Михаил Волков - На румбе — Полярная звезда

Пожалуй, кроме торпедиста Красанова, никто еще из команды катера ни разу не видел такого шара.

— Боцман, отдать якорь! Радист, — крикнул в переговорочную трубу Стрелков, — передайте радио: «Стою на якоре у места потопленной торпеды».

— Поздравляю, боцман, — кисло улыбаясь, подошел к Литовцеву Багелев. — Счастливчик ты, в отпуск поедешь.

— Товарищ командир, — вынырнул из рубки радист. — Получено приказание: «Стоять до подхода торпедолова».

Вскоре показался и торпедолов.

— Где торпеда? — услыхал Стрелков знакомый скрипучий голос минера Курова.

— Торпеды нет, она утонула, — доложил Сергей. — Отметчик сработал. А чья торпеда?

— Номер головки — девять, — ответили с торпедолова.

— Это не моя, — обрадовался Стрелков.

— «Моя — не моя» потом разберемся, — проскрипел Куров. — Мы уходим, ждите водолазов.

Стрелков не успел возразить, что, мол, пусть стоит тот, кто утопил торпеду, а торпедолов уже дал ход и скрылся.

— Вот, черт, — с досадой буркнул Сергей. — Влипли в историю.

Погода резко ухудшалась. Приближался шторм. Стрелков понимал, что в этих условиях водолазный бот не выпустят из базы и что стоять теперь им здесь, кто знает сколько. А волны становились все круче. Сергей ощущал резкие подергивания, результат борьбы волн с якорь-цепью.

— Боцман, замерьте глубину!

Литовцев достал из рубки ручной лот — обыкновенный трос, на конце которого продолговатый конус свинцового груза. А по длине троса через определенные расстояния закреплены знаки в виде зубцов, топориков и флагдухов, по цвету которых и количеству можно точно определить глубину места.

— Глубина тридцать два метра, — доложил боцман.

— Вытравить якорь-цепь полностью.

«Плохо, — думал Сергей, — глубина великовата».

И перед ним вновь словно бы раскрылась страница знакомого учебника:

«Для того чтобы якорь забрал как следует и прочно удерживал корабль на месте, необходимо, чтобы длина вытравленной якорь-цепи втрое превышала глубину места».

То есть нужна была стометровая цепь, а эта была вдвое короче.

«Нет, не удержаться нам на месте, да и грунт каменистый, как назло».

Опасения Сергея подтвердились уже через несколько минут, когда боцман доложил, что катер сносит.

— Чего доброго, потеряем торпеду, — забеспокоился Красанов.

Пришлось выбрать якорь и малым ходом опять подойти к шару. Тот неистово плясал на волнах, и ясно было, что его вот-вот сорвет.

Посоветовавшись с Литовцевым, Стрелков решил рядом с шаром сбросить буек Сакса — элементарное полено с тросом и грузом. Степень надежности буйка была куда выше шара. Это стало особенно ясно, когда очередной волной шар оторвало от тросика и ветер унес его в ночь.

Сергей дал радиограмму в базу: «Погода ухудшается, глубина тридцать два, стоять на якоре не могу».

Ответ последовал немедленно: «Стоять до прибытия водолаза». А вскоре резкий рывок потряс катер. Сергей выскочил из рубки на палубу:

— Литовцев, что там?

— Вырвало якорь-цепь, товарищ командир, у самого жвака-галса.

Якорь-цепь вместе с якорем ушла на дно. Теперь решение могло быть только одно:

— Соловьев, сообщите дежурному: «Сорвало с якоря, возвращаюсь».

У пирса Стрелкова уже ждал минер Куров.

— Турков отдыхает. Я принял решение: берите новый якорь с якорь-цепью и возвращайтесь в точку.

— Так ведь там стоять нельзя. Штормит. Потеряем и этот якорь.

— Это не ваша забота, выполняйте приказание.

Сдерживая накипевшее возмущение, Стрелков потребовал:

— Хорошо, я уйду, но прошу записать в вахтенном журнале это приказание.

И он не ушел до тех пор, пока Куров не начертал своим витиеватым почерком:

«Приказываю возвратиться к месту потопления торпеды и встать на мертвые якоря».

В росписи его четко выделялись только первые две буквы: «Ку», а дальше следовало целое нагромождение завитушек и росчерков.

Чертыхаясь и поминая недобрым словом Курова, Стрелков стал готовиться к новому выходу. Пока боцман с командой перегружал на катер новый якорь с якорь-цепью и закреплял ее у жвака-галса в носовой части — форпике, Стрелков договорился с дежурным и захватил три вехи для обвехования места потопления торпеды.

«Теперь хоть надежно обозначу им место, никакой шторм не сорвет вехи».

Через полчаса катер вновь уходил во тьму. В заливе стояло сплошное месиво волн. «Баллов шесть, как минимум», — определил Сергей.

Но приказ есть приказ, он не обсуждается. Это Сергей усвоил твердо.

Он проложил точный курс к месту, где был сброшен буек. Но следовать этим курсом было очень трудно. Сильный боковой ветер и волны сносили катер, идущий малым ходом. Увеличивать скорость на такой волне было опасно.

Найти в мешанине волн и пены маленький буек казалось Сергею делом почти невозможным. Однако ему повезло. В тот самый момент, когда он уже считал, что сбился с курса и надо начинать трудный поиск, на волне справа по борту в рассветной синеве мелькнул на какое-то мгновение и скрылся снова буек и торпедный электрик Аметов засек его:

— Товарыщ командыра, там буйка. Всеми глазом видел.

— Ну, Аметов и востроглаз же ты, — похвалил электрика Стрелков. — Два внеочередных увольнения в город!

Поставив вокруг буйка треугольником вешки, Стрелков приказал отдать якорь и доложил дежурному: «Прибыл в точку, обвеховал, стоять на якоре невозможно». Ответ был прежним: «Стоять до прибытия водолаза».

А через час, когда уже заметно рассвело, новая мощная волна положила катер почти на борт, раздался хруст и второй якорь с якорь-цепью ушли на дно.

Когда же, определив свое место по трем пеленгам и отметив точку на карте, Стрелков вновь радировал: «Потерян второй якорь, ухожу в ближайшую бухту», дежурный ответил: «Стоять в бухте, продукты доставим водолазным ботом».

Небольшая бухточка, куда вел теперь свой катер Стрелков, совсем не просматривалась с моря. И если бы не записи, сделанные им в штурманском походе и не лаконичная фраза Быкова: «Удобное укрытие в штормовую погоду», то наверняка он увел бы катер в более отдаленное и менее удобное место стоянки.

Обогнув двугорбую косу, отделяющую бухту от залива, катер в последний раз резко накренился на правый борт и встал на ровный киль.

Рядом, всего в каких-то двух-трех кабельтовых, бушевало море. Его громовые басы напоминали о шторме. А здесь, в укрытой от ветра и волн бухточке, было тихо, и лишь мелкая рябь прокатывалась по овалу скованного водного пространства и зеленые языки волн лизали отлогие берега.

Сергей отыскал глазами в глубине бухты пирс, с правой стороны которого стояла небольшая баржа. Левая сторона была свободной.

— Боцман, изготовьте концы и кранцы с правого борта.