Николай Кузаков - Красная волчица

Севокосчики еще не управились со своими делами, задождило. Целый месяц висели над горами тучи. Земля набухла. Вздулись речки, помутнели, через них ни пройти, ни проехать. И только в конце августа, когда лес прихватили первые утренники, унесло тучи и на землю хлынула легкая осенняя теплынь. А от села к селу понеслась тревожная весть: в низовьях Муякана не родились ягода и кедровый орех, голодные медведи в поисках пищи бродят по всему Междуречью, Два шатуна в Юрово напали на стадо и задавили корову. А в верховьях Каменки медведь подкараулил рыбаков и с берега кинулся к ним в лодку. Но прыжка не рассчитал, упал в реку, это и спасло рыбаков.

Димке опять пришлось заряжать ружье пулей и ямщичить. Вчера он отвез почту до Громового полустанка, здесь подождал Любу и теперь возвращался с ней в Матвеевку. День выдался светлый, безветренный. На тропу бесшумно падали листья, нехотя осыпалась хвоя с лиственниц.

— Сохатить когда уходите? — спросила Люба.

— Уже рев начался. Через неделю в тайге будем.

Люба была задумчивой, грустной.

— Люба, ты не заболела? — с тревогой спросил Димка.

— Да нет. Не обращай внимания.

Перед деревней у Матвеевой горы Димка спешился.

— Поговорить, Люба, надо.

Люба легко спрыгнула с седла и села на увядающую траву на берегу реки. Димка привязал лошадей к деревцу и опустился рядом.

— Что с тобой, Любушка? — Димка хотел привлечь ее к себе, но она отстраняла его руку.

— Не надо, Дима. Больше мы с тобой не увидимся. Я теперь в низовье Муякана ездить буду и в Карск.

— Никакого низовья! Слышишь? — решительно заявил Димка. — Сейчас приезжаем, и я дома заявляю, что мы женимся. Ты увозишь почту до Юрова, сдаешь ее, рассчитываешься и возвращаешься.

Люба сорвала травинку и покачала головой.

— Нет, Дима. Я почти на четыре года старше тебя. Вот кончится война, уйдешь служить. Вернешься. Мужчина в самом соку. А я уже старуха. Тебе надо будет перед девчонками покрасоваться, а тут я па шее. И возненавидишь ты меня.

— Люба, да ты в своем уме? Тебя возненавидеть…

Димка сделал движение к Любе, но она снова отстранила его.

— Зачем мне такая жизнь? Да и не люблю я тебя, Дима, — сказала, а самой хотелось кричать: «Как же жить-то без тебя буду?»

— Не любишь? А как же понять все, что было между нами?

— Прости меня и забудь все.

Димка опустил кулак на колено.

— Приедем, запру тебя в амбар и никуда не выпущу.

— А как же ты мужу моему в глаза потом посмотришь?

У Димки побелело лицо.

— Он же погиб?

— Ходят слухи, что живой, — шла напролом Люба.

— Я перед ним не виновен, — после некоторого молчания, выделяя каждое слово, проговорил Димка. — И теперь тем более никуда тебя не пущу. Не воровал я его любовь. А коли так случилось, разберемся.

— Прости, Дима. Про слухи о муже я наврала.

Димка с укором посмотрел на нее.

— Что же я тебе плохого сделал?

— Вот видишь, какая я злая. И обманывала тебя, что люблю.

— Не верю.

— Правда, Дима. Ты не убивайся. У тебя есть Лена. Она любит тебя, она простит тебе все. И женой она тебе будет верной.

Люба представила Димку с Ленкой вместе, ревность больно скребанула сердце. А Димка все еще не мог поверить, что это все говорит его Любушка.

— Люба, ты не в настроении и не знаешь, что говоришь.

— Нет. Прощай. Не поминай лихом.

Люба встала и пошла к лошади. Через Матвееву гору ехали молча. На окраине деревни Димка остановил лошадь.

— Люба, я сейчас маме и бабушке объявлю, что мы женимся.

— Нет, Дима. Я уезжаю и — насовсем.

Димка не верил словам Любы. У почты развьючил лошадей, занес в помещение переметные сумы. В коридорчике ему дорогу преградила Люба.

— Дима, может, на прощанье скажешь что-нибудь?

Димке хотелось подхватить ее на руки и на виду у всей деревни пронести до дому. Но он молча прошел мимо. Привел лошадей домой. На крыльце его встретила Ятока.

— А мы тебя вчера вечером поджидали.

— В верховьях почту задержали.

— Однако, што Любу чаевать не позвал?

Димка ничего не ответил. Ятока бросила на него быстрый взгляд и ушла в дом. Димка расседлал одну лошадь, отнес седло на предамбарник и сел. Что делать? В голове все перемешалось. В душе кипела обида. «Ну и шут с ней», — подумал Димка. Унес ружье в амбар. Вторую лошадь пока расседлывать не стал. Пошел в дом.

— Как съездил, внучек? — встретила его Семеновна.

— Нормально.

— Лошадей-то отвел?

— Пусть отдохнут немного.

К Димке подбежала Маша. Он подхватил ее на руки, вынул из кармана кедровую шишку.

— Это тебе зайчик послал.

— Мама, гляди, что мне зайчик послал, — радовалась Маша.

— Однако, какой хороший зайчик.

— Бабушку-то без меня слушалась?

— Слушалась, — ответила Димке Маша, а сама хитровато покосилась на бабушку.

— Такая егоза, не приведи господь. Вчера запутала моток пряжи, кое-как потом я за вечер распутала.

— Ай-яй-яй, — покачал головой Димка.

Маша соскользнула с Димкиных рук.

— Иди поешь, я в кути собрала, — позвала Димку Ятока.

— Сейчас, умоюсь.

Димка вышел на крыльцо. Лошадей у почты уже не было. Потемнело у Димки в глазах. Он быстрыми шагами подошел к Соколу и вскочил в седло. Вихрем вылетел из ограды и помчался к поскотине. Выехал за изгородь. Всадники за поскотиной уже подъезжали к кустам. Димка огрел коня плеткой, тот пошел махом. Ветер ударил в лицо. Навстречу побежала желтоватая тропа.

Люба с Андрейкой остановились.

— Димка, — удивился Андрейка. — Что там? Не беда ли какая?

Димка осадил коня перед Любой.

— Выходи за меня замуж!

— Нет, Димка. Все.

— Эх, ты…

Он взмахнул плеткой. Острая боль обожгла руку Любы выше запястья. Димка повернул коня и помчался к деревне. Люба прижала рубец к щеке и заплакала.

Дома Димка не находил себе места. Вечером зашел к Вадиму. Серафим Антонович уплыл рыбачить. Лариса убиралась в кути.

— Ты что это темнее тучи? — поинтересовался Вадим.

— Слякоть на душе.

Из кути в черном платке вышла Лариса.

— Как не будет слякотно. Поди, на всю осень расстались.

— Тебе до всего дело, — осуждающе оборвал сестру Вадим.

— Нянюшка, а не найдется ли у тебя чего-нибудь для мужского сердца? — спросил Димка.

— Ой, Димка… — покачала головой Лариса.

…Над селом сгустились сумерки. Димка, пошатываясь, шел берегом реки. «Ну и шут с ней», — время от времени повторял он. Напротив школы Димка набрел на Хаикту. Она несла воду.

— Хаикта? Здравствуй. Тебе дня не было за водой сходить?

— Да вот с ребятами на луга проходили.

— Дай помогу. — Димка взял ведро, пошатнулся.

— Дима, ты, никак, пьяный?

— Ерунда.

Димка принес воду.

— Теперь давай пить чай, — пригласила Хаикта.

— А что-нибудь серьезней найдется?