Илья Маркин - Курский перевал

«Помните, что от вашего удара может зависеть все!»

Успокоенный этими сообщениями, Манштейн ненадолго заснул.

Утро началось совсем не так, как ожидал Манштейн. Оказывается, немецкое наступление на Курск было для русских не только не неожиданным, но они даже знали и день и час этого наступления! Только этим и объяснял фельдмаршал их огромный удар невероятного количества артиллерии и минометов сразу же после начала немецкой артподготовки. С этого, как позже говорил Манштейн, потянулась бесконечная «цепь неудач».

С утра 6 июля пришлось ввести в сражение танковую дивизию СС «Райх» и 3-ю танковую дивизию. Вдоль автомагистрали Белгород — Курск действовало одновременно уже свыше тысячи танков. Но продвижение ограничилось метрами, а потери в танках были потрясающи. Полностью укомплектованные танковые дивизии и отдельные батальоны «тигров» и «пантер» словно таяли под ударами русских. К вечеру картина на фронте была столь ужасающа, что Манштейн не решился доложить в ставку Гитлера, что произошло. Он прибег к испытанному методу общих выражений о планомерном развитии событий, оживляя их подробным описанием героических подвигов отдельных немецких солдат и офицеров. Чтобы сломить, наконец, сопротивление противника, Манштейн приказал танковые дивизии СС «Адольф Гитлер», «Райх» и «Мертвая голова» сосредоточить на узком участке фронта восточнее автомагистрали и огромным тараном бросить их в ночную атаку. Танки прорвали оборону русских и вышли к железной дороге у станции Беленихино. Но к утру советские танки окаймили район прорыва и остановили дальнейшее продвижение. Пришлось снова перегруппировывать силы и начинать атаки.

Последующие три дня — 7, 8 и 9 июля — слились в какой-то сплошной кошмар. Командиры наступающих дивизий с утра до вечера докладывали, что они продвигаются, захватывают населенные пункты и важные высоты, беспощадно громят и истребляют русских. Но к вечеру или на следующее утро оказывалось, что продвижение ограничилось всего несколькими километрами, а русские как стояли плотным фронтом, закрывая дорогу на Курск, так и стоят. Более того, они уже не просто стояли, а то в одном, то в другом месте переходили в контратаки, вырывая инициативу у наступающих и навязывая им свою волю. Манштейн отчетливо понимал, что эти пока еще отдельные контратаки были первыми отблесками надвигающейся грозы, вспыхивающей на отдельных участках и угрожающей охватить весь горизонт.

Манштейн метался в штабном вагоне, выезжал к фронту, собственными глазами видя страшное напряжение борьбы, ругался, угрожал, снял для примера одного командира дивизии и двух командиров полков, но все было напрасно. К вечеру 9 июля Манштейн совершенно отчетливо понял, что прорыв вдоль автомагистрали Белгород — Курск не удался и начался кризис наступления.

Мрачный, озлобленный, наводя страх на всех, кто к нему заходил, Манштейн вечером 9 июля приказал остановить наступление, привести войска в порядок и быть готовыми к получению новых задач.

Тяжкие раздумья охватили старого фельдмаршала. За последний год после Крыма это была уже вторая крупная неудача. И если первая неудача с прорывом на помощь окруженным у Волги войскам Паулюса — на общем фоне потрясающего разгрома немецких войск в степях между Волгой и Доном — осталась сравнительно незамеченной Гитлером, то теперь провал наступления на Курск, в которое немецкая армия вложила все свои силы, Гитлер никогда не простит. Несомненно, как только ему станет все известно, последует соответствующее возмездие. Одна лишь мысль о неизбежном объяснении с Гитлером приводила Манштейна в дрожь. Выход был только один — любой ценой прорваться в Курск, хотя бы стоило это потери всех танков и всех солдат, которые уже целую неделю штурмовали позиции русских и не смогли сломить их упорства.

Глядя на сплошь испещренную знаками карту оперативной обстановки, Манштейн отчетливо видел, что прорыв прямо на Курск, вдоль автомагистрали, уже невозможен. Там намертво встали танкисты Катукова, о котором Манштейн слышал еще в сорок первом году. Тогда этот Катуков всего-навсего с одной потрепанной танковой бригадой с потрясающим упорством дрался с прославленной танковой армией Гудериана на пути от Орла к Туле, а затем не менее блестяще сорвал немецкий прорыв на Серпухов и каким-то неуловимым маневром сразу же оказался под Можайском, где развивалось немецкое наступление на Москву. Еще тогда танкисты Катукова показали свои основные качества, которые отчетливо проявились здесь, в боях между Курском и Белгородом. Они не ломились очертя голову на противника, как это часто случалось с воспитанниками Гудериана, не шарахались из одной крайности в другую, а действовали расчетливо, спокойно, удивительно удачно выбирая самые выгодные приемы и моменты. Едва лишь узнав о вводе в сражение танкистов Катукова, Манштейн сразу же предупредил своих командиров корпусов и дивизий о необходимости учитывать, что за противник перед ними, но, как часто бывает в жизни и особенно на войне, предупреждение это не пошло впрок. В первых же боях танкисты Катукова, умело и хитро сочетая засады с короткими и стремительными ударами, по существу, сорвали наступление немецких танковых дивизий и предрешили провал прорыва вдоль автомагистрали Белгород — Курск. Прорываться снова на этом направлении, когда немецкие дивизии ослабли, а армия Катукова сосредоточила все силы в районе автомагистрали, было чистейшим безрассудством. Нужно сковать армию Катукова и нанести решающий удар на новом участке, там, где другие войска, не такие сильные и не такие опытные, как эти чумазые черти в комбинезонах.

Как и всегда, новое решение вызвало у Манштейна бурный поток мыслей. Ему уже отчетливо виделись и другие невыгоды наступления вдоль автомагистрали, которая пересекала широкую болотистую пойму реки Псел и затем небольшой город Обоянь, где легче обороняться и слишком трудно и опасно наступать, рискуя влезть в затяжные, изнурительные бои, выгодные только обороняющемуся. Еще при планировании операции «Цитадель» внимание Манштейна привлекло обширное плато у станции и поселка Прохоровка, откуда открывался беспрепятственный путь через пологие холмы и высоты, выводящие в обход Курска. Тогда, при планировании, удар через Прохоровку был признан нецелесообразным из-за того, что он удлинял путь до Курска, а главная идея «Цитадели» заключалась в стремительном прорыве по кратчайшим направлениям. Но теперь, когда стремительного прорыва не получилось, Прохоровское направление приобрело совсем другое значение.

Все больше увлекаясь новой идеей, Манштейн рисовал на карте значки своих дивизий, подсчитывал их возможности и за час работы набросал план нового наступления. Главный удар на Прохоровку нанесут самые мощные танковые дивизии СС «Мертвая голова», «Адольф Гитлер» и «Райх». Но об этом противник даже догадываться не должен. Нужно создать у него впечатление, что основные силы по-прежнему действуют вдоль автомагистрали. Там на узком участке нанесут удар дивизии СС «Великая Германия» и 11-я танковая дивизия, а 3-я танковая, 255-я и 332-я пехотные дивизии прикроют их с запада. Это будет хоть и не столь мощный удар, но он скует противника, а при упорном наступлении может оказать серьезную помощь главной группировке. Нужно продолжать наступление и северо-восточнее Белгорода. Там удар нанесут 6, 7-я и 19-я танковые, 106, 198-я и 320-я пехотные дивизии. Их нужно бросить в прорыв на узком фронте и попытаться выйти к Прохоровке с востока. Это поставит под угрозу окружения большую группировку русских севернее Белгорода и опять-таки отвлечет их внимание от прохоровских высот и плато.