Александр Шеллер-Михайлов - Чужие грехи
- Название:Чужие грехи
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:1880
- Город:С.-ПЕТЕРБУРГЪ
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Александр Шеллер-Михайлов - Чужие грехи краткое содержание
ШЕЛЛЕР, Александр Константинович, псевдоним — А. Михайлов (30.VII(11.VIII).1838, Петербург — 21.XI(4.XII). 1900, там же) — прозаик, поэт. Отец — родом из эстонских крестьян, был театральным оркестрантом, затем придворным служителем. Мать — из обедневшего аристократического рода.
Ш. вошел в историю русской литературы как достаточно скромный в своих идейно-эстетических возможностях труженик-литератор, подвижник-публицист, пользовавшийся тем не менее горячей симпатией и признательностью современного ему массового демократического читателя России. Декларативность, книжность, схематизм, откровенное морализаторство предопределили резкое снижение интереса к романам и повестям Ш. в XX в.
Чужие грехи - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Ты помнишь, Софья, Валеріана Ржевскаго? спрашивала Олимпіада Платоновна.
— Еще бы! отвѣчала Софья. — Головорѣзъ, какъ есть головорѣзъ былъ! Въ вѣкъ не забуду, какъ покойная его матушка къ намъ пріѣзжала въ слезахъ, когда его въ долговое хотѣли посадить за долги! Мы же выручали!
— Ну, да, да! И можешь представить, этого-то мота, этого-то головорѣза на директорское мѣсто въ акціонерную компанію посадили! сообщала Олимпіада Платоновна. — Его подъ опекой держать надо, а его директоромъ дѣлаютъ!
— Да что вы! удивлялась Софья. — Да ужь это не другой-ли Ржевскій? Вѣдь этотъ и не въ чинахъ, и виду надлежащаго не имѣетъ. Такъ себѣ, шаркуномъ выглядитъ!
— Да нѣтъ, вотъ тутъ напечатано: Валеріанъ Ивановичъ Ржевскій, указывала на газету Олимпіада Платоновна. — Другого Валеріана Ивановича Ржевскаго нѣтъ! Хорошо дѣла то компаніи пойдутъ! А? Это я бы нашего Митрошку-пьяницу въ домоправители произвела, что бы было? И вѣдь все такъ, все такъ у насъ дѣлается! А потомъ и жалуются: «ахъ, компанія у насъ лопается!.. ахъ, дѣла дурно идутъ! ахъ, людей у насъ нѣтъ!» А! людей нѣтъ! Дѣлъ некому вести! Скажите, пожалуйста, какая несчастная страна, что и людей не сыщешь!.. Да они бы ко мнѣ пришли спросить, что за человѣкъ Валеріанъ Ржевскій, такъ я бы имъ, голубчикамъ моимъ, его атестацію дала! Не поздоровилась бы ему, родному!
— Да помилуйте, кто же его не знаетъ! говорила возмущенная Софья. — Я думаю, каждый извощикъ въ Петербургѣ скажетъ, какъ онъ куролесилъ!.. Въ трубу все дѣло пуститъ, всю компанію разоритъ въ разоръ! Ужь своего имѣнія не уберегъ, наслѣдственное все промоталъ, такъ гдѣ уже ему чужія-то деньги беречь!
— И по-дѣломъ имъ, по-дѣломъ! волновалась Олимпіада Платоновна. — Вора на вора сажаютъ, негодяя за негодяемъ къ дѣламъ приставляютъ, ну, все и развинчивается, все и расползается. Нѣтъ, вы людей умѣйте выбирать, вы волковъ въ овчарни не пускайте, тогда у васъ всѣ эти компаніи и пойдутъ хорошо!.. А они Ржевскихъ въ денежнымъ сундукамъ приставляютъ!.. Господи, и когда это кончится, когда кончится, — просто и ума не приложишь!
Иногда бесѣды касались и политическихъ вопросовъ.
— Ты вѣдь знавала короля Фердинанда Второго? спрашивала Олимпіада Платоновна такимъ тономъ, какъ будто Софья была близко знакома со всѣми европейскими вѣнценосцами.
— Какъ-же! тѣмъ же тономъ отвѣчала Софья. — Онъ къ намъ, когда мы въ Неаполѣ жили, съ визитомъ пріѣзжалъ, молодой еще совсѣмъ былъ…
— Ну да, да! Тогда еще столько надеждъ на него возлагали, говорила Олимпіада Платоновна. — Вотъ, говорили, финансы неаполитанскіе поправитъ, подниметъ силу государства. Ужь газеты трубили, трубили о его доблестяхъ! А теперь не сегодня, такъ завтра воевать со своими собственными подданными придется.
— Да что вы? удивлялась Софья. — И съ чего это?
— А продолжай идти тѣмъ путемъ, которымъ разъ пошелъ, говорила Олимпіада Платоновна. — А то онъ ошибку за ошибкой творитъ, свое-же дѣло портитъ, а въ Римѣ тѣмъ временемъ новый папа, — тамъ вѣдь теперь Пій IX папой назначенъ, — реформы разныя дѣлаетъ, ну, неаполитанцамъ и завидно, народъ живой, горячій. И какъ вѣдь не понять, что безъ уступокъ съ такимъ народомъ ничего не подѣлать, что головой своей только рискуетъ! Да впрочемъ, всѣ они, Бурбоны, упрямы, это ужь, вѣрно, фамильное: большіе носы, толщина да упрямство, вотъ и все, что имъ по наслѣдству достается. И помяни ты мое слово, когда нибудь кромѣ этого у нихъ ничего и не останется.
— Ну, за такимъ наслѣдствомъ, пожалуй, что и гнаться не стоитъ, смѣялась Софья.
Въ такихъ разговорахъ о директорахъ, губернаторахъ, министрахъ и короляхъ проводилось время, покуда приходилось пробавляться только газетными извѣстіями и бранить министровъ и королей, не имѣя причины журить знакомыхъ и родныхъ. Но, не щадя никого, осмѣивая и браня всѣхъ, эти двѣ женщины не щадили и самихъ себя. По крайней мѣрѣ, Олимпіада Платоновна стала извѣстна въ свѣтѣ именно съ того дня, когда она зло подшутила надъ собой. Ее въ давно былые дни ея молодости назначили фрейлиной къ одному изъ малыхъ дворовъ тѣхъ временъ; она представилась одной изъ высочайшихъ особъ и эта особа ласково замѣтила ей:
— Я надѣюсь теперь видѣть васъ чаще?
— А развѣ, ваше высочество, желаете въ своемъ дворцѣ устроить кунсткамеру? наивнымъ тономъ спросила тогда еще молодая Олимпіада Платоновна.
Это вызвало на лицахъ присутствующихъ невольныя улыбки.
— Я вотъ очень жалѣю, что меня, какъ дѣвушку, нельзя послать на конгресъ отъ лица Россіи, такъ же серьезно продолжала Олимпіада Платоновна.
— Для чего? спросили ее.
— Все бы хоть какое нибудь пугало было, а то теперь нашихъ уполномоченныхъ вовсе не боятся тамъ, замѣтила горбунья.
Этотъ разговоръ разнесся быстро по городу и за Олимпіадой Платоновной сразу утвердилась слава остроумной и смѣлой дѣвушки. Сперва ее знали съ этой стороны только въ ея тѣсномъ кружкѣ, теперь эти качества стали извѣстны всему большому свѣту. Къ Олимпіадѣ Платоновнѣ стали заглядывать все чаще и чаще высокопоставленныя лица, находя не только удовольствіе, но и поученіе въ ея меткихъ, ѣдкихъ и смѣлыхъ бесѣдахъ. Салонъ ея вдоваго отца, занимавшаго очень видный постъ въ администраціи государства, или, вѣрнѣе сказать, ея салонъ сталъ извѣстенъ въ Петербургѣ, а потомъ и заграницей, гдѣ довольно долго прожилъ старикъ, какъ одинъ изъ лучшихъ аристократическихъ салоновъ, гдѣ общество подъ вліяніемъ хозяйки смѣло и рѣзко обсуждало политическіе и общественные вопросы.
Безпощаднѣе всего относилась Олимпіада Платоновна къ своей «глупости», какъ она называла свою «доброту».
— Вѣдь всѣ знаютъ, что я зла, что я старая, сумасбродная дѣвка, говорила она своей наперсницѣ,- и все таки лѣзутъ ко мнѣ за помощью. А почему? Потому, что всѣ знаютъ, какая я эгоистка: мнѣ непріятно волновать себя отказами, потому я и исполняю всякія просьбы.
— Ну, ужь это вы клеплете на себя, вступалась Софья за свою госпожу. — Просто потому добро дѣлаете, что сердце у васъ доброе.
— И врешь, и врешь, Сонька! сердилась Олимпіада Платоновна. — Если бы у меня было сердце доброе — я ходила; бы отыскивать бѣдняковъ и раздавала бы имъ все. А я вотъ сижу и не подумаю помочь людямъ, если они сами не придутъ ко мнѣ за помощью.
— Да зачѣмъ же вамъ еще искать бѣдняковъ, если ихъ и такъ безъ числа лѣзетъ? возражала Софья. — И этимъ то всѣмъ средствъ нѣтъ помочь, себя урѣзаете во всемъ…
— А все же, если бы я добрая была, такъ ходила бы отыскивать самыхъ бѣдныхъ, спорила Олимпіада Платоновна. — А то я готова первому мошеннику помочь, только бы онъ отсталъ отъ меня и не безпокоилъ меня. Нѣтъ, помогаю я, чтобы только меня не безпокоили, чтобы себя отъ непріятности избавить, а то мнѣ и дѣла нѣтъ, что тамъ гдѣ то какой нибудь Сидоръ или Иванъ голодаетъ.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: