Семен Бабаевский - Семен Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах. Том 2

Вытирая кулаком слезы, Ленька не мог смотреть ни на Олега, ни на раков. Он думал о том, как придет домой и как покажется на глаза матери. Хорошо, если отец вернулся с фермы. Отец у Леньки человек смирный. Может, и побурчит, пожурит. Ему тоже будет жалко рубашку, а бить не станет. А вот мать! Очень сердитая у Леньки мать. От одной мысли, что ему с полуоторванным рукавом придется войти в хату, по телу у Леньки ползла зябкая дрожь.

— Чего дрожишь? — спросил Олег.

— Много купался, и что-то мне сильно холодно. Тебе тоже холодно, Олег?

— Тю, дурной! — возразил тот. — У меня и в привычке нету, чтоб мерзнуть или болеть. Да разве от купания можно заболеть? Ты перепугался там, в камышах, это факт!

— Да, факт… Тебе хорошо…

— Что «тебе хорошо»? Да выберешься ты, в конце концов, на берег?

Не дожидаясь ответа, Олег вскочил в лодку, цепкими руками схватил Леньку и заработал кулаками.

— Ты чего дерешься? — обиделся Ленька. — Полез в камыши, нырка не изловил и рубашку погубил. Смотри! Пропала рубашка. И еще дерешься!

— Я не дерусь, а тебя разогреваю. Чтобы к тебе болезнь не пристала. — Олег сверкнул глазами, подбоченился. — Леня, дружище, скрестим кулаки? Или давай поборемся? Ну, хочешь?

— Отстань…

— А я хочу! Ну, начинай! Наступай на меня!

Не успел Ленька и оглянуться, как Олег толкнул его плечом, да так сильно, что тот выскочил из лодки. Тут же друзья вцепились друг в друга, повалились на песок и покатились к реке. Когда ноги их были уже в воде, а Ленька в своей кумачовой, разорванной, испачканной песком рубашке лежал на спине и не сопротивлялся, Олег встал, подтянул трусики, поправил ремень и передвинул ножик в чехольчике наперед.

— Ну как? Прошла болезнь? — Олег смеялся. — Согрелся? Да ты чего такой квелый? Нюни распустил, как девчонка. Не знаю, Ленька, как тебя с таким небоевым характером приняли в комсомол?

Посапывая, Ленька неохотно поднялся. Рукав совсем оторвался и упал на землю. Ленька поднял его, молча показал Олегу, хотел надеть на руку и не смог. Душили слезы, щеки пылали.

— Не беспокойся, меня в комсомол приняли за хорошую учебу, — ответил Ленька, шмыгая носом. — А вот тебя за твои двойки не примут.

— Это ты так думаешь?

— Думай или не думай, а от двоек никуда не убежишь.

— А что двойка? Подумаешь! — перебил Олег. — Мне только захотеть.

— Хвастаешь?

— И ничуть. На экзамене двоек не было? Не было. Эх, Леня, да я еще такое в жизни свершу, что меня сразу в комсомол возьмут!

Ленька молчал. Пусть Олег похвастает! Ему не привыкать.

— Эх, Леня, ты скажи, я тебе настоящий друг? Только говори правду. Настоящий?

— Чего еще говорить? Пропала рубашка.

— Нет, ты рубашку не трогай, а так скажи, по совести: настоящий?

— Ну, настоящий… А что?

— Тогда знай, Леня, я тебя выручу из беды!

— Ты? А как?

— Вот этого я пока и сам еще не знаю. Но выручу!

— Не знаешь… А чем хвалишься?

— Эх ты, комсомол! Послушай, что я придумал. Мы посидим здесь дотемна. Ночью не будет видно, что рубашка разорвана. В темноте мы пройдем ко мне. Хитро придумал? А?

— Не очень. Новый день наступит, тогда что? Не будет же все время ночь!

— До утра мы что-нибудь сообразим.

Вечер наступал быстро. За Егорлыком, далеко-далеко в холмистой степи, потух закат. Густели сумерки, тускнели краски. В чистом бледно-синем небе одиноко мерцала звезда. Потемнела река; берега сделались низкими, чуть приметными.

Олег пошел к лодке, взял удилища, нанизанную на шнур рыбу, сетку, в которой все еще трескуче двигали клешнями раки. Позвал Леньку. Вдвоем они вытащили лодку на берег, понадежнее привязали к кусту веревку. Снова уселись на песок. Поджидали темноту.

— Леня, а почему ты не хочешь со мной поступать в техникум? — вдруг спросил Олег. — Знаешь, как это будет здорово! Учителя там не такие придиры, как в школе, и вообще…

— Что — вообще?

— Есть прямой расчет поступить в техникум. Три года поучимся — и готово! Станем специалистами.

— По овечкам? Нашел специальность!

— Не только по овечкам. По всем животным.

— Будешь лошадей, коров лечить? — Ленька усмехнулся. — Мне такое занятие не подходит. Хватит, что мой отец — бугаятник, всю жизнь с бугаями возится. Знаешь, какие они страшные!

— Гордишься, Лень?

— Нет, просто не нравится мне это дело.

— Кем же ты будешь? Думал?

— Еще не очень. Может, стихи буду писать, как Лермонтов.

— Глупость! Куда тебе, Лень, до Лермонтова! Давай будем всегда вместе. Я твердо решил: в техникум. От учителей побыстрее избавлюсь. Вот только, Лень, как быть? Не комсомолец я и не знаю, примут ли меня через это в техникум.

— Подавай заявление в комсомол. На экзаменах у тебя двоек не было.

— Зато троек много, а пятерки ни одной! — Олег вздохнул. — Думаешь, без пятерок примут?

— А почему не принять? Сам по себе ты боевой.

— Это-то да… За это, конечно, могут принять. — Олег лег на спину, раскинул руки. — Эх, смотрю в небо, на эти звезды, а в голове знаешь, Лень, что у меня? Не знаешь? Хочется что-то свершить, а вот что, не придумаю. — Закрыл глаза, помолчал. — Леня, знаешь что? Поплывем на лодке! Нет, правда, поплывем по Егорлыку. Какая это будет красота! Ночь, вот как сейчас, звезды над нами, а мы одни, плывем и плывем. И вот уже загорается заря, белеет небо на востоке, наступает утро, а мы все плывем и плывем…

— И куда?

— А куда вода понесет, туда и поплывем, — не задумываясь ответил Олег. — Далеко от Грушовки причалим к берегу, разведем костер, сварим обед и снова понесемся по Егорлыку! Хочешь? А?

— Хочу! — поддаваясь тому же мечтательному настроению, сказал Ленька. — А как же наши?

— Кто наши? — Олег привстал. — Ты это о ком?

— Ну, мать, отец… Они будут знать?

— Удивляюсь, Лень, какой же ты мамкин! Мы уже взрослые, самостоятельные. Уплывем, и все!

— Олег, а отчего, скажи, в животе бурчит? — неожиданно спросил Ленька. — Отчего?

— Думаешь, не знаю? Есть хочется. Угадал?

— Угу… А тебе тоже хочется?

— Еще как! С утра ничего не ел. Только я терпеливый. Могу и два дня терпеть. Надо, Лень, силу воли вырабатывать. В жизни пригодится.

— Пробовал. Не получается… Пойдем домой? А?

— Уже стемнело, теперь можно, — согласился Олег, взглянув на небо. — Ну, встали! Посмотри на свою рубашку. Какого она цвета?

Ленька промолчал.

Друзья забрали удилища, рыбу, раков и направились в Грушовку. Шли напрямик по выгону: Олег — впереди, шагал крупно, Ленька — следом, еле поспевая.

— Придумал! — крикнул Олег так, что Ленька вздрогнул и остановился. — Знаешь, что мы сделаем? Ни за что твоя мать не догадается! Я отдам тебе свою рубашку. Понял? Вот здорово! Ну, что ты молчишь?

— Да она не красная… А нужно красную.

— Да, это точно, она не очень красная, но зато розовая. — Олег подумал, почесал затылок. — Ночью она будет все одно как красная, не распознать. Наденешь и пойдешь к матери. Не узнает. Давай поспорим! А свою рубашку ты оставишь у нас, и ее моя мать починит. Она все умеет. Ну, хочешь?