Илья Вергасов - Избранное

- Здравствуйте, товарищ Терлецкий.

Он четко приложил руку к козырьку пограничной фуражки, на которой не было ни единого пятнышка.

- Здравия желаю, товарищ командир района!

- Посидим, - пригласил я.

Он стоял по команде «смирно».

- Как партизанится?

- Плохо! - Ответ решительный, глаза стального оттенка - на меня.

- Объясните.

- Много отсиживаемся, мало бьем фашистов.

Третья встреча у меня с ним, и все так уставно, словно экзамен сдаем по строевой дисциплине.

- Как вас величают по имени и отчеству?

- Александр Степанович.

Я подошел ближе, тронул его за рукав обгоревшей, но аккуратно заштопанной шинели:

- Есть у вас что-нибудь конкретное?

- Прошу разрешить напасть на фашистскую батарею у деревни Комары!

- Там линия фронта?

- Не совсем. Подступы отличные, знаю каждую тропинку.

Развернули карту, и Терлецкий точным военным языком доложил все, что знал о батарее, добавил:

- Убрать ее надо, товарищ командир района. Она бьет по Севастополю.

Чувствую: Терлецкий уже давно в мыслях совершил эту дерзкую операцию.

Спрашиваю:

- Когда будете готовы к выходу?

- Через час.

- Сколько людей надо?

- Пять пограничников.

- Действуйте!

Двое суток ждали Терлецкого. Я сомневался: вряд ли фашисты, допустят до Комаров. Хотя надежды не терял, особенно после того, как поближе познакомился с группой, которой командовал Терлецкий. Тут народ был боевой, походивший по тылам со своим командиром. Домнину пришлось даже удивиться: партизаны выпускали собственную газету, в которой высмеивали своего товарища за неряшливость. Будто дело обычное, удивляться тут нечему, но в такой обстановке люди думали о чистоте не только душевной, но и телесной.

Волосы у солдат подстрижены, щеки побриты, даже ногти содержатся в порядке.

В отряде нет комиссара. А почему им не может стать младший лейтенант Терлецкий, человек характера, видать, крутого, но умеющий работать с людьми? «Да, именно работать», - утверждает Виктор Никитович, и я не могу с ним не согласиться.

Вот сжатое изложение похода Терлецкого на батарею.

Методично, через равные промежутки времени, ухают немецкие орудия. Вспышки тревожат ночь; воздух, как живой, перекатывается по ущелью, с силой бьет в лицо, В небо взлетают ракеты, часто татакают пулеметы.

Рядом бродит одинокий луч прожектора с иссиня-розовыми краями.

Терлецкий, прижимаясь к холодной жесткой земле, ползет по увядшим травам с терпким талым запахом. Когда луч погас на мгновение, партизаны перемахнули через проселочную дорогу и нырнули под колючий можжевельник.

Тишина была долгая, томительная, но вот снова ударили пушки, - прямо над ухом четырежды раскатисто лопнул сжатый воздух.

Терлецкий увидел, как в отсветах выстрелов у орудий копошились немецкие артиллеристы, посылая на Севастополь снаряд за снарядом.

- Скорее, - прошептал Терлецкий.

Партизаны поползли, а потом залегли у самых пушек, передохнули и бесшумными тенями подобрались вплотную к расчетам. Пахло угаром. Терлецкий вложил в противотанковую гранату капсюль.

- Файер! - кто-то скомандовал над самым ухом.

И через миг ударила пушка, другая, третья, четвертая…

Терлецкий ждал новой команды. На этот раз она раздалась без промедления:

- Файер!

Граната Терлецкого ударилась о лафет и отлетела под ноги наводчика. Терлецкий отпрянул от земляной насыпи. Взрыв догнал его за кустом и с размаху бросил на землю. Он поднялся… Опять взрыв… Он качнулся, но устоял на ногах.

Еще дважды ночной воздух содрогался от партизанских противотанковых гранат.

Четыре автомата полоснули свинцом в темноту, и только тогда ожила долина от криков, трескотни автоматов, беспрестанно взлетавших в бархатное небо ракет.

- Пошли, хлопцы, - сказал Терлецкий и увел партизан по тропе, известной только ему.

…Рапорт Терлецкого был краток, как и его подход под Комары. Доложил, козырнул и замер.

- Молодцы! - говорю ему.

- Служу Советскому Союзу!

- Отдыхайте.

- Есть! - Поворот и твердым шагом прочь в группу.

- Так просто? - смотрю на Домнина.

- Созрело.

- И все же…

- Не удивляйся. За ним особый подвиг - Байдарские ворота.

- Неужели он? - Я ахнул.

- Точно.

…Тогда немецкие полки и дивизии рвались к Севастополю, Шли по шоссейным дорогам, просачивались через тропы, перевалы и ущелья, искали любую лазейку - лишь бы скорее обложить город с суши. Вдоль берега горели курортные городки и поселки, от их отсветов пламенело море.

На «Чучеле» кто-то прикидывал:

- Ох, у Байдарских ворот придержать бы их!

- У тоннеля?

- Конечно! Там двумя пулеметами можно батальон уложить.

А через день или другой - не помню - народ лесного домика был взбудоражен: какие-то пограничники у Байдарских ворот такое натворили, что и поверить трудно. На целые сутки задержали немецкий моторизованный авангард. Трупов там - не счесть.

…Александра Терлецкого - начальника Форосской пограничной заставы - срочно вызвали к командиру части майору Рубцову.

- Где ваша семья, младший лейтенант?

- Эвакуирована, товарищ майор.

- Хорошо. Отбери двадцать пограничников и явись с ними ко мне.

Никто не знал, зачем их выстроили так внезапно. Командир части лично обошел строй, посмотрел каждому в глаза.

- Мы уходим, а вы остаетесь. Будете держать немцев у тоннеля целые сутки. Запомните - сутки! И сколь бы их ни было, держать! Кому страшно - признавайся!

Строй промолчал. Командир дал время на подготовку, на прощание отвел Терлецкого в сторонку:

- Ежели что случится, Екатерину Павловну и Сашкб будем беречь. Иди, Александр Степанович.

В тесном ущелье гудят дальние артиллерийские взрывы - бьется Севастополь. На каменном пятачке, нависшем над пропастью, стоит табачный сарай - толстостенный, из звонкого диорита.

Внутри пусто, под ветерком играет сухой табачный лист, шуршит. Только на чердаке едва слышны голоса - там пограничники.

Кто- то подходит к сараю, стучит прикладом в дверь. В ответ -ни звука.

Неожиданная автоматная очередь прошивает дверь. Узкие пучки света от карманных фонариков обшаривают темные уголочки.

Немцы входят скопом. Дышат повольнее, тараторят, рассаживаются.

Медленно подползает рассвет.

Глаза с чердака пересчитали солдат. Их было восемь - рослых, молодых, без касок, с автоматами на животах. Они слали.

За стенами, подпрыгивая на сизых камнях, шумела горная вода, далеко на западе просыпался фронт.

В этот уже привычный шум стали осторожно вплетаться новые звуки - немецкие машины ползли к тоннелю.

С чердака полоснули автоматной очередью - ни один солдат не поднялся.

- Забрать оружие, документы! - Терлецкий первым спрыгнул с чердака. - Убрать, прикрыть табаком!