Евгений Суворов - Соседи

Якову и еще двум или трем жителям Белой пади удалось видеть ее несколько раз в лесу, собирающей то грибы, то ягоды или просто идущей по лесу. Рассказы совпадали в одном: как бы осторожно кто-то не пытался наблюдать за нею, через несколько секунд она исчезала.

Лет десять назад, когда бригадир ездил верхом на коне и загадывал на работу, было известно, что и как в доме у Фени. Но с тех пор как бригадир перестал загадывать и колхозники сами приходят утром в бригадную контору и узнают, кому куда, о Фенином доме мало что известно.

При желании лучше всех осмотреть Фенину ограду и в дом заглянуть могли пастухи. Яков решил воспользоваться такой возможностью. На всякий случай, он решил присмотреться и к остальным домам на Ушканке, потом — на Советской, на Бокове и, если потребуется, взять под наблюдение главную улицу Белой пади, на которой жил Петр Иванович.

Феня еще не начинала доить корову, и Яков, медленным шагом проехавший верхом на коне мимо ее дома, видел, как она побежала к сараю с маленьким белым подойником. Яков слышал, как в углу под сараем резко звякнула дужка ведра, послышался окрик на корову: «Стой, что тебя… Стой…»

«Ишь, сердится, что рано выгоняю!» — подумал Яков, довольный началом своей необычной деятельности — следствием. Ничего плохого он не делал: выгонял коров на полчаса раньше — так это хорошо, позже — было бы плохо.

В другой раз, если бы Феня не успела подоить корову, он бы крикнул: «Выгоняй!» и не стал бы ждать. Фене пришлось бы наспех доить корову, а потом — догонять пастуха. Яков прокричал около домов и, возвращаясь, остановился на краю дороги в соснах — напротив Фениного дома — и терпеливо ждал, когда она подоит корову. Ожидая, он изучал Фенин двор и уже не в первый раз отметил: самый густой лес от Ильиной заимки подходит к Фениному дому.

Дом стоял в глубине ограды, окна отсвечивали, с улицы в них ничего не видно… Дом, лес, баня, и все, что было в Фениной усадьбе, показалось ему враждебным.

Яков нагнулся с седла, открыл калитку — Феня выгнала корову на улицу. За все годы, сколько он пастухом, Яков впервые открыл калитку, впервые ждал, пока Феня подоит корову.

Исподлобья, держась за кончик по-старушечьи завязанного у шеи ситцевого платочка, Феня долго и недоверчиво смотрела в глаза Якову. Тот не выдержал взгляда и спросил первое, что пришло в голову.

— Ягод нынче много насобирала?

— Много, — сказала Феня, закрывая калитку, но оставаясь на улице.

— Где собирала?

— За Средним хребтом.

— Далеко…

— Близко нету. Померзли ягоды, и коровы пооббивали! Скота много.

— Места надо знать, — нахмурившись и как будто о чем-то соображая, сказал Яков. Собираясь ехать, он тронул поводья и остановился, чтобы выслушать Феню.

— Я места знаю, все обегала. За Вторым Средним была — нету ягод.

Яков оглянулся, всех ли коров выпустили ушканцы, остался доволен, что еще не выгнала корову Максимениха, и решил еще немного поговорить с Феней.

— Далеко бегала, а ягоды у тебя под боком. Зимнюю дорогу через болото видишь? — сказал Яков, подъезжая к забору с другой стороны ворот, откуда открывался вид и на болото, и на другую половину ограды.

Феня повернулась спиной к дороге, открыла калитку и сразу же увидела среди зеленых камышей дорогу.

— Ну, вижу.

— Около леса Королькова копна…

— Ну?

— По левую сторону от дороги, не доходя копны. Повыше от болота.

— Какие ягоды — там черт ногу сломит! — сказала Феня, перестав смотреть на болото.

— Чащу пройдешь, заросшая тропинка будет. По ней как раз на полянку выйдешь!

— Завел бы, одна не найду. Мимо этой полянки пять раз буду ходить и не увижу.

— То-то и оно, — согласился Яков. — Близко, а сразу не найдешь.

— Когда видел? Может, выбрали давно?

— Вчера под вечер: Хотел ребятишек послать, да некогда им — в школу пошли. А брусника, я скажу, ажно черная, крупная, как клюква! За час ведро наберешь! Видишь, две сосны особняком стоят? Где все желто от березняка? — Яков попросил смотреть по вытянутому в руке кнутовищу. — Недалеко от этих сосен, ближе к Татарским полям.

— Надо сходить. Не поймали еще? — спросила Феня и пристально взглянула на Якова.

— Кого?

— Ну, этого, который Мезенцевых стращает?

— Да нет вроде, — сказал Яков, как будто этот вопрос мало его интересовал.

— Что-то долго не ловят, — сказала Феня. — Ни милиции нет, никого.

— Может, ловят, только мы ничего не знаем, — ответил Яков, заглядывая во двор к Фене и пытаясь отыскать там какие-нибудь следы, оставленные чужим человеком. Он жалел, что сразу не зашел в ограду и не рассмотрел все получше, и решил, что сделает это вечером или завтра утром.

— Место у вас красивое — живете в лесу! — сказал он, оглядываясь в конец Ушканки, за воротами которой зеленела широкая поляна, окруженная молодым сосняком. Таких полян за Ушканкой много, до самого Харгантуйского мостика. Клубнику и маслята ушканцы собирают прямо за воротами.

— Сколько ходил, ездил — и не видел! — сказала Феня, довольная, что Яков похвалил Ушканку.

— Однако мы с тобой заговорились! — оказал Яков. — Не к дождю ли?

— А ну его, дождь вчера был!

— Чего, чего, а дождя нынче хватает. Ни одно лето мы с Дементием столько не мокли.

По той же стороне, где стояли Феня с Яковом, прошли два ушканских мужика — Иван Черный и хромой с войны Игнат Максименко. Они поздоровались с Яковом, потом — с Феней. Пройдя немного, оглянулись, видимо, заинтересовавшись, о чем пастух говорит с Феней. Игнат возобновил какой-то рассказ — что-то чертил рукой в воздухе, Иван Черный внимательно слушал, и, хоть был и не хромой, а едва поспевал мелкими шажками за Игнатом, теперь уже что-то показывавшим в воздухе двумя руками.

— Рано гонишь, — сказала Феня, проводив взглядом мужиков, идущих в бригадную контору. Ивана Черного не стало видно, а голова Игната в зеленом картузе еще несколько раз показалась из-под горы.

— Гоню-то рано, да вот с тобой простоял!

— И постоять надо, и поговорить, — сказала Феня. — На то и люди.

Яков дернул поводьями, гнедой конь с длинным завязанным хвостом, выгнув шею, стал удаляться от ворот медленной рысью.

Яшкин конь не выглядел бы красавцем, если бы у него не было длинного хвоста. Летом Павел Аншуков поотрезал всем коням хвосты. Белопадские модницы, приезжающие из города, приобрели у него конские хвосты на шиньоны бесплатно или по дешевой цене — за бутылку. И только у Яшкиного коня Павел не решался отрезать хвост.

В лесу у Якова было достаточно времени поразмышлять над своим разговором с Феней.

За ее словами Яков увидел что-то такое, чего он не мог объяснить сразу. Он снова хотел представить ее враждебной, — но виделась Феня в каком-то другом, невраждебном свете…