Давид Константиновский - Яконур

Тяжелый разговор… тяжелая работа.

Как она поставила перед ним тарелку…

Яков Фомич вспомнил: эта неожиданная, несвойственная Лене резкость движений и стук тарелки о стол!

Тишина читального зала, только шуршание переворачиваемых страниц… И вдруг это воспоминание о сегодняшнем утре.

Отодвинул от себя журналы.

Как это было?

Да, резкость ее движений и стук тарелки о стол…

Яков Фомич был удивлен.

Пожал плечами. Взял ложку, принялся за кашу. Лена села напротив, сложила руки на груди. Яков Фомич спросил, почему она не ест.

— Не хочется.

Он продолжал есть, ложка за ложкой. Молчал. Смотрел вниз, в тарелку.

— Яков!

Отставил тарелку. Сгорбился.

— Я устала.

Совсем он не был готов к этому…

— Яков, но так же нельзя!

— Яков, ведь я просто не знаю, что дальше.

— Яков, у меня руки опускаются!

Он посмотрел в ее лицо. Увидел нервную, растерянную женщину.

— Я всегда верила в тебя… И когда ты еще только начинал…

Его понимание Лены, его отношение к ней были полностью сложившимися, законченными, ясными; теперь, глядя в ее лицо, Яков Фомич снова осознал, как давно все это устоялось в нем, каким сделалось ему привычным и как дорога для него эта привычность, отчего он и берег ее все годы.

— Я устала! — повторила Лена. — Понимаешь ты, устала!

Он и понимал, и был в недоумении…

— Яков, ты просто ребенок, разве можно так относиться к жизни?

— Яков, скажи, сделал ты вчера что-нибудь?

— Яков, не говори мне ерунду. Ты с кем-нибудь разговаривал насчет работы?

Его доброта, снисходительность и привязанность к Лене были искренними…

— Ладно. А что ты собираешься сделать сегодня?

Он почувствовал боль внутри и закусил губу.

В нем не было любви, но доброта и привязанность были настоящие!

А его бегство из института к ней… как обнимал он ее с благодарностью…

Яков Фомич все всматривался в лицо жены.

Еще и это:

— Ты не возражаешь, если я продам кольцо?

Нет, она не хотела уязвить его, просто так она все это понимала! Так думала, и что думала, то говорила.

И снова:

— Я устала, устала!..

Яков Фомич почувствовал, как что-то привычное в нем медленно, едва заметно, с трудом и неохотой трогается с места и приходит в движение…

Он ощутил приближение опасности.

Встал, обошел стол. Шагнул к Лене. Она подняла к нему голову. Смотрела на него снизу вверх. Слезы в ее глазах…

Оба они были сейчас в опасности.

Яков Фомич перевел взгляд на руку Лены, рука ее лежала на столе, смотрел на загрубевшие, немолодые пальцы.

В нем возникла и начала набухать жалость…

Он заставил себя улыбнуться. Стоял над Леной, над ее обращенным к нему лицом и ждал, пока не возникла в ответ едва заметная, в слезах, улыбка.

Положил свою руку на руку жены.

— Так, — говорит Ляля. — Где наша колода, на месте?.. Таня, набери там. Полегче. Теперь жми. Ага, идет… пищит… мигает… Так! Встала, родимая. Что там? Ясно… Так. Давай еще. Набирай. Уж самое простое мы ей толкнем. Жми… Опять зависло. Так. Послушай, вот что. Меня смущает, почему лента не крутится. Ася! Ты где?.. Ася, меня смущает, что лента не крутится… Пусть это меня не смущает? Точно? А у меня не идет… Выразительно ты это руками делаешь!.. Фортран обновить? Слушай, а что тут в канале? Все в порядке? Ну-ка посмотрим… До чего тесно блоки стоят… Вот тут что? А почему разъем валяется? А это что? Воткнем. Пробуем снова… Так. Набери, Таня. Жми. Ну, родимая! Спокойно, сейчас она будет материться… Нет, это она не тебя. Так. Давай-ка еще раз. Она просто обиделась… Ясно. Не пробьется на прибор. Обижается. А что там наш прибор? Займемся прибором… Жутко тесно, все бока обдерешь… Ну, что тут у тебя? Не работает? Верочка, подсуетись, сколько ж можно!.. Ага, ожил. Молодец. Это я прибору… Где метка? Хорошо. Метка есть. Все отключи, пусть минут пять отдохнут, устали, бедняги, расстроились… Так. Пошли опять. Теперь толкни задачу. Вся колода вошла? Ну как там?.. Черт. Почему встали, печать выключена? Пойду сама включу… Ну-ка… Ах, милый, засветился!

Ляля уверенно идет от АЦПУ (алфавитно-цифровое печатающее устройство) к экрану дисплея (электронно-оптическая система для обмена информацией с компьютером).

Ну-ка, общнемся еще разик, кое-что Герасиму посчитаем… Давай-ка, дружок. Оцени, круглыми сутками возле тебя!.. Хотя, собственно, почему нет? Правда! Что можно сделать с мужчиной? Вот уж у кого возможности ничтожно малы, дружок, так это у мужчин. Ну, сводят тебя в кино, в лес, на пляж. Знаем. Что еще? Все. А тут простор! С тобой — делай что хочешь. Любые желания, самые безумные.

Нет, серьезно! Не сравнить…

Ляля придвигает стул, садится; берет в руку световое перо.

Вот, дружок, люди и переключаются! Да я, конечно, знаю, сколько за эти годы потеряла как женщина… Женщина должна заботиться о ребенке, муже, доме. А я — тут пропадаю! Совсем мужик. И в брюках… Зато сколько удовольствия!

Отведя в сторону провод, Ляля нацеливается пером в застывшие перед ней линии. Таня, Ася, Вера наблюдают за нею… Отличное Лялино владение техникой известно в институте. Мотив научной деятельности у нее — самый чистый: удовлетворение собственного любопытства, что означает интерес к делу; отсюда — любовь к своей работе.

Ну, поехали, дружок… Все по новой… Снова да ладом… Еще раз этак тыщу… Один вариант, другой вариант!.. Да лишь бы что-то делать для Герасима… быть его частью, тенью… подстроиться… себя уже и нет самой… пусть лепит, как ему лучше… служить ему… отдать ему что возможно… Все отдать, лишь бы принял… только бы брал!.. Уже ведь вроде все определилось; и Наташка к нему вон как; общий дом; старалась, все для него делала; все, все готова была сделать для него; читала по его взгляду, мысли его угадывала, все знала, чего ему хочется, что ему нужно; дом его ждал, когда он бывал в отъезде, вещи, казалось, его ждут, и он тоже говорил, что у него такое впечатление, будто стены его встречают; разве может жить человек без семьи, без тишины, без дома; отложить защиту собиралась, родить ему, общего хотела ребенка… и вдруг!..

Ляля нажимает на клавишу; приставляет перо к метке; ведет метку по экрану.

Что ты будешь делать, типичный, конечно, случай, естественнейшее для мужчины поведение: от женщины, которая вся к нему, для него, под него, — к женщине, которая от него убегает или как-то иначе от него чего-то требует, словом, не дает ему существовать, постоять не дает спокойно; к ней он и присыхает. Ну что ты будешь делать, — природа: охотник, инстинкт преследовать. Нормальная схема… Объяснила ему, — это у тебя пройдет, скоро, это человек другой, не твой человек, не твоего мира, только не переживай сейчас, не трать себя так… Поймет, опомнится, скорее бы только опомнился, понял, где ему хорошо, скорей бы возвращался… Может, надо немного другой быть, конечно, нет у мужчины сил без конца в зеркало глядеться на свое отражение, но как переломить себя, когда себя не помнишь. А может, пережала где-то, пытаясь руководить им, и не заметила… Только бы не любовь! Только бы не любовь это у него; с этой штукой, необъяснимой, нелогичной, не справишься… Отвлечь его хотела, на все пускалась, пробовала его переориентировать, с Верочкой его познакомила!..