Георгий Лоншаков - Горшок черного проса
- Название:Горшок черного проса
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Современник
- Год:1982
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Георгий Лоншаков - Горшок черного проса краткое содержание
Эта книга — посмертное издание произведений талантливого дальневосточного писателя Георгия Владимировича Лоншакова. Вся его жизнь была неразрывно связана с Комсомольском-на-Амуре. Он прошел хорошую школу жизни, прежде чем взяться за перо. Был слесарем, работал в геологической партии, на строительстве моста через Амур.
В книгу вошли повести и рассказы о людях, живущих на дальневосточной земле.
Горшок черного проса - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Дарья — седенькая, сухонькая и потому невесомая, как паутинка в бабье лето, еле поспевала за мужем. Когда дорога спустилась в лога, за которыми были уже их Савали, Дарья как-то по-особенному вздохнула и покачала головой: Дымов-то, может быть, и не вспомнил, а она помнила хорошо о том, что именно в этих логах и именно в такую же летнюю пору стала она женщиной под грубоватым натиском Егора Дымова. И она помнила хорошо, как пряталась потом от отцовского гнева в стогах сена и как жалостливая младшая сестренка Санька носила ей сумерками в подоле хлеб и печеную картошку. Но со временем все обошлось. Свадьбу сыграли. А потом вдруг негаданно и нежданно подались на Дальний Восток.
Вот тогда-то и увидели они с Егором сквозь вагонные окошки и двери теплушек, что такое Россия и какая она во весь свой рост… Между прочим, в том месте, где смешной по нынешним меркам пароходик «Колумб» с гребным колесом за кормой причалил когда-то к берегу у амурского села Пермского, теперь на диком камне вырублена надпись, что так, мол, и так: здесь-то как раз и высадились первые строители Комсомольска. А еще чуть подальше стоят нынче на городской площади отлитые из металла парень с девушкой — не в ихнюю, конечно, персональную честь; но когда гуляют они иногда с Егором по той площади, то рассуждают примерно так, что и они какими-то дольками, кусочками, частицами металла остались в этом памятнике.
…Дымовы шли логами, почти не разговаривая. Он много курил. Она думала о своем. И только когда показались Савали, Дарья изумленно охнула. И еще раздался ее слабый, тоненький всхлип. Дымов засопел, что раньше означало бы недовольство, а теперь совсем иное, может быть, даже желание погасить внезапно навалившуюся слабость, но ему это не удалось. И губы его снова задрожали:
— Вот те и… Савали…
— Ох…
— Чего ты плачешь?..
— А ты чего?.. Шляпу-то надел бы, — сказала Дарья, вытирая слезу маленьким кулачком.
— Может, не надо? Жарко ведь…
— Надень. Зачем деньги-то тратили? Надень…
Дымов кашлянул, засопел, но, однако, остановился, раскрыл чемодан и достал светло-серую шляпу. Она лежала в чемодане, а сам-то Дымов ехал из дому в кепке, потому что никогда шляп не носил. Эту, светло-серую, они по настоянию Дарьи купили уже в Вятских Полянах, в станционной галантерейной лавке.
…Она очень изменилась, их деревня, за тридцать лет: не видели Дымовы многих старых знакомых изб, появились новые — под тесовыми крышами да под шифером. На единственной улице деревни, спускавшейся по пологому склону холма к ручью, было пустынно. По улице бродили куры, кое-где розовели на солнцепеке ленивые поросята. За холмом тарахтел трактор, мычали коровы.
Дом Кондрата Ивановича, своего тестя, Дымов узнал сразу. И хотя его не единожды, наверное, обновляли, все выглядело почти по-прежнему: и резные наличники, и добротные ворота, и забор. И даже бревно возле завалинки, казалось, лежало с тех самых пор, как они уехали из деревни…
И все вышло не так, как загадывали Дымовы. Все получилось проще: дернули веревочку щеколды, открыли ворота, и вот тебе — во дворе возится с топорищем дед Кондрат. Дымовым он с первого взгляда показался таким же, как в пору их молодости, разве только чуть суше стал. Длинный, сгорбленный чуть ли не в вопросительный знак, всклокоченные седые волосы, очки на медной проволоке и белая бородка клинышком, как у Калинина. И не расстался он со своей рубахой любимого серого цвета, слабо перехваченной в талии и потому спустившимся под живот тоненьким ремешком.
Услышав скрип ворот, он вскинул голову, несколько секунд смотрел на пришельцев, чуть скосив глаза, словно прикидывая в уме, сколько, скажем, будет шестью шесть. Потом вдруг бросил наземь топорище, живо вскочил, опираясь на острые колени, и протянул руки вперед.
— Егор!!! Едрит твою в дышло!.. Егор! Дарья… — И засмеялся заливчиво, почти по-детски. — Чудо… ну просто чудо! — И опять детский смех…
— Здравствуй, батя…
Дымов облапил тестя и долго целовал, прослезившись и так и не нащупав в бороде и усах Кондратовых губ.
— Дарья!
— Папаня…
Дарья обмякла в слабых руках отца, и пришлось прийти на помощь Дымову.
Дед Кондрат встрепенулся, как петушок:
— Баб-ка-а! Санька-а! Где вы там пропали, едрит вашу мать? Чудо ведь, ну просто чудо… Да поглядите, кто к нам приехал! Бабка!
Первой выскочила из избы Санька — копия Дарья, если бы той убавить лет двенадцать. Увидела, ахнула, бросилась к сестре, и запричитали они, завыли по-бабьи — протяжно и с придыханием. Дед Кондрат тряс Дымова за рукав, приговаривая:
— Ну и ну! Чудо, просто чудо!
Обернулся к стоящей на крыльце старухе:
— Бабка! Чево занемела-то? Не видишь — девки передушатся? Разнимай! Да поди же с крыльца-то! Не видишь — Егорка с Дашкой прикатили?! Ну и чудо, прямо чудо… Эх, едрит твою в дышло, ну и выпьем же! — молодцевато притопнул ногой.
— Тебе бы все пить… — ругнулась старуха, однако проворно оказалась возле, женщин, а увидев Дымова, кинулась сначала к нему, остановилась в полушаге:
— Ой! И правда, Его-орка…
Она смотрела на него, морща и без того морщинистое лицо, и глаза ее потеплели.
— Мама…
— О-о-о! Какой-то стал баской-то! Да в шляпе…
Дымов бережно обнял старушку и поцеловал в плотно сжатые губы.
— Мама…
— Ну… ну… ишь какой сильный!..
— К Дашке-то подойди, а то будто ее нету-ка! — упрекнул дед.
— Дашка? — Старуха перевела взгляд на дочь и долго вглядывалась в ее лицо. — Дашка… Да ну, — махнула она рукой с таким видом, как будто над ней подшутили: какая это Дашка?..
— Маманя… — Дарья похолодела. — Маманя… — Она подошла к матери и приникла к ее плечу. — Родненькая… миленькая… маманька!
Старушка осталась безответной. Она не отшатнулась, но и не прижалась к Дарье. Пожевывая губами, стояла она, маленькая, в выцветшем платке, в каком-то задумчивом оцепенении: она не умела лгать, и ей было в то же время жаль обидеть стоявшую рядом женщину, ей было трудно встречаться с нею взглядами, и поэтому она смотрела мимо Дарьи своими добрыми сухими глазами.
— Опомнись! Аль с ума сошла?! — всплеснул руками дед Кондрат, но старушка, живо отпрянув от Дарьи, исчезла в избе…
Дарья глядела на всех беспомощно и жалко, словно ища поддержки.
— Бегает как заводная, — сконфуженно сказал дед Кондрат, — а вот поди ж ты, забываться стала… Так все: и варит, и воду носит из колодца, и курей кормит, да иногда по пять раз в тот же час. Прикрикнешь, вдруг вспомнит, что кормила, и завернет назад. То я задремлю, а она — за бороду теребит: боится, не помер ли… А так она еще уклюжая, другую молодуху за пояс заткнет. Да ты не горюй, Дарья, и не обижайся!.. Чего глаза-то мочишь? Узнает она тебя еще, вот увидишь — узнает! Чай не на день приехали? Привыкнет и узнает… А ну айда в избу!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: