Бронюс Радзявичюс - Большаки на рассвете

Поутру Юзукас и бабушка направляются на базар — старуха кутается в широкий платок, берет с собой плетеную корзину, пахнущую клубникой.

Мощенная булыжником улица то карабкается на пригорок, то срывается вниз, туда, где шумит-гудит просыпающийся город, исторгая из труб клубы дыма и пара. Юзукас останавливается у витрин магазинов, у фотоателье, там, в окне, выставлена и его фотография — жалобно смотрит на него почти незнакомый мальчик, дитя чужой любви, дитя бедности и лишений. Юзукасу почему-то стыдно смотреть на себя, он замедляет шаг возле молокозавода — серого здания с сырыми, будто ошпаренными стенами, дрожащими от гула сепараторов. В темном проеме дверей спортивного зала, Мимо которого Юзукас с бабушкой тоже проходят, порой мелькают боксерские перчатки или мячи. За воротцами рынка Юзукас видит старух, сидящих за столиками и зорко стерегущих груды фруктов, бидоны с молоком. Больше всего его привлекают серые жестяные банки со сгущенным молоком и ароматное мороженое, которое продавщицы почему-то зачерпывают ковшиком. Но бабушка болтает со старухами, словам конца нет, не до мороженого ей. Однажды Юзукас увидел, как в бабушкину корзину запустил руку замурзанный цыганенок да еще подмигнул ему, как сообщнику, своими черными глазками. Юзукас промолчал. Цыганенок с украденной булочкой шмыгнул в толпу и давай над ним смеяться, язык показывать. Каких только людей на свете нет!

Всякий раз, когда они, сделав все покупки, возвращаются через высокие заржавевшие ворота, из глубины сада, где стоит зеленый домишко с крылечком, выходит дебелая женщина и окликает их. Она торопится, тяжко ступая по садовой траве, и еще издали протягивает ему булочку. Вспотевшая, запыхавшаяся, в платье, запачканном мукой, она выносит ему пахучую, еще теплую булочку. Кто она? Почему каждое утро угощает его?

В долгие полуденные часы он пропадал на чердаке, в складике, где крепко обосновался. Старые тряпки, стулья, кресла, статуэтки, всевозможные механизмы — чего там только не было! Целыми днями он что-то чинил, высекал, долбил, вытачивал, не замечая голубей, влетавших и вылетавших через крохотную щель в крыше. Но Юзукас чувствовал, что где-то на железнодорожной станции или в старом порту, в пригороде, возле реки, эти его постукивания отдаются сухим негромким эхом, почти бесследно исчезающим в городском гуле.

«Теперь-то мы расстанемся, — сказала однажды тетка. — Завтра приезжает твой отец».

Полдня он простоял у окна. «Отец всегда отец, какой бы он ни был», — сказала бабушка. Юзукас молчал. Куда он увезет его теперь? «Поедешь домой, в деревню». Но он уже считал себя городским жителем, хотя дворовые мальчишки и называли его деревенщиной. Что он в городе увидел? Поезда, пароходы, пантер и львов в зоологическом саду. Юзукас хочет быть горожанином, хотя и охотно вернулся бы домой. Но где его дом? Только услышит слово «отец», и просыпаются самые сокровенные надежды. Будто кто-то наказал ему всегда ждать отца. Где бы он ни был, что бы ни делал, он должен ждать отца. «Отец всегда отец, никто его не заменит, — говорила бабушка. — Отец только один».

«Где покормят, там ему и хорошо», — сказал дядя. Ничего подобного! Ему хочется иметь дом, в котором можно делать все, что заблагорассудится, и в котором ни перед кем не надо лебезить.

Бабушка печет булочки, готовит еду, шьет одежду, ходит по магазинам. Когда устанет, сядет у окна, смотрит и вздыхает. «Поедем вместе». — «Куда я там теперь денусь? Позже приеду. Через год. Навсегда». Ее одежда пахнет кострикой, блузка застегнута проволочной булавкой со сплющенной головкой. Руки у нее старые: намается, пока что-нибудь нашарит. Бабушка очень добрая.

Вечером, когда деревья парка бросали на землю длинные тени, улицу пересекли двое — мужчина и женщина. Отца Юзукас узнал сразу. «Идет!» — влетел он с криком в кухню. Бабушка стала наводить порядок, собирать разбросанные вещи.

Больше всего ему понравилась блестящая бумажка, которой была обернута плитка шоколада, подаренная шикарной незнакомкой. Незнакомка эта все время поправляла пышные, светлые, нежные, как шелк, волосы и смотрела на прочих как-то свысока. Юзукасом она почти не интересовалась. Да и отец был совсем другой — бросил на софу кожаные перчатки и шляпу так, словно и ему чем-то здесь не угодили. Отец сидел, откинувшись на спинку стула, заложив ногу на ногу, и в разговоре почти не участвовал. «Разве тебе такая жена нужна?» — спросила бабушка, когда незнакомка на минутку вышла. «Может, и не такая», — ответил он. «А как ты собираешься ее одевать? Жить где собираешься? У нее что — квартира, свой дом?» — «Ничего у нее нет», — ответил отец.

«Когда твой папаша снова пожалует?» — посмеивался потом дядя.

«А откуда мне знать!» — отрубил Юзукас и подумал: а что, если тайком собрать свои пожитки и уйти куда глаза глядят?

Однажды — это было в дождливое утро, только-только забрезжило — какой-то человек приблизился к его кроватке. Юзукас открыл глаза и вздрогнул — на него смотрело заросшее щетиной, провонявшее сивухой лицо. С помятых полей шляпы капала вода.

«Вставай, поедем!» Но бабушка, стоявшая за спиной отца, стала ругаться — в такой-то дождь? «А вам какое дело?!» — огрызнулся мужчина, и только теперь Юзукас узнал его. Он наспех оделся и, уже направляясь к дверям, увидел, что бабушка пытается что-то всучить отцу: пригодится, мол, в дороге. «Ты возьми», — сказала она внуку. Но ветер уже распахнул двери и заметался по комнате, срывая со стола салфетки.

Так Юзукас оставил этот дом.

…Он видит себя в полночь — заблудился в выложенном кафелем коридоре. Под белыми круглыми колпаками горят большие лампы, свет их необычен, и самое страшное — у света есть запах, острый, вышибающий слезу. Юзукаса вдруг осеняет: да ведь это же запах порошка, которым посыпаны кафельные полы и белая посудина. Если потянуть за цепочку, с шумом хлынет вода, но что за штукенция, почему ему сказали «Если приспичит, беги в эту комнату», Юзукас и малейшего понятия не имеет.

Во всех комнатах тихо, только гудит этот белый свет в коридоре. Юзукас смотрит на него как зачарованный. Изредка сюда долетает далекий, устрашающий шум ночного города — это мчатся поезда, снуют машины. Юзукас стоит в задумчивости, потом опускается на пол.

Комната двоюродного брата завалена книгами. Это учебники по химии, естествознанию и географии. Юзукас с утра до вечера сидит и листает их. На полках — минералы с застывшими в них остатками допотопных животных. По мнению Юзукаса, это самые обыкновенные камни. Однако, если кусочек такого минерала поместить в колбу с жидкостью, то из колбы вдруг вырвется зеленый и красный огонь и повалит дым. Углекислый газ (CO 2) — выводит двоюродный брат на грифельной доске. То и дело слышны слова: кальций, водород, кислород… К двоюродному брату частенько приходят дружки, все в зеленых фуражках. Это студенты. Они переписывают всякие формулы, спорят…