Глеб Алёхин - Тайна дразнит разум

— Алешенька, вы куда положили мой пакет?

Он обыскал шалашик и развел руками:

— Вот те раз! Пока удили — кто-то свистнул. Завтра открытие охоты: тут за каждым кустом охотники…

— Чепуха! Я могу неделю ничего не есть!.. — она равнодушно махнула белой панамкой.

«Выходит, пакет без дневника», — смекнул Алеша. Зайдя за куст, он осмотрел пакет, прикрыл его травой, зашагал обратно. На нем был дядин охотничий костюм, высокие сапоги. Выглядел он солидно. Заговорил баском:

— Свежие следы ведут к реке…

Нина промолчала и, пожелав спокойной ночи, забралась в шалаш. За день она надышалась свежим воздухом, устала и захотела спать. Ему стало жаль голодную девушку, но мысль о Груне отвлекла его…

Он вымыл солдатский котелок, нарубил веток для утренней охоты и, засунув финку за пояс, направился к челну.

На островке, возле костра, сидел незнакомый охотник. Он пил чай с черными сухарями, которые мочил в голубой кружке. Его шапка с длинным козырьком и окантованная куртка подкрашены пламенем костра. Освещенное лицо с бородкой при каждом движении нижней скулы то удлинялось, то сокращалось. По краям костра на одной рогатке обсыхал начищенный котелок, а на другой медный чайник. За спиной охотника небольшой самодельный столик из прутьев. Полотенце по-прежнему висело на сухой ветке. А за кучей хвороста, у подножия холмика, угадывался небольшой челн по росту хозяина.

На приветствие Леши небритый отшельник поднял голову и простуженным голосом пригласил его к чаю:

— Ну как, голубчик, рыбалка?

Отвечая, Леша отметил: «Глазастый».

— А вы без удочек?

— С переметом…

«Голос незнакомый, а лицо видел», — припомнил Алеша и присел на корточки:

— Вы из Старой Руссы?

— Да. — Он надел простые очки и уставился на Лешу: — Не вы ли продавали флажочки в пользу голодающих?

«Вот это память!» — удивился юноша и сорвал былинку:

— Вы с каким цветом чай пьете?

— Только не с этим, друг мой, — улыбнулся незнакомец. — У вас в руке знаменитая цикута, или вех. Ядом ее был казнен Сократ. Вы слышали о греческом философе?

Алеша утвердительно кивнул головой и против своего желания хвастливо заявил:

— Я изучаю логику…

— Логику?! — удивился охотник и вскинул глаза: — Какую же, батенька, формальную или диалектическую?

— Ту самую, которую изучал Шерлок Холмс.

— Значит, формальную. — Он прислушался к всплеску воды.

Леша подумал о прожорливом соме, но собеседник уверенно бросил в темноту:

— Цапля! — И продолжал: — Для нашего времени Холмс далеко не идеал сыщика. Судить по большому размеру шляпы о большом уме хозяина шляпы; распутывать сложные преступления только с помощью элементарной логики; видеть чуть ли не в каждом человеке преступника. А главное, Шерлок, по существу, всегда и всюду действовал один , как сверхумный сыщик. И в этом, учтите, его ограниченность…

— Я знаю профессора, ученого-криминалиста. Так он тоже большой поклонник английского сыщика и его логики!

Защищая ладонью глаза от пламени, пожилой охотник опять взглянул на молодого собеседника:

— Новому следователю, голубчик, нужна и новая логика.

— А в чем разница между старой и новой?

Незнакомец поинтересовался Лешиной профессией, выяснил его основной инструмент труда и наглядно пояснил:

— Ваш черпак пригоден для расчистки канавы, но, чтобы углубить фарватер реки, нужна землечерпалка. Так и формальная логика хороша только для узкого и мелкого вопроса, а чтобы проникнуть глубже и шире, чтобы вскрыть пласты противоречий — нужна диалектическая логика. Другими словами, друг мой, первый шаг следователя — обозрение, а второй — проникновение. Обозревать можно и с помощью школьной логики, но для второго шага — для проникновения — нужен инструмент сложнее и гибче…

— Какой, например, пласт противоречия?

— Ну, скажем, преступление, которое можно выразить такой формулой: УБИЙСТВО БЕЗ УБИЙСТВА.

— Это же нелогично!

— С точки зрения элементарной логики, но жизнь, голубчик, заставляет нас смотреть иначе. — Он веткой указал на озерко: — Здесь недавно старый рыбак проверял мережи и рассказал мне быль. Заметьте, с такими подробностями, что видно, сам пережил все это…

Рассказчик откашлялся и, вынув платок, отмахнулся от дыма:

— Невзлюбила свекровь невестку и задумала извести ее. Невестка была из другой деревни, не поозерка. И шибко испугалась, когда муж, рыбак, принес домой, как диковинку, большого угря. В этих местах угорь — редкий гость: здесь водятся вьюны. Жена кричит: «Ой, страх, умру!» А муж смеется, не верит. Тогда вмешалась свекровь — упрятала угря. А ночью, когда сын ушел на сойме в озеро, она, босая, подкралась к спящей невестке, да и пустила под одеяло ползучего, как зм е я холодного. Жертва раз вскрикнула и каюк. Вернулся сын, а мать на него: «Вот, душегуб проклятый, напугал женку, а ей, видать, и приснился змей. Сама слыхала, как, бедная, во сне ойкнула!» Ни лекарь, ни становой, ни поп, ни муж — никто не заподозрил убийства. А убийство налицо. Только перед смертью старуха исповедалась в тяжком грехе. Нуте, голубчик, что тут получится с точки зрения формальной логики?

И собеседник не без улыбки преподнес умозаключение:

— СМЕРТЬ БЕЗ СЛЕДОВ УБИЙСТВА НЕ ПОДЛЕЖИТ РАССЛЕДОВАНИЮ.

СМЕРТЬ МОЛОДУХИ БЕЗ СЛЕДОВ УБИЙСТВА.

СЛЕДОВАТЕЛЬНО, СМЕРТЬ МОЛОДУХИ НЕ ПОДЛЕЖИТ РАССЛЕДОВАНИЮ.

Если бы в эту минуту охотник с бородкой бросил в костер фунт пороха, то взрыв потряс бы Лешу меньше, чем этот неожиданный силлогизм. Юноша привстал:

— А как же… а как же… это будет по-вашему?

Большелобый охотник поднял с земли горсть песку и развернул ладонь к свету:

— Скажите, друг мой, песок полезен или вреден для нас?

Раньше ученик Челпанова и Оношко ответил бы категорично: либо «да», либо «нет». Но сейчас, подражая Селезневу, он развел руками:

— И да и нет.

— Совершенно верно! — подтвердил незнакомец вытянутой ладошкой. — В составе стекла песок полезен, а на стекле вреден. Песчинка царапает драгоценности, и она же рождает жемчуг в раковине. В затворе винтовки песчинка губит солдата, а тот же песок в мешке на бруствере спасает. Песок крепит бетон, и он же символ рыхлости — «строить на песке». В одном месте создает плодородную почву — лесс, в другом голодную степь-пустыню…

— От сырого песка простуда, а от горячего здоровье, — дополнил Алеша, чувствуя, что сейчас в его голове совершается крутой поворот.

— Да, голубчик, все зависит от места, времени и условий. — Бросив песок, он вскинул руку: — И второе! Все на свете противоречиво. Отсюда, друг мой, и разноречивый подход к поозерской б ы ли…

Боясь пропустить хоть слово, Леша приблизился к пожилому охотнику и замер. А тот продолжал: