Илья Маркин - На берегах Дуная

Внезапно в тучах образовался широкий просвет, и яркие, молодые лучи солнца озарили высоты и прилегающую к ним равнину. Множеством искр засверкали мокрые деревья, крыши домов, неубранные, заснеженные поля. Светлое пространство стремительно продвигалось, неудержимо приближаясь к тому месту, где находился наблюдательный пункт. И там, где проходила солнечная россыпь, покрывалось все яркими, сочными красками. Затемнели незаметные раньше траншеи и ходы сообщения противника. Перепутанные нити заграждений блестели намерзшим на проволоке льдом. Перед ними на фоне снега проглядывали зеленые куртины лугов. Трава, казалось, только что выбилась из земли и, набирая силы, разрастается и ввысь и вширь.

За лугом на пологой высоте открывались наши траншеи. В них кое-где виднелись каски, на мгновение показывалось человеческое лицо. От земли струился легкий пар. От траншей к наблюдательному пункту на высоте плавно поднималось чистое, белоснежное поле. Снег был настолько чист, что от взгляда на него рябило в глазах. И не верилось, что эта нежная белизна будет истоптана сотнями ног, истерзана гусеницами танков и взрывами снарядов.

— Как весной, — прошептал Незнакомцев, не отрывая взгляда от равнины.

Но вот из-за холмов наплыла новая туча и на земле все померкло.

— Товарищ гвардии майор, завтракать, — неизвестно откуда появился Буканов с узелком в руках.

— Откуда у тебя? — удивился Аксенов.

— Старые запасы, резервы, так сказать.

Буканов хозяйственно расстелил плащ-палатку на земляной приступке и развязал узелок. Там у него оказались: жареная курица, сладкий перец, или, как называли его по-мадьярски, «папрыка», штук десять котлет и большая бутылка вина.

— Дай бог связистам, чтобы у них провода не рвались. — Буканов налил в стакан вино.

— Им тоже наливай, майору, капитану.

— Если они нам возместят две канистры бензину, могу и с ними поделиться.

Незнакомцев и начальник разведки улыбались.

— Ну и взяточник ты, Буканов, беда — и только.

— При чем тут взяточник, просто взаимная выручка: помогай товарищу в беде и сам от него помощи требуй.

В стороне Бичке нарастал гул канонады.

— Ох, там жарковато сейчас, — проговорил Незнакомцев.

— А у нас тишина, — ответил разведчик, — неужели он все силы туда стянул?

— Приятного аппетита, — влезая на НП, проговорил генерал Афанасьев. — Продолжайте, продолжайте, — остановил он вскочивших офицеров, — сейчас только противник начал общее наступление на правом фланге армии, на узком фронте одновременно атакуют более двухсот танков.

Генерала позвал к телефону командир корпуса.

— Так точно… — заговорил Афанасьев. — Нет… Нет. Жду с минуты на минуту… Вполне возможно, отвлекают наше внимание… Нет, нет… У меня все люди на местах, все готово… И эта их провокация сорвется.

Вслед за ним генерал Дубравенко вызвал Аксенова. Он спрашивал о положении в дивизии Афанасьева. Аксенов хотел было ответить, что все вокруг тихо и никаких признаков подготовки наступления нет, но внезапно воздух загудел от сотен взрывов. Голос Дубравенко растаял в хаосе звуков. Все вокруг стонало и взвизгивало. Пороховая гарь, дым и отблески взрывов заполнили и воздух, и небо, и землю, и сыроватую свежесть раннего утра.

Генерал Афанасьев приказал всем немедленно спрятаться в землянках. У стереотрубы оставался только один капитан — разведчик. В блиндаже Афанасьев снова схватил телефонную трубку и злым голосом теребил командиров полков, командующего артиллерией, начальника штаба. Ходуном ходил накат над головой. Трудно было представить, что творилось наверху. Командиры частей докладывали, что все люди укрылись в блиндажах и что в окопах остались только дежурные наблюдатели. Командующий артиллерией доложил, что вся дивизионная, корпусная и армейская артиллерия открыла огонь по противнику.

— Танки противника выдвигаются на исходные позиции! — вскочив в землянку, крикнул разведчик.

Генерал выбежал на НП, Аксенов устремился за ним.

Генерал прильнул к окулярам стереотрубы. Аксенов схватил чей-то бинокль и долго не мог ничего рассмотреть. Он несколько раз протирал линзы и подгонял окуляры по глазам. Наконец сквозь туманную дымку мелькнуло что-то серое, потом зачернели траншеи противника, и он увидел темные коробки танков. Они, казалось, стояли на месте. Только по тому, как сокращалось расстояние между танками и линиями траншей, он убедился, что танки уже перешли в атаку. Сколько их было, Аксенов сосчитать не мог. Перед ними выросла огненная полоса взрывов. Это поставила заградительный огонь наша артиллерия. Один танк задымил. Остальные поравнялись с первой траншеей позиций противника и нырнули в лощину. За ними из траншеи выскакивали темные фигурки пехотинцев и катились вниз. Позади, от подножия сопок, полыхали выстрелами вражеские пушки. Впереди них прямо целиной мчались бронетранспортеры, автомобили, неуклюжие тягачи с пушками на прицепе.

Между нашими и немецкими позициями протекали неглубокие ручьи. Серьезного препятствия для танков они не представляли. Аксенову хотелось, чтобы сию же секунду пошел сильный дождь и превратил эти ручьи и луговую долину в топкое болото. Но дождя не было. Облака поднялись выше, и небо вот-вот очистится, засинеет бездонной пустотой, и вступит в дело авиация. А пока над полем боя не было ни одного самолета.

Танки долго не показывались. Аксенов видел, как из нашей траншеи вели огонь пулеметы и стрелки. Беспрерывно стреляли куда-то с открытых позиций пушки.

Справа к нашей обороне вырвались штук пятнадцать фашистских танков. Они уже почти подошли к траншее. Видно было, как по траншеям, суетясь, перебегали стрелки. По ходу сообщения замелькали черные фигуры. Аксенов замер от неожиданности. Неужели дрогнула пехота?

— Приведите в порядок людей на высоте! — закричал в трубку Афанасьев.

Из окопа рванулась и прыгнула в траншею серая фигура. Видимо, это побежал кто-то из офицеров спасать положение. У траншеи на минах подорвались два танка. Позади по всему фронту перебегали пехотинцы.

В это время штук десять танков вырвались к нашим позициям и на левом фланге. Головной шел прямо на расщепленное снарядом высокое дерево. Около этого дерева были устроены «усы» сержанта Нефедкина. Через бинокль рисовались черные ответвления этих «усов». Два танка поравнялись с деревом. До нашей первой траншеи оставалось не более семидесяти метров. Еще один рывок — и танки проскочат группу Нефедкина. Оборона на переднем крае будет раздавлена.

Первый танк накатился на один из «усов». Черная громадина закрыла узенький просвет окопа. Артиллерия прекратила огонь. Теперь стрелять нельзя: снаряды могли поражать свою пехоту. Неумолимо сокращалось расстояние между громыхающими махинами и нашей первой траншеей. Считанные метры — и двухтысячепудовые чудовища навалятся на стрелков, пулеметчиков, наблюдательные пункты взводных и ротных командиров. Заскрежещут под гусеницами каменистые траншеи, спасительная земля обвалится, и десятки людей будут раздавлены.