер поставил винтовку рядом с собой у дерева и стал хлопать в ладоши, а нищий старается, пляшет, да незаметно и продвинулся к винтовке. Схватил ее — и на Аскера направил. «Ну, разбойник, теперь твой черед. Пляши. Будь у меня время, я бы тебя и петь заставил, да к внукам спешу!» — сказал нищий и, размахнувшись, бросил винтовку в пропасть и пошел прочь. Аскер стоял, чуть не плача. «Значит, лишь в оружии моя сила, а без него я трус», — потрясенный таким открытием, он бросил свое позорное разбойничье ремесло.

«Вся сила богачей — в оружии, — говорил тогда дядя Нурулла. — Вот они и держат нас, бедняков, в своей власти, заставляют служить себе. Поэтому и нам, беднякам, надо вооружаться, наступать на них, как тот прохожий на разбойника».