Илья Вергасов - Избранное

У меня трудно со временем.

И в штабе армии спешат: из резерва прислали пожилого полковника, видно соскучившегося по горячему делу: сейчас же сдавай ему полк, и никаких отсрочек!… Он прилип ко мне, куда я - туда и он. И смотрит во все глаза, и принюхивается. Вгляделся в офицеров, с которыми я собираюсь уходить на передний край, ахнул:

- Да вы что, батенька? С кем же я-то останусь? Уж обижайтесь не обижайтесь, а я бегу и звоню генералу Валовичу!

- Как вам будет угодно…

Ашот Богданович безоговорочно заявил, что судьба нас связала одной веревочкой. Он собирал маршевые роты. Знаю - не прогадает, солдат возьмет обстрелянных, тех, с кем мы добивали окруженную группировку в лесах Молдавии.

Меня особенно волновало, как отнесется к моей просьбе майор Шалагинов. За ним послал Касима. Жду… Не встряхнув чубом, как он это делал всегда, доложил о своем прибытии.

- Александр Федорович, ты мне нужен, очень!

- Кому прикажете сдать батальон?

* * *

Вера, как говорится, готова и на марш и на песню. Вещи наши сложены; в обнимку стоят в уголочке походные мешки.

- Куда это ты?

- Спрашиваешь… Скорее раздевайся да в таз залезай - • вода готова. Вымою тебя, а то придется ли… - Она энергично трет мне спину. - Не в коня корм. Одни кости у мужика!

- Зато бицепсы, вот пощупай.

- Прямо-таки Поддубный!…

Вымытый, вычищенный лежу в постели с белыми простынями, слежу за Вериными хлопотами. Она много умеет, руки у нее ловкие, сноровистые. Но сердце мое не бьется так, как билось в том румынском городке, когда я спешил к светлым госпитальным палаткам…

- Верочка, иди ко мне, сядь рядом.

Она вздрогнула, подняла голову.

- Со мной тебе трудно? - С неожиданно нахлынувшей нежностью я обнял ее. - У нас все будет хорошо, накрепко, навсегда!

- Уж помалкивал бы. - Глядя в сторону, заплакала. - Ты совсем меня за дурочку принимаешь. Думаешь, ничего не знаю…

- Ты о чем, Верочка?

- О краснодарской. Думаешь, забыла?

- Зачем про это сейчас, зачем, скажи, пожалуйста?

- Мне семью свою сберечь надо. Через всю страну прошла - тебя искала!

Я гладил Верины волосы в крутых завитках.

- Не надо, Вера… Мы завтра идем в бой…

Она насторожилась:

- Хочешь избавиться от меня?

- Избавиться… Словечко-то нашла. Ты нужна нам - мне и дочери. У меня, кроме тебя, никого нет. И смотри правде в глаза: Наташку можем оставить круглой сиротой.

- Ты мне зубы не заговаривай Наташкой. Я знаю сама, где мне быть и какую дорогу топтать. Не поеду никуда. Не будет этого, не будет…

- Да пойми, жен на фронт не берут!

- Разве? Мало там баб с вами…

- Там не бабы, а солдаты, мобилизованные. Меня с тобой в боевую дивизию не пустят. Здесь ты на законных правах вольнонаемной, а там не нахлебницей же тебе быть… Вот что: капитан Карасев выпишет проездные документы, снабдит тебя всем, что положено, - и домой!

Вера поплакала, но, к счастью, недолго. Вытерла слезы.

- Думаешь, я по дому не соскучилась? Еще как, господи!… И тебя одного оставлять боюсь. Боюсь - и все.

- А цыганка твоя? Гадала же…

- Да пошла она к чертовой матери!…

32

Штаб епифановской дивизии занимал винодельню. В большом, похожем на ангар помещении с развороченной снарядом арочной крышей стояли давильные прессы «мармонье». Гулко отдаются мои шаги.

- Кто идет? - остановил автоматчик, показавшийся из-за тысячеведерного чана.

- Подполковник Тимаков.

- Вас ждут. - Он открыл в полу люк.

Крутая лестница вела в полутемный подвал. Я спустился на площадочку, освещенную яркой лампочкой, и… замер: передо мной стоял Иван Артамонович Мотяшкин.

- Здравия желаю, товарищ полковник! - вытянулся перед ним.

- Вам кого? - спросил сурово.

- Не узнали? Подполковник Тимаков, был в краснодарском резерве.

- Что Тимаков - известно, что офицер, которого мы ждем, - нет. Прошу документы.

Фу, черт возьми!… Пришлось доставать удостоверение личности и предписание отдела кадров. Мотяшкин с пристальным вниманием рассмотрел их и вернул мне:

- Где пополнение?

- В лесу, в пятистах метрах от вашего КП.

Как и прежде, в белом подворотничке, но в глазах и знакомая мне самоуверенность, и что-то новое, скорее всего усталость. Он протянул мне пухловатую руку:

- С прибытием в нашу боевую дивизию. Выходит, встретились… Идите к генералу, срочно. - Кивком головы показал на высокую узкую дверь, едва видневшуюся в полумраке.

Я помнил приглашение Епифанова еще там, за Днестром, и решительно открыл дверь. Генерал холодно скользнул по мне взглядом.

- Боевой частью командовали?

- Командовал партизанской бригадой.

- Ладно. - Он из ящика стола достал планшет. - Вот все, что осталось от человека, которого вы замените. Усаживайтесь, достаньте из планшета карту, хорошенько всмотритесь в нее; все, что сможете прочитать, прочтите и запомните.

Выгоревшая километровка испещрена стрелками - синими и красными, кружочками, ломкими линиями, в нескольких местах разорванными. Не так уж трудно было догадаться, что 310-й стрелковый полк, начав марш 21 сентября из района города Шумен, к концу месяца достиг рубежа болгаро-югославской границы, а на днях с боями подошел к городу Заечару - узлу железных и шоссейных дорог, связывающих южную, северную и западную части Сербии. Сейчас он занимает позицию на юго-восточных подступах к нему.

- Мало что узнали? Слушайте и глядите на километровку; - Генерал уткнулся в свою карту. - Перед нами городок, отделенный от нас речкой Тимок. Он лежит в котловине. Та сторона его, где немцы, повыше нашей; там леса, а на юге высота. Что на ней, нам пока неизвестно. Перед вашим полком расположено городское кладбище. Замечено там около двадцати огневых точек противника и до шести рот солдат. Эта сила поддерживается массированными залпами артиллерии, которая в основном бьет с закрытых позиций. Ваш сосед слева - полк Пятьдесят второй стрелковой дивизии, нацеленный на железнодорожный мост через Тимок. Вот и все. Данные скудные, а приказ о штурме может поступить внезапно. Немедленно отправляйтесь в полк и всеми средствами наблюдайте за противником, познакомьтесь с позициями и - окапываться, окапываться!

Вопросы рождались во мне один за другим, но времени задавать их не было.

- Разрешите приступить к командованию?

- Разрешаю. - Генерал протянул руку: - Действуйте, подполковник. И людей берегите, берегите!…

* * *

В полк нас, меня и Ашота, вел старший лейтенант Архипов. Он в немецком маскхалате, молодой, с рыжей бородкой и мальчишескими кругловатыми глазами. Как-то виновато представился, будто это он не смог задержать прорвавшуюся на КП полка «ягдт-команду» и из-за его какого-то промаха, в котором он сам никак не может разобраться, погибли офицеры штаба во главе с командиром полка. А он - жив и очень хочет жить.