Борис Лавренёв - Собрание сочинений. т.2. Повести и рассказы

Он отступил от прохода и сделал пригласительный жест. Опешивший Пит вошел в номер, не сводя глаз с хозяина.

В номере было накурено. На столах лежали развернутые карты, бинокли, какие-то свертки, на полу и на креслах чемоданы, раскрытые и закрытые. Комната напоминала скорее палатку золотоискателей, чем номер респектабельного отеля.

— Прошу садиться. — И командор Мочалов столкнул с кресла на пол чемодан.

Пит и Девиль присели, огорошенные обстановкой.

— Курите? — командор протягивал коробку с папиросами.

— Благодарю вас, — .сказал Пит, — я предпочитаю трубочный.

— А вы попробуйте. Это русские папиросы. Сейчас будем разговаривать.

Пит взял из вежливости папиросу. Она показалась ему крепкой и необыкновенно вкусной. Он поглядел на командора, свертывавшего карты, на остальных людей и спросил:

— Значит, сэр, вы и есть начальник эскадрильи?

— Да. А что? Разве я вам не нравлюсь? — улыбаясь, сказал русский.

— Нет, сэр. Я с удовольствием сыграл бы с вами в регби или поплавал наперегонки. Но для начальника эскадрильи, которой предстоит такое путешествие, вы несколько молоды.

Русский сказал, обернувшись к своим, несколько фраз на чужом языке. Последовал раскатистый, неудержимый, открытый, совсем непохожий на американский, смех.

— Но мне кажется, и вы не так стары? Я совсем не заинтересован в инвалидах труда, — сказал русский командор.

— Мне двадцать шесть лет, сэр. Это нормально для рядового бортмеханика.

— Мне двадцать четыре. В нашей стране это уже много для летчика.

— Очень замечательная страна, надеюсь, — с легкой иронией сказал Пит.

— Совершенно верно, механик. Замечательная страна… Но как же мне понять вас? Вы отказываетесь признать авторитет такого щенка, как я, так, что ли?

— Я, сэр, не называл вас щенком, — Пит покраснел. — Я только удивился вашей молодости. У нас летчика в таком возрасте не назначили бы командором. А что касается вашего авторитета, вполне возможно, что вы знаете дело назубок.

— Так что вы не прочь полетать со мной? — спросил русский.

— Это зависит от дальнейших разговоров, сэр, — вставил молчавший Девиль.

— Отлично! Перейдем сразу к дальнейшим разговорам. — Русский запросто сел на стол, и это понравилось Питу. — Дело обстоит так. Послезавтра в два часа дня мы вылетаем на двух самолетах «Савэдж» на Аляску. Там мы меняем поплавки на лыжи и летим дальше на поиски людей, застрявших на льду. Возможно, что нам придется сперва только сбросить им одежду и продовольствие, мы не знаем, как обстоит у них дело с посадкой. Если у них нет площадки, придется поискать подходящего места вблизи. Как только будет выяснена возможность посадки, мы снимаем людей, возвращаемся в Ном, перелетаем пролив в бухту Провидения, оттуда в Петропавловск и Владивосток. Там экспедиция считается законченной, и вы возвращаетесь в Америку. Понятно?

— Понятно, — сказал Пит, со все большим удивлением разглядывая русского. — Все совершенно понятно, но вы говорите о пути так, как будто вы его уже пролетели и сделали все, что нужно.

— Не совсем так, — поправил командор, — я только говорю, как я пролечу и как сделаю то, что нужно.

— Очень приятная уверенность, сэр. Видимо, вам нечего терять.

Командор внимательно взглянул на Пита, и только сейчас Пит увидел, что у этого мальчика пристальные, очень взрослые и насквозь проникающие глаза.

— Насчет потерь, механик… — медленно сказал русский, по вдруг оборвал начатую фразу. — Я понимаю, что многое может показаться вам необычным. Но думаю, что все это уяснится в работе. Я изложил вам цель экспедиции. Теперь условия.

— Да, сэр! Условия, — повторил Девиль.

— Условия просты. Вы поступаете на службу советского правительства под моим командованием. Это — первое. Второе — срок работы. Я не уверен, но полагаю, что все дело займет около полутора месяцев, принимая во внимание сложные метеорологические условия, возможность долгого сидения в ожидании летной погоды, мелкие аварии и тому подобное.

— А крупных, сэр, вы не предвидите? — осведомился Пит.

— Я их исключаю, — спокойно ответил русский, — мое правительство не заинтересовано в крупных авариях и я сам тоже.

«Однако малый крепкий и самоуверен», — подумал Пит.

— Материальные условия, — продолжал русский, — таковы: вы получаете двойной оклад бортмеханика полярной службы, то есть триста долларов в месяц. Жалованье дается сразу за три месяца вперед, плюс сто долларов подъемных. Правительство страхует жизнь каждого в двадцать пять тысяч долларов, полис на предъявителя. Если же экспедиция закончится без всяких потерь — каждый из вас получает премию в размере того же трехмесячного оклада. Сколько бы ни продолжалась работа, полученное жалованье возврату не подлежит. Вас удовлетворяет это?

Пит почувствовал внезапное головокружение. Его мозг заработал с быстротой автоматического счетчика, и цифры завертелись в мозгу.

Трижды триста — девятьсот, плюс сто — тысяча долларов, плюс трижды триста — девятьсот — тысяча девятьсот долларов. Девятьсот долларов Фэй для Джемса. Тысяча долларов ему с матерью — сказочная история. Шехерезада! Как все это случилось?

Если бы письмо Фэй опоздало на сутки, он не пошел бы сегодня на аэродром, не прочел бы объявления, не дрался бы с Фиппсом и не попал бы к русским.

Пит почувствовал испарину на лбу и вытер его ладонью. А русский продолжал голосом змия-искусителя:

— Первую тысячу долларов вы получаете немедленно по подписании условия. Если все это приемлемо для вас, мы подписываем контракт сейчас же. Люди мне нужны немедленно…

— Но, сэр, вы должны, вероятно, проверить нас? Вам необходимы рекомендации, отзыв компании? — спросил Девиль.

— Через пять минут я его буду знать от директора, — сказал командор. — Итак, вы согласны?

— Йес, сэр, — Пит кивнул.

Русский еще раз взглянул на Пита и усмехнулся.

— Теперь один вопрос, механик… Пьете? — спросил он в упор.

— Я? Нет, сэр. Кроме пива, ничего в рот не беру. Сегодня, правда, выпил стаканчик виски, по по исключительному поводу.

— Для храбрости? А почему у вас синяк на скуле и распух нос?

Пит ответил не сразу.

— Это случайное дело, — смущенно произнес он, отводя взгляд.

— Возможно, механик, — русский смотрел в упор, — но, набирая людей, я беру на себя ответственность за их жизнь и за жизнь машин. Поэтому для уверенности я желал бы знать, какое случайное дело привело вас в такой вид?

Пит встал и горько вздохнул. Счастье начало внезапно и стремительно проваливаться в пустоту. Не рассказать нельзя, а рассказать тоже бесполезно. Вряд ли русский командор захочет иметь дело со скандалистом и драчуном. Все пропало.

— Нет, сэр, — сказал он захолодевшим голосом, — это не имеет отношения к работе. Но я вас понимаю и сам поступил бы так же. Разрешите уйти, сэр?